Афина мурлыкнула еще раз, будто подтверждая ее слова.

– Легче? – поинтересовалась Фиона. – Она, бедная, лежит на твоей подушке и ждет, когда ты уделишь ей внимание, а ты даже не смотришь в ее сторону!

Я сел на кровати и потрепал Афину по спине. В ответ на это она вытянулась на одеяле, всем своим видом показывая, что не собирается никуда уходить.

– Территория оккупирована, – заметила Фиона. – Кстати, большое спасибо за кота! Колетт от него в восторге. Она назвала его Жак.

– Жак? – переспросил я.

– Ну да. Она сказала, что так звали одного из ее бывших. И что он ее не интересует, так что, может, он умер, и его душа переселилась в кота. Хотя бы что-то хорошее.

Я улыбнулся.

– Ты ведь хотела назвать его Кристофер?

– А теперь он будет Кристофер Жак. Она уже откормила его – он стал толстый, как диванный валик! Сколько он может есть? Он не лопнет?

– Котята всегда много едят, им нужно расти.

– Нет, ты просто обязан на него посмотреть. Растет он, по-моему, вширь! Если бы я ела столько творога, у меня было бы несварение желудка. Кстати, о твороге. Я испекла творожные лепешки. Колетт их обожает, тебе понравится.

Я отпустил Афину на пол и поднялся.

– Только приведу себя в порядок.

– Не помешало бы, хотя тебе даже щетина к лицу. – Фиона изучающе посмотрела на меня. – А ты знаешь, что воздержание вредно?

– От еды? – не понял я.

– От секса, дурень. – Она тоже встала и легко толкнула меня, приглашая снова принять горизонтальное положение. – Так что твой порядок подождет.


Адам всегда отличался умением приходить вовремя, но этот талант достигал апогея тогда, когда его приглашали перекусить. Он пришел как раз в тот момент, когда мы с Фионой накрывали на стол.

– Вы оторвали меня от работы, – первым делом сообщил он, после чего добавил: – Но я как раз думал, что мне нужно перекусить!

– Садись, – пригласила его Фиона. – Тебе чай или кофе?

– Кофе. О, творожные лепешки! Колетт мне все уши прожужжала. Наконец-то я их попробую.

Адам подошел ко мне, обнял и похлопал по плечу.

– Как ты? – спросил он.

– Более-менее.

Он оглядел меня.

– Ты знаешь, что помаду обычно применяют для других целей? – Он провел рукой по моей шее и показал пальцы, демонстрируя остатки помады Фионы. – Тебе бы больше пошел ярко-алый, но коралловый тоже неплох.

– Спасибо, я приму к сведению.

Афина крутилась под ногами – она была рада, что пришли гости. Адам всегда побаивался кошек, и она будто специально подпрыгивала и становилась на задние лапы, стараясь ухватить его за ноги.

– Брысь, брысь! – Адам отошел от кошки на пару шагов. – Вивиан, скажи ей, чтобы она отстала!

– Она тебя не укусит, – успокоил я. – Просто хочет с тобой подружиться.

– Включите телевизор, мальчики, – попросила Фиона. – Я до сих пор не смотрела новости.

Адам взял телевизионный пульт.

– Какой канал? – полюбопытствовал он.

– Третий.

– Это тот, по которому ты всегда смотришь «мыльные оперы»?

– Да. Но вчера пропустила. Кстати, не подскажешь мне, что там было?

– Помолчите, – попросил я. – Адам, не переключай.

Увлеченный разговором с Фионой, Адам нажал кнопку «3» дважды, и вместо третьего канала – того, по которому в Мирквуде обычно транслировали новости – попал на официальный канал Треверберга. Как-то вечером Колетт была у меня в гостях и совершенно случайно обнаружила какой-то сериал. Я был единственным из ее друзей, кто пользовался услугами спутникового телевидения, а канал был спутниковым, и какое-то время она наведывалась ко мне каждый день для того, чтобы посмотреть очередную серию. У канала был запоминающийся логотип – две танцующие женщины, обнимающие букву «Т», и я при беглом взгляде на экран заметил его в верхнем правом углу. Мое внимание привлекло фото: снимок с места дорожной аварии.

– Что там такое? – Фиона повернулась к телевизору.

Диктор, молодая светловолосая девушка в строгом деловом костюме, читала выпуск новостей.

– … бизнес-леди, хозяйка нескольких ночных клубов и сети отелей и меценат Изольда Астер-Паттерсон и ее бухгалтер, Саймон Хейли, – заканчивала девушка начатую фразу. – Скорее всего, причиной аварии стали плохие погодные условия – машина господина Хейли выехала на встречную полосу, где столкнулась с направляющимся в город грузовиком.

Я вернул чашку, которую держал в руках, на стол, и подошел чуть ближе к телевизору.

– Машина «скорой помощи», – продолжала тем временем девушка, – вызванная водителем грузовика, приехала на место аварии через двадцать минут. Медикам пришлось констатировать смерть госпожи Астер-Паттерсон. Господин Хейли был доставлен в городскую больницу в тяжелом состоянии и прооперирован, но, несмотря на все усилия врачей, умер, так и не приходя в сознание.

– О, черт, – только и сказала Фиона.

Я взял один из стоявших у стола стульев и присел – меня не держали ноги. Адам посмотрел на меня и покачал головой.

– Прими мои соболезнования, – сказал он. – Не знаю, что тут еще можно сказать…

Я кивнул, по-прежнему глядя на экран. Трансляция из студии сменилась репортажем – оператор снимал Уильяма Барта. Судя по машинам «скорой помощи» на фоне, это была парковка госпиталя имени Люси Тревер.

– Господин Барт, как вы можете прокомментировать случившееся? – спросил у него журналист, державший микрофон.

– Я до сих пор не могу поверить в то, что это произошло, – поделился с журналистом Уильям. – Такое ощущение, будто это кошмарный сон.

– Вы будете руководить бизнесом в одиночку, господин Барт? – задал очередной вопрос журналист. – Или у вас уже есть на примете кандидат в компаньоны?

На лице Уильяма промелькнуло скучающее выражение.

– Без комментариев, – прохладно ответил он.

На экране снова появилась девушка-диктор.

– Похороны госпожи Астер-Паттерсон и господина Хейли состоятся завтра в полдень на кладбище в старой части города, – сказала она. – От нашего имени мы хотим выразить соболезнования родным, близким, друзьям и коллегам погибших. А теперь – к другим новостям. Комиссия по проверке состояния городской казны…

Адам выключил телевизор и вернулся к столу.

– Ты хочешь поехать? – спросил он у меня.

Я уже пару минут вертел в пальцах сигарету, не решаясь закурить.

– Да. Надо выехать после обеда, иначе мы не успеем.

– Тогда я с тобой.

Повисла пауза, которую никто не торопился нарушать. В конце концов, Адам продолжил раскладывать столовые приборы.

– Предлагаю позавтракать и выехать как можно скорее, – сказал он. – А то опять собирается дождь. Как бы нам не пришлось пережидать его, остановившись на полпути.

– Это хорошая мысль, – похвалила Фиона. – Я сейчас все подогрею. Будь добр, – обратилась она ко мне, – свари кофе.


Глава двадцать восьмая

Лорена

2010 год

Треверберг

На этом свете существовало только одно место, которое я ненавидела всей душой. Это была анатомическая лаборатория номер семь. Та самая, частой гостьей которой мне приходилось бывать во время обучения на медицинском факультете. Ненависти к анатомичке во мне было столько, что я с успехом могла поделиться ею с другими. Запах формалина приводил меня в ужас, меня начинало трясти каждый раз, когда профессор предлагал мне сделать надрез скальпелем. И с тех пор я пообещала себе, что приду в морг только в крайнем случае. Похоже, крайний случай меня настиг.

Поверх рубашки с длинным рукавом я надела теплый свитер и сменила тонкий плащ на пальто из грубой шерсти, но начала дрожать от холода сразу после того, как переступила порог морга. Мне не стоило особых усилий сюда пробраться, хотя я на всякий случай заготовила несколько правдивых историй и даже была готова устроить истерику и всплакнуть. Я подошла к столам из нержавеющей стали, на которых лежали трупы, и замедлила шаг, вглядываясь в номера на прикрепленных к пальцам ног бирках. Мне нужен был номер пятьдесят семь – именно он был указан на документе, висевшем на двери комнаты напротив имени Изольды Паттерсон. Я и понятия не имела, по какой причине решили провести вскрытие, но это было только на руку – иначе мне бы пришлось искать тело в холодильнике.

Бирка с номером пятьдесят семь была найдена на пальцах тела, которое находилось в одном из дальних углов зала. Рядом со столом лежал небольшой пакет, в котором находились вещи Изольды – их еще не успели забрать. Я присела и открыла сумочку – амулет должен был лежать там. Достала бумажник, косметичку, миниатюрную электронную книгу последней модели, сотовый телефон, iPod, карманный компьютер и пакетик мятных конфет. После чего вывернула сумочку наизнанку и, наконец, увидела знакомый мне шнурок.

Я заметила, что чаша изменилась, уже в неровном свете голубоватых ламп, но поднялась и включила яркую лампу на столе с инструментами. Сперва я решила, что мне показалось, и наклонилась для того, чтобы разглядеть амулет. Верхние края чаши теперь смотрели вниз. Я нахмурилась и пощупала амулет – так, будто решила, что он был пластилиновым, а не каменным, и при желании можно было изменить его форму. Но, конечно, материал оказался камнем.

Смысл происходящего дошел до меня не сразу. Я разглядывала чашу, не в силах поверить собственным глазам. Еще ни разу на моей памяти амулет не принимал такой странной формы. Мало того – несмотря на то, что я пыталась его прощупать, он не сохранил никакой энергии – ни светлой, ни темной. Но она не могла уйти в пустоту, это я знала. Что могло перевернуть эту штуку? Я перебирала знания об амулетах, но на ум мне приходила только одна история, которую было принято считать сказкой: перевернутая чаша отдает свою энергию своему владельцу, а потом и тем людям, с которыми он близко взаимодействовал. Как она могла отдать энергию Изольде, если она мертва? Я посмотрела на прикрытое простыней тело, и в голову мне пришла сумасшедшая мысль. В любом случае, теория нуждалась в проверке, а поэтому я глубоко вздохнула и приподняла простыню.

Лицо, шея и руки Изольды были покрыты рваными ранами – скорее всего, в момент аварии ее бросило вперед, на лобовое стекло. Я невольно поежилась, так как тело было практически неузнаваемо. Мысль о том, чтобы прикоснуться к ней, вызывала нервную дрожь, но я, переборов отвращение, приложила руку к ее шее, пытаясь нащупать пульс. И, конечно же, не нашла его. Ее кожа была холодна как лед (чего я ожидала от находящегося в морге тела?) и абсолютно безжизненна. Я посмотрела на амулет, который до сих пор держала за шнурок, снова перевела взгляд на труп и облегченно рассмеялась. Неужели я на самом деле подумала, что оживила ее? Впрочем, через секунду мне расхотелось смеяться.

Изольда резко села, уронив на пол простыню, и схватила меня за шею. Она держала одной рукой, но ощущение было такое, что меня держит за горло профессиональный боец. Я окаменела от ужаса. Она смотрела мне в глаза, а я до сих пор держала свою руку на ее сонной артерии. И я могла поклясться, что сердце не билось. Она была мертва!

– Хорошо, что ты пришла, – сказала мне Изольда. – Я думала, что мы больше не увидимся.

– Отпусти… отпусти, пожалуйста, – прохрипела я, чувствуя, что еще немного – и упаду в обморок.

– Отдай мне это.

Она протянула вторую руку. Поняв, что она имеет в виду, я замотала головой – по крайней мере, попыталась это сделать.

– Нет-нет! Тебе нельзя прикасаться к ней! Она… – Я хотела сказать «она тебя убьет», но вовремя поняла абсурдность этой фразы. – Она должна остаться у меня…

– Отдай мне ее, пока я не вышла из себя!

Я положила амулет в ее ладонь, и Изольда отпустила меня.

– Хорошая девочка, – произнесла она. – А теперь раздевайся.

– Что?! – не поняла я, пытаясь отдышаться.

– Раздевайся, – повторила Изольда. – Или ты думаешь, что я выйду на улицу в таком виде? Мне нужно твое пальто. Все остальное, так уж и быть, оставь себе.

Я сняла пальто. Изольда одела его и накинула на голову капюшон.

– Умница, – сказала она. – Не скучай.

– Ты не можешь уйти! – Я встала у нее на пути, хотя не особо представляла, как смогу ее остановить. – Ты ведь… ты ведь мертва, черт побери! Ты видела себя в зеркало?!