Джессика положила трубку. Я несколько секунд вертел телефон в руках, и меня отвлекла появившаяся в спальне Ванесса. Она потрепала ладонью влажные волосы и, остановившись посреди комнаты, посмотрела на меня.

– С кем ты разговариваешь в такой час? И зачем ты принес компьютер? Делишься с друзьями в Facebook впечатлениями от сегодняшнего вечера?

– Скажи, ты знаешь… про Карлу?

Ванесса присела на покрывало и взяла компьютер.

– Нет. А что случилось?

– Ты не читаешь новости?

– Читаю регулярно, просто последние дня три почти не заглядывала.

Заметку Ванесса прочитала пару раз. Она долго смотрела на фотографию Карлы, потом начала просматривать комментарии.

– Странное ощущение, – сказала она. – Чужая женщина, роднее которой у меня никого не было и, вероятно, не будет. Ты был с ней знаком?

– Я был на ее лекции. Еще до того, как мы с тобой познакомились.

– Когда я училась на первом курсе, то мечтала стать онкологом. Но в последний момент решила выбрать психиатрию. Я знала, что не смогу видеть смерть практически каждый день. Это самая страшная и уродливая вещь на свете. Их две – смерть и старость. Как бы ни изощрялись пластические хирурги, люди стареют и дряхлеют, а потом умирают.

– Было бы хуже, если бы они жили вечно. Люди умудряются скучать, даже когда осознают, что в их распоряжении жалкие шестьдесят-семьдесят лет. Что уж тут говорить о вечной жизни.

Ванесса кивнула, продолжая изучать комментарии, и, наконец, остановилась на одном из них.

– Джессика Стокхард? Однофамилица?

Она перешла на личную страницу Джессики и повернулась ко мне.

– Вы, вдобавок ко всему прочему, друзья?

– Ты ведь помнишь, я ездил в отпуск в Штаты.

Ванесса кивнула.

– Я познакомился с девушкой, которая снимала дом напротив. Это и есть Джессика Стокхард. Она дочь Карлы.

– Дочь Карлы, – повторила Ванесса, по-прежнему глядя на фото. – Сколько ей лет?

– Двадцать семь.

Она чуть слышно вздохнула.

– Карла была замужем?

– Нет. Она воспитывала ее одна.

– Это та самая дама, с которой… – Она нахмурилась. – Нет, постой-ка. Ты ведь говорил мне, что познакомился с азиаткой? Ная, или как там ее звали?

Я раздраженно махнул рукой.

– Она была тайка. Это две разные женщины.

– То есть, с Джессикой у тебя ничего не было? – подняла бровь Ванесса.

– Не то чтобы не было, но… Ванесса. Тебе всегда нужно все усложнять.

Она снова бросила взгляд на фотографию.

– Я бы встретилась с этой девочкой. Хотя и понятия не имею, зачем мне это нужно…

– Если хочешь, можно поехать в вдвоем. Заодно посмотришь, где я провел отпуск.

Ванесса закрыла компьютер и положила его на пол.

– На самом деле, интересно посмотреть на место, где ты так замечательно развлекался, что чуть не забыл вернуться домой. И на тот магазин, где ты купил мне обнаженную женщину со скрипкой.

– Ты говоришь таким тоном, будто это был утешительный приз.


Глава тринадцатая

Саймон

2010 год

Треверберг

На следующий день после приема в честь открытия дворца культуры я закончил дела на пару часов раньше обычного и отправился навестить Билла. Изольда не появилась на работе – она уехала в очередную командировку. И я не мог отделаться от мысли, что рад этому. Меньше всего мне сейчас хотелось смотреть ей в глаза. Мне не надо было соглашаться на кофе, потому что я знал – это будет не только кофе. Хотя… чем дольше я размышлял над этим вопросом, тем более неоднозначную форму принимал ответ.

«Женщина должна быть либо вашей, либо ничьей». Разве не эти слова я слышал от Изольды? У Билла, конечно, хватит наглости назвать ее своей женщиной, но ведь называть женщину своей – это только половина дела. Вопрос в том, является ли она на самом деле вашей. Изольда не могла быть чьей-либо женщиной. Она принадлежала сама себе. Так есть ли смысл предаваться этим размышлениям и рассуждать о моральных нормах? В конце-то концов, если моральные нормы остаются одними и теми же на протяжении всей жизни, это как минимум вызывает опасения.

Выглядел Билл не очень хорошо. Он хотел угостить меня чаем, но я ответил, что справлюсь сам, а ему лучше вернуться в постель.

– Может, стоит поехать в приемный покой? – спросил я у него. – Тебя тошнит со вчерашнего вечера, не думаю, что это просто отравление.

Билл с досадой махнул на меня рукой.

– Ни за что не поеду в больницу.

– Но твое состояние внушает опасения. – Я повертел в руках телефон. – Может, мы позвоним доктору Мори? Насколько я знаю, он до сих пор в городе, уезжает завтра утром. Уверен, что он согласится тебе помочь.

– Саймон, да что у тебя за привычка – приклеишься как банный лист к заднице и не отстанешь! Звони, кому хочешь. Мне и так плохо, а тут еще ты со своими дурацкими идеями…

Вивиан ответил почти сразу же.

– Господин Хейли, – сказал он после того, как я представился. – По какой причине я удостоился вашего звонка? Надеюсь, ничего страшного не произошло?

Я вкратце изложил суть дел, и доктор Мори, помолчав пару секунд, заговорил снова.

– Буду рад, если вы назовете адрес господина Барта. Минутку, я возьму ручку и бумагу.

Я продиктовал адрес Билла и торопливо добавил:

– Заранее спасибо, доктор. Я заплачу за такси.

– Не стоит, я сделаю это сам. Лучше приготовьте господину Барту чай.


Дорога от отеля до дома Билла заняла у Вивиана около сорока минут. За это время я успел выпить еще одну чашку чая и позвонить Изольде. Точнее, попробовать позвонить – я дважды набирал ее номер, и дважды она не брала трубку. Размышляя о том, чем она могла заниматься в такой час (а дело было важным – в противном случае она обязательно ответила бы либо прислала короткое сообщение из шаблонов «я перезвоню позже»), я поймал себя на том, что ревную, хотя более неподходящей реакции на происходящее придумать было нельзя. Я сижу на кухне в квартире мужчины, с которым она живет и, по сути, прихожусь ей не более чем коллегой, даже если принимать во внимание прошлую ночь. Я вспомнил, что Изольда была не в настроении, когда пришла ко мне. Понятия не имею, что могло ей его испортить, но это было не важно, потому что все выглядело так, будто я воспользовался ее слабостью. Или все было не так, но об этом думать не хотелось. В любом случае, я был рад, когда услышал звонок в дверь.

Вивиан снял перчатки, отдал мне плащ и прошел в гостиную.

– Не могу привыкнуть к шумному городу, – сказал он, – хотя каждое лето бываю в Европе. Каково тут жить, господи Хейли

– Я живу в спокойном районе, но, сказать по правде, шум города утомляет.

– «Утомляет» – это самое мягкое, что можно сказать. Где наш пациент?

Я разбудил Билла, который уже успел задремать. Он поднял голову от подушки и посмотрел на гостя.

– Добрый вечер, доктор. Вам не нужно было приезжать.

– Не волнуйтесь, господин Барт. Я приехал по собственной воле. Будьте добры, снимите рубашку. Я хочу вас осмотреть.

После осмотра и нескольких общих вопросов доктор Мори сел за стол, включил лампу и, открыв свою барсетку, достал оттуда два небольших блокнота с чистыми бланками. У меня было много знакомых врачей, и я знал, что они всегда носят такие блокноты с собой, а бланки обычно оказываются либо рецептами, либо больничными.

– Хорошая новость, мой друг, – обратился Вивиан к Биллу, – заключается в следующем: ничего серьезного с вами не произошло, обыкновенное пищевое отравление. Скорее всего, мясом или рыбой. А не очень хорошая новость заключается в том, что у вас слабый желудок, и поэтому вашему организму требуется помощь. Во-первых, мне нужно будет сделать вам укол. Надеюсь, вы не боитесь уколов?

Билл покачал головой, хотя по его лицу можно было сказать, что от уколов он не в восторге.

– Во-вторых, – продолжил Вивиан, – я выписываю вам таблетки, их нужно будет пить три раза в день в течение недели, после еды. Разумеется, излишне напоминать, что вы должны воздерживаться от тяжелой пищи. И, в-третьих, я выписываю вам больничный на семь дней. Нет, – обратил он внимание на то, что Билл снова качает головой, – это не обсуждается. Вы можете работать дома, но при условии, что будете соблюдать постельный режим.

– Хорошо, доктор, – сдался Билл.

Вивиан подписал оба бланка и поставил на каждом из них свою печать, после чего обратился ко мне.

– У вас здесь есть круглосуточные аптеки, господин Хейли?

– Конечно. Аптека в десяти минутах ходьбы отсюда.

– Я написал все, что нужно купить, на бланке. Просто отдайте его аптекарю. Если у него возникнут вопросы, позвоните мне.


Когда я вернулся, Билл снова дремал, а Вивиан сидел возле его кровати и читал что-то на экране своего сотового телефона.

– Прошу прощения, я задержался, – сказал я. – Не понимаю, откуда в аптеке очередь в такой час.

Билл, который уже убедился в том, что сегодня его не оставят в покое, наблюдал за тем, как Вивиан открывает упаковку одноразового шприца и набирает в него лекарство из ампулы.

– Как поживает мисс Паттерсон?

– Вам лучше знать, доктор, – ответил Билл. – Вы ведь были с ней, когда я уехал домой, и после этого мы уже не виделись. Понятия не имею, где она была всю ночь. Мало того – еще на телефон не отвечала.

– Вероятно, сел аккумулятор. Со мной это случается регулярно. После того, как я уволился из больницы, дежурств у меня нет, и никто не звонит мне с просьбой срочно приехать, так что я часто забываю его зарядить.

– Вы помните, в котором часу Изольда поехала домой?

Вивиан открыл небольшой флакон с нашатырным спиртом.

– В начале третьего.

– И все это время вы беседовали?

– Это кажется вам странным?

– Не подумайте, что я в чем-то вас подозреваю, доктор…

– Не думаю. Но вы переходите границы хорошего тона и слишком живо для незнакомого человека интересуетесь моей личной жизнью. Пожалуйста, закатайте рукав рубашки, господин Барт, и сожмите кулак несколько раз. Я почти не вижу ваших вен.

Билл поморщился, глядя на иглу, и прижал к месту укола кусочек ваты. Вивиан положил использованный шприц и ампулу в пустой пакет от лекарств, предварительно достав оттуда купленные мной таблетки, и отдал его мне.

– Если позволите, я кое-что скажу вам, господин Барт. Не подумайте, что я учу вас жизни. Во-первых, ревность в девяноста девяти процентах случаев свойственна людям, которые регулярно изменяют своим партнерам и испытывают по этому поводу чувство вины. Во-вторых, если в этой жизни и следует нервничать по поводу чего-то, то только не по поводу женщин. Можно нервничать по поводу денег, по поводу карьеры, по поводу квартиры или по поводу здоровья. Но нервничать по поводу женщин – это самое глупое, что можно придумать.

– Спасибо за совет, доктор, и за информацию к размышлению. Хочется верить, что вас вышеупомянутые вещи не тяготят.

– Поправляйтесь, господин Барт. Спокойной ночи.

Мы спустились во двор (по дороге я выбросил пакет в мусорный бак).

– Я подвезу вас, доктор, – сказал я.

– Буду премного благодарен. У меня не осталось ни цента наличных денег, я не помню код своей кредитной карты, а все остальные карты за ненадобностью оставил дома. Ума не приложу, как такое могло произойти. Ох, эта привязанность современного человека к кредитным картам. Надеюсь, через несколько лет их будут принимать во всех местах.

Несколько минут мы ехали молча, после чего Вивиан спросил у меня:

– Я могу закурить, господин Хейли?

– Конечно, доктор.

– Вы курите? Угощайтесь.

– Нет, спасибо.

Он закурил и приоткрыл окно.

– Похоже, я не понравился вашему другу.

– Я бы не сказал, что мы друзья. Мы приятели. Как и подобает коллегам.

– Что вам мешает стать друзьями? Тот факт, что вы неравнодушны к мисс Паттерсон, и его это нервирует?

Я посмотрел на него и снова перевел взгляд на дорогу.

– Почему вы решили, что я неравнодушен к мисс Паттерсон?