— Конечно. Вина?

— Нет… чего-нибудь покрепче. Водки, к примеру.

Я подозвал официантку, и Саймон сделал заказ. Она вернулась через минуту и поставила перед ним рюмку водки, после чего смущенно улыбнулась и посмотрела на меня:

— Простите, доктор… я не предложила вам.

— Вы работаете тут только три дня, я прав?

Официантка выпрямилась и, прижав к груди пустой поднос, кивнула.

— Я думал, что мадемуазель Бертье первым делом сообщает новым официанткам о том, что я пью только вино.

Заметив тень растерянности на ее лице, я улыбнулся.

— Все в порядке. Но я буду рад, если вы позовете Колетт, мне нужно ей кое-что сказать. Не волнуйтесь, с вами это никак не связано.

Саймон выпил водку и, вместо того, чтобы закусить (для этой цели официантка принесла небольшое блюдо с чем-то, что по виду напоминало мясо), сделал пару глубоких затяжек и потушил сигарету в пепельнице. Я наблюдал за тем, как он возвращает рюмку на стол.

— Надеюсь, дама в белом была на высоте, и мне не нужно проводить разъяснительную работу?

— Нет, конечно, нет! То есть, да, она была на высоте. И эта дама в белом, и вторая…

— Да, дама в белом обычно приводит с собой еще даму. Ведь руки у тебя были связаны, а ей тоже нужно было получать удовольствие.

Саймон посмотрел на меня, приподняв бровь. Колетт, стоявшая за его спиной, внимательно слушала наш разговор, сдерживая улыбку.

— Ты хочешь попытать счастье еще раз? Или ее победа не задела твое самолюбие?

— На сегодня развлечений мне хватит.

— Дама в белом будет тут до утра. У тебя есть возможность передумать.

Колетт сделала еще пару шагов к столику и положила Саймону руку на плечо.

— Все хорошо, господин Хейли? — осведомилась она. — Вам понравилось во второй половине? Краем уха я услышала, как вы делились с месье Мори впечатлениями…

Саймон выглядел так, будто через секунду спрячется под стол.

— Дорогая, не надо смущать гостя раньше времени, — попросил я. — А то он больше к нам не придет.

— Хорошо, — с готовностью согласилась Колетт. — Что ты хотел? Кофе?

— Ради кофе я бы тебя не звал. Ведь тут была официантка.

— Ах да. Понимаю.

Колетт достала из сумочки небольшой белый пакетик и отдала его мне.

— Помочь разровнять? — спросила она с нотками иронии в голосе.

— Только при условии, если ты присоединишься.

— Нет, сегодня я не в духе.

Саймон смотрел на то, как я разравниваю на стекле стола две одинаковые дорожки кокаина и достаю из бумажника стодолларовую купюру.

— Надеюсь, ты не в обиде на меня за некоторый эгоизм? — поинтересовался я. — Ненавижу делать это в одиночестве. — Я вручил ему купюру. — Так как ты гость, ты будешь первым.

Саймон замотал головой.

— Нет, нет, — сказал он. — Это будет уже чересчур!

— Согласен. Это лучше делать до того, как ты проигрываешь даме в белом. Но впереди целая ночь. Ты ведь не собираешься домой? Или ты думаешь, что дамы в белом — это единственное, что мы предлагаем гостям?

Саймон изучал порошок и нерешительно мял в пальцах купюру.

— Я могу расценить это как пренебрежение моим гостеприимством, — решил я зайти с другой стороны. — Атмосфера нашего заведения располагает к тому, чтобы посетители потакали своим желаниям, а не сопротивлялись им.

После того, как от кокаина остались только крошки, я убрал купюру в бумажник. Саймон пару минут молчал, прислушиваясь к своим ощущениям.

— У меня сегодня вечер новых начинаний, — рассмеялся он. Напряжения в нем уже не чувствовалось — как оно всегда и бывает в первый раз, наркотик подействовал на него быстрее, чем обычно.

— Я думаю, что новые начинания — это замечательно. Особенно если это приятные начинания.

— А когда это очень приятные начинания — это еще лучше, — услышал я за своей спиной знакомый голос и почувствовал, как чьи-то руки легли мне на плечи.

Я повернулся. Фиона развела руки в стороны и улыбнулась — эта улыбка могла ослепить любого.

— Какие гости к нам пожаловали! — Я обнял ее, и Фиона погладила меня по спине. — Почему охранник не сообщил мне, что появилась такая важная персона?

— Потому что я зашла с черного хода, дурачок. — Фиона взяла меня за подбородок и поцеловала. — Я знаю, как войти сюда незаметно. — Она отстранилась и оглядела меня. — Да, ты на зависть мужчинам и на беду женщинам остаешься таким же отвратительно красивым. И, наверное, до сих пор не усек, что у женщин, помимо груди и задницы, есть еще части тела, на которые можно взглянуть?

— Знакомься. Это Саймон Хейли. Это Фиона Голд. Она работала у нас танцовщицей.

Фиона посмотрела на Саймона, после чего подала ему руку для поцелуя. Отреагировал он не сразу, и это ее рассмешило — когда он наклонился к ее пальцам, она ущипнула его за нос.

— Мне нравится имя «Саймон», — уведомила его она. — Судя по твоим невинным глазкам, это адское создание еще не успело тебя испортить. Но не волнуйся, если он и умеет что-то делать по-настоящему хорошо — кроме того, чтобы доставлять удовольствие женщине, конечно — так это портить других. И еще он здорово танцует. Но на этом его таланты заканчиваются. — Она повернулась ко мне. — Поезд опоздал на целых пять часов! А где именинник? Надеюсь, он не ушел развлекаться? Я ведь приехала ради него.

Я оглядел зал и, заметив Адама, помахал ему рукой, приглашая подойти. Он кивнул и, сказав пару слов своему собеседнику, направился к нам. Фиона, наблюдая за ним, от нетерпения даже пару раз подпрыгнула на месте: высокий каблук не помешал ей это сделать.

— Ура! — завопила она. — Ты знал, что я приеду! Ты надел мою любимую белую рубашку!

— Фиона! Вот это сюрприз! Что, скучные снобы-шведы тебя достали?

— Зачем мне снобы-шведы, если у меня есть такой замечательный сноб, как ты?

Адам заключил Фиону в объятия и, приподняв на несколько сантиметров от пола, закружил в танце.

— Отпусти меня сейчас же, я привезла тебе подарок! — потребовала она.

Оказавшись на твердой земле, Фиона достала из принесенного пакета небольшой сверток.

— Вот, — сказала она. — Я поздравляю тебя с днем рождения и желаю тебе много белых рубашек в гардеробе, много дурацкой обуви, а также кучу красивых мужчин и женщин, успехов в бизнесе и творчестве и вообще всего-всего. Я ужасно довольна, что когда-то познакомилась с тобой.

— Открою потом, — кивнул Адам. — Но о своих впечатлениях расскажу обязательно.

Фиона осмотрелась.

— Ну, а куда же запропастилась моя любимая женщина, самая прекрасная на свете рыжая сучка? — Увидев Колетт, она подняла руки, привлекая к себе внимание. — Вон она! Как здорово, вы все здесь!

Если тот поцелуй, которым Фиона наградила меня, был слишком откровенным для дружеского, то тот, которым она наградила Колетт, не шел ни в какое сравнение с предыдущим.

— Какая же ты красавица! — Фиона погладила ее по волосам. — Надеюсь, ты возвращаешься домой с толпой личной охраны? Иначе тебя бы давно кто-нибудь украл!

— Я справляюсь, — улыбнулась Колетт. — Лучше расскажи, как ты там. Хороша жизнь в Стокгольме?

— Я устроилась на работу в ночной клуб, но атмосфера там ужасно подавляет. Уже хочется вернуться — Она приподнялась на носки (скорее, для вида — Колетт была на несколько сантиметров ниже нее) и изучающе посмотрела на ее декольте. — Господи, Ты создал женщину без единого изъяна! В ней все совершенно, даже грудь! Кстати, ты что, до сих пор распорядитель? Жалкие мужчины решили, что им все можно, и не предлагают тебе стать компаньоном? Нужно брать дело в свои руки! Не ровен час, ты уже будешь ходить на четвереньках и носить в зубах ключи от комнат, когда их попросят посетители!

Последняя фраза Фионы была встречена дружным смехом.

— А что, это мысль! — заметил Адам. — Ты только представь себе — Колетт на четвереньках разносит ключи от комнат. Кому тогда будет нужна вторая половина клуба? Все будут оставаться тут только для того, чтобы насладиться этим зрелищем. На пару вечеров в неделю можно будет отказаться от второй половины. Сколько денег мы сэкономим!

— В этом есть польза и для тебя, — добавил я. — Подумай о том, что в такой позе удобнее заглядывать в замочные скважины тех самых комнат и наблюдать за тем, что происходит внутри.

Фиона с деланным возмущением покачала головой.

— Вот видишь? — обратилась она к Колетт. — Я была права. У одного, — она кивнула на меня, — в голове один только секс. А у другого, — она указала на Адама, — только деньги.

— Жестокий мужской мир, — заключила Колетт. — Ты к нам надолго?

Фиона задумчиво потрепала волосы.

— Даже не знаю. Думаю, на пару дней. Кстати, тебе я тоже привезла подарок!

И второй сверток из пакета был передан своему новому владельцу.

— А мне, значит, подарков не полагается? — спросил я.

— Подарки полагаются только хорошим девочкам и мальчикам, — сообщила мне Фиона.

— То есть, я плохой мальчик, и поэтому остался без подарка?

— Нет, дурень. Плохим мальчикам полагаются особые подарки. Может, мне кто-нибудь предложит выпить? Или я должна обслуживать себя сама?


После того, как мы подняли бокал вина за встречу, а Фиона с Саймоном в честь знакомства выпили по рюмке водки на брудершафт, наша гостья поднялась и протянула мне руки.

— Особый подарок ждет, — сообщила она.

— Я не могу оставить гостя, дорогая. Он будет скучать.

Фиона посмотрела на Саймона.

— Пойдем с нами, — сказала она ему. — Доктор у нас не жадный, особенно если дело касается женщин.

По лицу Саймона было заметно, что идея ему не нравится. Фиона нетерпеливо мотнула головой.

— Не хочешь принимать участия — не надо. Просто посмотришь. А потом уже решишь, что делать дальше. Пойдем. — Она взяла меня под руку и кивнула Саймону. — К тебе это тоже относится. Подумаешь по дороге.

Мы решили не идти на второй этаж через весь клуб и воспользовались служебной лестницей. Между этажами располагалась небольшая площадка с окном, где обычно курили танцовщицы во время особо холодных ночей. В такие ночи на улицу выходить не хотелось, в гримерных курить было нельзя, а для того, чтобы вернуться в помещение клуба после представления и снятия грима, нужно было сделать большой круг. Я шел первым, и уже взялся за ручку двери на второй этаж, но Фиона остановила меня.

— Особый подарок в комнате — это скучно, — заявила она. — Давай останемся здесь.

— Ты уверена? — спросил я.

— Да. — В подтверждение своих слов она уселась на подоконник и, улыбнувшись, проговорила нараспев: — Я соскучилась!

Саймон так и не поднялся на площадку. Он стоял на верхних ступенях лестницы, по которой мы поднимались, положив руку на ручку двери. Фиона надменно подняла голову и посмотрела на него.

— Для троих места маловато, но мы потеснимся. Теснота удовольствию не мешает.

— Нет, спасибо. Сегодня у меня был достаточно насыщенный вечер.

Фиона посмотрела на меня.

— Кофе?

— Он провел замечательный час в компании двух дам. До кофе мы еще не дошли.

Она снова перевела взгляд на Саймона.

— Считаю до трех, у тебя есть время передумать. Раз. Два. Три! Бом-бом! Ваше время истекло. Какой скучный мальчик. Отойди-ка от двери. Сможешь подсматривать в замочную скважину, негодник. Я разрешаю.

Саймон спустился на пару ступеней, и Фиона, вытянув ногу, захлопнула дверь.

— Хорошими манерами ты никогда не отличалась, — заметил я.

— А ты никогда не отличался умом, — отпарировала она. — Надо давать мальчику кокаин до того, как ты отдаешь его на растерзание двум женщинам, а не после.

— В следующий раз я учту твое авторитетное мнение.

Фиона взяла меня лацканы пиджака и привлекла к себе.

— Наверное, мальчику повезло, что он в первый раз попробовал кокаин в твоей компании, — предположила она. — Что скажешь?

— По сравнению с моим первым разом, этот был очень даже ничего.

— Ты, конечно же, впервые попробовал его с живота — о нет, с задницы! — красивой женщины. Такой красивой, что тебе даже было стыдно за то, что она так красива, и за то, что ты вообще оказался в такой ситуации. Тебе ведь когда-то тоже бывало стыдно.

— Вынужден тебя разочаровать. Впервые я попробовал кокаин в крошечной комнате общежития, и красивых женщин там не было. Исключительно потасканные дамы легкого поведения.

Фиона потрепала меня по волосам.

— Понимаю. Изысканные вкусы не появляются на пустом месте. Они воспитываются в человеке годами. Ну, ты будешь стоять столбом, как и твой приятель? Или все же хочешь получить свой подарок?


Когда мы с Фионой вышли из клуба, на часах было начало пятого утра. Саймона и след простыл, гости почти разошлись, мы выпили кофе, и настроение у меня было отличное. Впрочем, у Фионы тоже — она, как и я, спать в ближайшие несколько часов не собиралась.