– Я немедленно уйду, – докончила она.

Она повернула ручку, но не открыла дверь. В магазине воцарилась тишина, и все, казалось, ждали ее ухода. Ждали, что она заговорит или сделает хотя бы что-то! Но она просто стояла, то ли застывшая, то ли парализованная.

Дэниел осторожно взял ее за руку и отвел от окна.

– Я могу чем-то помочь?

Энн повернулась, и он понял, что девушка впервые с той минуты, как появилась здесь, посмотрела на него в упор, но тут же отвернулась к окну, хотя одновременно пыталась съежиться и отойти подальше.

– Мы продолжим в другое время, – пообещал он мистеру Хоуби. – Я провожу мисс Уинтер домой, в…

– Там была крыса! – выпалила она. Весьма громко.

– Крыса?! – почти взвизгнул кто-то из покупателей. Дэниел не помнил его имени, но одевался он щеголевато, о чем свидетельствовали розовый парчовый жилет и такие же пряжки на туфлях.

– У магазина, – пояснила мисс Уинтер, протягивая руку к входной двери. Указательный палец дрожал и трясся, словно вид грызуна был так отвратителен, что мисс Уинтер не могла заставить себя говорить о нем.

Дэниел нашел это любопытным, но никто, кроме него, казалось, не заметил, что ее рассказ неправдоподобен. Как она могла вбежать не в тот магазин, если пыталась укрыться от крысы?

– Она пробежала по моей туфле, – добавила мисс Уинтер, и этого было достаточно, чтобы мужчина с розовыми пряжками покачнулся.

– Позвольте проводить вас домой, – предложил Дэниел и, поскольку все на них смотрели, сказал еще громче: – Бедная леди испугалась!

Он посчитал это достаточным объяснением, особенно когда он добавил, что девушка служит у его тети. Быстро натянул сапоги, в которых пришел, и попытался вывести мисс Уинтер из магазина. Но она едва волочила ноги, и когда они добрались до двери, Дэниел спросил тихо, чтобы никто не услышал:

– Все в порядке?

Она прикусила губу. Прелестное лицо было напряженным и осунувшимся.

– Вы приехали в экипаже?

– Да, чуть дальше по улице, – кивнул он.

– Он закрытый?

Что за странный вопрос! Небо ясное, дождя нет…

– Его можно закрыть.

– Не могли бы вы привести его сюда? Я не уверена, что смогу идти.

Она все еще едва держалась на ногах. Дэниел снова кивнул и послал одного из помощников Хоуби привести экипаж. Через несколько минут они уже сидели в ландо с поднятым верхом. Он дал ей несколько минут, чтобы успокоиться, и тихо спросил:

– Что случилось на самом деле?

Энн подняла глаза такого необыкновенного оттенка синего, и в этих глазах светилось удивление.

– Ну и крыса, должно быть, вам встретилась! – прошептал Дэниел. – Размером почти с Австралию, полагаю?

Он не пытался заставить ее улыбнуться, но уголки ее губ все же приподнялись.

Его сердце пустилось вскачь, и было трудно понять, как почти незаметная улыбка могла вызвать подобный взрыв эмоций.

Дэниелу не нравилось видеть мисс Уинтер такой расстроенной. И он только сейчас это понял.

И сейчас он наблюдал, как она пытается решить, что делать. Она явно гадала, стоит ли доверять ему.

Мисс Уинтер на мгновение выглянула в окно, но тут же вновь стала смотреть перед собой. Губы подрагивали, и наконец голосом таким тихим и нерешительным, что сердце его едва не разбилось, она прошептала:

– На улице… был кто-то… кого я не хочу видеть.

Ничего больше. Ни объяснений. Ни уточнений. Ничего, кроме короткой фразы, породившей еще больше вопросов. Но Дэниел не задал ни одного. Еще задаст, только не сейчас. Он и без того поражен, что она сказала так много.

– В таком случае едем, – сказал он. Энн с благодарностью кивнула.

Они поехали на восток от Пикадилли – абсолютно неверное направление, но Дэниел велел кучеру ехать именно туда. Мисс Уинтер необходимо время, чтобы прийти в себя, прежде чем она вернется в Плейнсуорт-Хаус.

Кроме того, он еще не был готов отказаться от ее общества.


Энн выглянула в окно. Она не знала, где они сейчас, и, если честно, не особенно хотела знать. Лорд Уинстед вполне мог везти ее в Дувр, и она не стала бы возражать. Главное – уехать от Пикадилли как можно дальше.

От Пикадилли и человека, который вполне мог оказаться Джорджем Кервелем.

Впрочем, он уже стал сэром Джорджем Кервелем. Письма Шарлотты не приходили так регулярно, как желала бы Энн, но они были веселыми, содержали много новостей и были единственной связью Энн с прошлым. Отец Джорджа умер годом раньше, и Джордж стал баронетом.

При этой новости кровь Энн похолодела. Она презирала покойного сэра Чарлза, но и нуждалась в нем. Он единственный, кто держал в узде мстительный нрав сына. Со смертью сэра Чарлза Джорджа стало некому образумить. Даже Шарлотта встревожилась: очевидно, Джордж приехал к Шоукроссам после похорон отца. Он пытался выдать свой приезд за дружеский визит, но Шарлотте показалось, что он задавал чересчур много вопросов об Энн. То есть об Аннелизе.

Иногда Энн приходилось напоминать себе о той, которой она когда-то была.

Она знала, что рано или поздно может встретить Джорджа в Лондоне. Когда она поступила на работу к Плейнсуортам, полагала, что будет оставаться в Дорсете круглый год. Леди Плейнсуорт отвезет Сару в столицу на сезон, а три младшие девочки проведут лето в деревне, с няней и гувернанткой. И отцом, конечно. Лорд Плейнсуорт никогда не покидал деревню. Гончие интересовали его гораздо больше, чем люди, что вполне устраивало Энн. Если он не отсутствовал, значит, был рассеян и поглощен собой. Ощущение было такое, будто Энн работает в доме, где живут одни женщины.

Что было великолепно!

Но потом леди Плейнсуорт решила, что не может жить без дочерей, и пока лорд Плейнсуорт занимался своими борзыми и бассетами, остальные собрались и отправились в Лондон. Энн всю поездку убеждала себя, что, если Джордж и приедет в Лондон, их дороги не пересекутся. Это очень большой город. Самый большой в Европе. А может, и в мире. Пусть Джордж и женился на дочери виконта, Кервели не вращались в таких высоких кругах, как Плейнсуорты и Смайт-Смиты. И даже если они случайно приедут на один и тот же бал, Энн уж точно там не будет. Она всего лишь гувернантка.

Все же опасность существовала. Если известие Шарлотты было верным, Джордж получал немалое содержание от тестя. У него денег более чем достаточно, чтобы заплатить за сезон в столице. Может, хватит и на то, чтобы купить доступ в высшее общество.

Он всегда говорил, что ему нравятся городской шум и суета. Энн хорошо это помнила. И хотя умудрилась забыть многое, но это запомнила. Как и мечту молодой девушки гулять по Гайд-парку под руку с красавцем-мужем.

Энн вздохнула, скорбя по той молодой девушке. Но не по ее глупой мечте. Какой идиоткой она была! Полное отсутствие умения разбираться в людях!

– Могу я чем-то помочь вам? Что-то сделать для того, чтобы вы почувствовали себя более непринужденно? – тихо спросил лорд Уинстед. Все это время он молчал. И это Энн в нем нравилось. Он был общительным, разговорчивым человеком, но иногда умел и помолчать.

Энн покачала головой, не смея на него взглянуть. Она не пыталась избегать его. То есть не пыталась избегать именно его. В этот момент она избегала бы каждого.

Но тут он пошевелился. Ничего особенного, но она почувствовала, как сиденье просело под ним, и этого было достаточно, чтобы напомнить, что сегодня он ее спас. Увидел, что она в беде, и спас, не задавая вопросов, пока они не сели в экипаж.

Он заслуживает ее благодарности. И не важно, что ее руки до сих пор дрожат, а в голове теснятся всякие ужасы. Лорд Уинстед никогда не узнает, как помог ей и как она это ценит. Но она, по крайней мере, могла бы сказать «спасибо».

Но когда она повернулась к нему, с языка сорвалось нечто совершенно иное. Она хотела сказать «спасибо». Но вместо этого…

– У вас новый синяк?

Новый. Она была совершенно в этом уверена. Прямо на щеке. Розоватый, но далеко не такой темный, как те, что под глазом.

– Вы опять покалечились! Что случилось?

Он со смущенным видом моргнул и коснулся лица.

– Другая щека, – подсказала Энн и, хотя знала, что это ужасно рискованно, протянула руку и осторожно дотронулась до его скулы. – Вчера этого не было.

– Вы заметили, – пробормотал он, заученно улыбаясь.

– Это не комплимент, – отрезала Энн, пытаясь не думать о том, что это могло значить. Почему его лицо стало настолько знакомым, что она заметила новый синяк среди тех, что он получил в драке с лордом Чаттерисом? Это так забавно. И выглядит он забавно.

– Тем не менее я польщен, что вы заметили последнее добавление к моей коллекции, – ответил он.

Она закатила глаза.

– Ну конечно, увечья – экспонаты, достойные коллекционирования.

– Неужели все гувернантки так ехидны?

Скажи это кто-то другой, Энн сочла бы, что ее поставили на место. Но в его устах все звучало совсем не так. И он улыбался, говоря это.

Ей показалось, что граф несколько смущен. Правда, наверняка сказать было трудно: краска, коснувшаяся его щек, была скрыта темой нынешней беседы, то есть синяками.

Он пожал плечами:

– Два злодея пытались поживиться моим кошельком прошлой ночью.

– О нет! – вскрикнула Энн, немало удивив себя силой своей реакции. – Что случилось? Надеюсь, все обошлось?

– Все не так плохо, как кажется, – утешил Уинстед. – Маркус причинил мне больше вреда.

– Но это же уличные грабители! Вас могли убить!

Он слегка подался к ней. Чуть-чуть.

– А вы бы тосковали по мне?

Энн ощутила, как загорелись ее щеки. Понадобилось несколько секунд, прежде чем лицо приобрело привычно строгое выражение.

– Очень многие тосковали бы по вам, – твердо ответила она.

Многие. Включая и ее.

– Где же вы гуляли вчера вечером? – поинтересовалась она.

«Детали, – напомнила она себе. – Детали крайне важны. Детали бесстрастны и сухи и не имеют ничего общего с эмоциями, или тоской по кому-то, или с беспокойством, или с любовью… и заботятся только о фактах».

– Неужели в Мейфэре? Я бы в жизни не подумала, что это так опасно.

– Не в Мейфэре. Но недалеко оттуда. Я шел домой из Чаттерис-Хауса. Было поздно. Я задумался и не обращал внимания на то, что творится вокруг.

Энн не знала, где жил граф Чаттерис. Вряд ли так далеко от Уинстед-Хауса. Все благородные семьи жили в сравнительной близости друг от друга. И даже если лорд Чаттерис жил на границе фешенебельного района, лорду Уинстеду вряд ли пришлось бы проходить через трущобы по пути домой.

– Я и не представляла, что в городе становится так опасно, – заметила она и сжалась, гадая, связано ли нападение на лорда Уинстеда с тем, что она видела Джорджа Кервеля на Пикадилли.

Но как это может быть? Ее и лорда Уинстеда видели на людях только однажды – вчера в Гайд-парке. Любой посторонний понял бы, что она – гувернантка в знатном семействе.

– Полагаю, мне следует поблагодарить вас за то, что тогда проводили меня домой.

Он повернулся и посмотрел на Энн так пристально, что у нее перехватило дыхание.

– Я бы не позволил вам пройти ночью и два шага, не говоря уже о полумиле.

Ее губы раскрылись, словно она хотела заговорить, но могла только смотреть на него.

Их взгляды скрестились и застыли, и это было поразительно, потому что она не замечала цвета его глаз, этих удивительных, блестящих, светло-голубых глаз. Энн видела совсем другое, заглянула в самую глубину. А может, все было не так? Может, это она открылась перед ним? Может, это он видел все ее секреты, все страхи?

Все желания.

Наконец она смогла дышать и отвела глаза. Что это было?

Энн не знала ту женщину, которая смотрела на него, словно заглядывала в собственное будущее. Энн не фантазерка. Она не верила в судьбу. И никогда не считала, что глаза – это зеркало души. Особенно после того, как когда-то смотрел на нее Джордж Кервель.

Она прикусила губу, стараясь обрести равновесие.

– Вы сказали это так, словно это чрезвычайно для меня важно, – заметила она, довольная своим относительно ровным тоном. – Но я знаю, что вы настояли бы на том же, будь на моем месте любая другая леди.

Уинстед ответил улыбкой, такой задорной, что Энн задалась вопросом: уж не вообразила ли она себе напряжение в его глазах несколько секунд назад.

– Большинство леди сделали бы вид, что польщены.

– В таком случае я заявляю, что не принадлежу к большинству леди, – сухо выговорила Энн.

– И это произвело бы прекрасное впечатление, будь мы на сцене.

– Придется уведомить Харриет. Она воображает себя драматургом, – засмеялась Энн.

– Неужели?

Энн кивнула:

– Насколько я знаю, она начала новый опус. Название звучит крайне угнетающе. Что-то насчет Генриха VIII.

– Это действительно мрачно, – поморщился он.

– Она пытается уговорить меня сыграть роль Анны Болейн.

Уинстед едва сдержал смех.