Джулия Куинн - Ночь наслаждений

– Никогда не знаешь, куда занесет вас жизнь, – спокойно ответила мисс Уинтер. – Могу заверить, что в вашем возрасте я тоже была совершенно уверена, что никогда в жизни моя нога не ступит на остров Мэн.

В ее голосе было что-то захватывающе серьезное, и ни Дэниел, ни Френсис не сказали ни слова. Мисс Уинтер слегка пожала плечами, повернулась к столу, наколола на вилку другую рыбку и сказала:

– Я даже не знала, где он расположен, и не могла показать его на карте.

Снова последовало молчание, еще более неловкое, чем раньше. Наконец Дэниел заполнил паузу, пробормотав: «Итак…»

Что, как обычно, дало ему достаточно времени, чтобы придумать более умную фразу.

– В моем кабинете есть мятные лепешки.

Мисс Уинтер повернулась. Моргнула.

– Простите? – выдавила она.

– Блестяще! – вставила Френсис, мгновенно забыв об острове Мэн. – Обожаю мятные лепешки!

– А мисс Уинтер?

– Она их любит, – заверила Френсис.

– Возможно, мы могли бы прогуляться в деревню и купить немного, – предложил Дэниел.

– Мне показалось, ты сказал, что лепешки у тебя в кабинете, – напомнила Френсис.

– Так и есть.

Он встревоженно глянул на копченую рыбу на тарелке мисс Уинтер.

– Но у меня такое чувство, что их будет недостаточно.

– Пожалуйста, – попросила мисс Уинтер, накалывая на вилку другую крошечную рыбку и поднимая ее в воздух, – за меня не беспокойтесь.

– О, думаю, что стоит беспокоиться за всех.

Френсис перевела взгляд с него на гувернантку и нахмурилась:

– Не понимаю, о чем вы, – пожаловалась она.

Дэниел благодушно улыбнулся мисс Уинтер, которая предпочла не отвечать.

– Сегодня у нас уроки на свежем воздухе, – сказала Френсис. – Хочешь сопровождать нас?

– Френсис, – поспешно вмешалась мисс Уинтер, – уверена, что его светлость…

– С удовольствием будет сопровождать вас, – немедленно сообразил, что сказать, Дэниел. – Я как раз думал, какой чудесный выдался день. Такой теплый и солнечный.

– Разве в Италии не было тепло и солнечно? – спросила Френсис.

– Да. Но это не одно и то же.

Он откусил большой кусок бекона, который в Италии тоже был не таким. Все, что он там ел, было лучше. Кроме бекона.

– Это как? – удивилась Френсис.

Дэниел немного подумал, прежде чем ответить:

– Очевидный ответ заключается в том, что в Италии часто было слишком жарко, чтобы наслаждаться погодой.

– А менее очевидный ответ? – спросила мисс Уинтер.

Он улыбнулся, абсурдно счастливый оттого, что она участвует в беседе.

– Боюсь, это менее очевидно и мне, но если облечь ответ в слова, придется признать, что дело в ощущениях. Либо твое место там, либо нет.

Френсис понимающе кивнула.

– Итальянский день может быть прекрасным, – продолжал Дэниел, – идеальным. Но никогда таким же, как чудесный день в Англии. Запахи другие, воздух суше. Пейзажи роскошные, конечно, особенно у моря, но…

– Мы тоже у моря, – перебила Френсис. – От Уиппл-Хилла до него всего десять миль.

– Гораздо больше, – покачал головой Дэниел, – но Ла-Манш невозможно сравнивать с Тирренским морем. Первый – серо-зеленый и бурный, второе – гладкое, как стекло, и синее.

– Мне хотелось бы видеть стеклянно-гладкий синий океан, – мечтательно вздохнула мисс Уинтер.

– Поразительное зрелище, – признал он, – но это не дом.

– А я думаю, как божественно было бы, – продолжала она, – оказаться на воде и при этом избежать морской болезни.

Дэниел невольно хмыкнул.

– Значит, вы подвержены морской болезни?

– Да, и притом ужасно.

– А я никогда не знала, что это такое, – похвасталась Френсис.

– Вы просто никогда не были на воде, – напомнила мисс Уинтер.

– Да, и следовательно, не знаю, что такое морская болезнь, – торжествующе ответила Френсис. – Можно сказать, что я никогда ею не страдала.

– Это будет гораздо точнее.

– Вы настоящая гувернантка! – добродушно ответил Дэниел.

Но ее лицо приняло странное выражение, словно она не хотела, чтобы ей об этом напоминали. Очевидно, пора сменить тему. Поэтому он сказал:

– Я даже не могу вспомнить, с чего мы начали обсуждать Тирренское море… я…

– Это потому, что я спрашивала об Италии, – помогла ему Френсис.

– Я собирался сказать, – продолжал Дэниел, поскольку, конечно, точно знал, с чего они начали обсуждать Тирренское море, – что очень хочу присоединиться к вашим урокам en plein air.

– Это означает «на свежем воздухе», – пояснила Френсис мисс Уинтер.

– Знаю, – пробормотала гувернантка.

– Знаю, что вы знаете, – кивнула Френсис. – Я просто хотела, чтобы вы знали, что я знаю.

В этот момент в столовую вошла Элизабет, и пока Френсис спрашивала сестру, знает ли та значение выражения «en plein air», Дэниел повернулся к мисс Уинтер и сказал:

– Надеюсь, я не помешаю вам проводить урок.

Он прекрасно понимал, что она может ответить только «конечно нет». Но для начала беседы этого было вполне достаточно. Он выждал, пока она доест яичницу, прежде чем добавить:

– Буду счастлив помочь, чем можно.

Она деликатно коснулась губ салфеткой, прежде чем сказать:

– Уверена, что девочкам понравится, если вы примете участие в уроке.

– А вам? – тепло улыбнулся он.

– И мне тоже, – лукаво прошептала она.

– Значит, я именно так и поступлю, – величественно объявил он, но тут же нахмурился: – Надеюсь, вы никого не будете сегодня вскрывать?

– В нашей классной комнате мы занимаемся только вивисекцией, – сообщила она с замечательно серьезным лицом.

Дэниел рассмеялся достаточно громко, чтобы Элизабет, Френсис и Харриет, которая тоже успела спуститься в столовую, дружно повернули головы. Это было удивительно, поскольку все трое в обычных условиях не слишком походили друг на друга, но в эту минуту их лица с одинаковым выражением любопытства отличались поразительным сходством.

– Лорд Уинстед справлялся о нашем учебном плане на день, – пояснила мисс Уинтер.

Последовало молчание. Должно быть, девочки решили, что дальнейшее обсуждение ни к чему хорошему не приведет, потому дружно повернулись к тарелкам.

– Что мы изучаем сегодня днем? – осведомился Дэниел.

– Днем? – эхом откликнулась мисс Уинтер. – Я ожидаю, что все будут готовы к половине десятого.

– Тогда утром, – поправился укрощенный Дэниел.

– Сначала география… нет, не остров Мэн, – громко объявила она, когда три головы рассерженно повернулись в ее сторону. – Потом арифметика, и наконец, мы сосредоточимся на литературе!

– Мой любимый предмет! – обрадовалась Харриет, садясь рядом с Френсис.

– Знаю, – кивнула мисс Уинтер с благодушной улыбкой. – Поэтому прибережем его напоследок. Это единственный способ удержать ваше внимание на целый день.

Харриет глуповато улыбнулась и тут же просияла:

– Может, почитаем одну из моих работ?

– Вы знаете, что мы изучаем исторические хроники Шекспира, – ответила мисс Уинтер извиняющимся тоном. – И…

Она вдруг осеклась.

– И что? – нетерпеливо спросила Френсис.

Мисс Уинтер оглядела Харриет. Потом – Дэниела. И когда он уже начал чувствовать себя агнцем перед закланием, снова повернулась к Харриет:

– Вы привезли с собой свои пьесы?

– Конечно. Я никуда не езжу без них.

– Никогда не знаешь, в какую минуту возникнет возможность поставить пьесу на сцене? – съязвила Элизабет.

– Именно, – спокойно ответила Харриет, игнорируя издевку или (Дэниел посчитал, что это более вероятно) просто не заметив ее. – Но больше всего я боюсь пожара.

Дэниел знал, что не стоит спрашивать. Но не смог сдержаться.

– Пожара?

– В доме, – подтвердила она. – Что, если Плейнсуорт-Хаус сгорит дотла, пока мы здесь, в Беркшире? Весь труд моей жизни погибнет!

Элизабет презрительно фыркнула:

– Если Плейнсуорт-Хаус сгорит дотла, уверяю, у нас будут куда большие проблемы, чем потеря твоей писанины.

– Сама я боюсь града, – призналась Френсис. – И саранчи.

– Вы когда-нибудь читали хотя бы одну пьесу своей кузины? – спросила мисс Уинтер с невинным видом.

Дэниел покачал головой.

– Они весьма напоминают эту беседу, – пояснила она, и пока он осознавал это, повернулась к подопечным и объявила: – Хорошие новости! Сегодня вместо «Юлия Цезаря» мы будем изучать одну из пьес Харриет.

– Изучать? – переспросила Элизабет с ужасом.

– Читать по ролям, – поправилась мисс Уинтер. – Харриет, можете выбрать, какую пьесу вы хотите читать.

– О боже, это будет трудно.

Харриет отложила вилку и прижала руку к сердцу, растопырив пальцы, как у кривоватой морской звезды.

– Только не ту, что с лягушкой! – яростно выпалила Френсис. – Потому что именно мне придется быть лягушкой.

– Из вас получится очень хорошая лягушка, – заверила мисс Уинтер.

Дэниел молчал, с интересом наблюдая за разговором, хотя его одолевало дурное предчувствие.

– Тем не менее, – шмыгнула носом Френсис.

– Не беспокойся, Френсис, – утешила Харриет, погладив ее по руке. – Мы не станем читать «Лягушачье болото». Я написала ее сто лет назад. Моя последняя работа куда тоньше.

– Насколько вы продвинулись с историей о Генрихе VIII? – спросила мисс Уинтер.

– Достаточно, чтобы отрубить вашу голову, – пробормотал Дэниел. – Она хотела, чтобы вы сыграли роль Анны Болейн, не так ли?

– Пьеса еще не готова, – покачала головой Харриет. – Нужно переделать первый акт.

– Я говорила, что нужно вставить единорога, – сообщила Френсис.

Дэниел, не сводя глаз с девушек, наклонился к мисс Уинтер:

– И мне придется быть единорогом?

– Если повезет.

Он повернул к ней голову:

– Что это озна…

– Харриет, – позвала она. – Нам действительно нужно выбрать пьесу.

– Прекрасно, – ответила Харриет, неестественно выпрямившись на стуле. – Думаю, нам нужно читать…

– «Странная печальная трагедия лорда Финстеда»?

Реакцию Дэниела лучше всего описать двумя словами: «о» и «нет».

– Но конец вселяет надежду, – поспешила успокоить его Харриет.

Выражение его лица, колебавшееся где-то между «ошеломленным» и «возмущенным», приобрело и третье значение: «сомневающееся».

– В этом названии есть слово «трагедия»!

Харриет нахмурилась:

– Наверное, мне придется его изменить.

– Не думаю, что «Странная печальная комедия» будет звучать лучше, – заметила Френсис.

– Нет-нет…

Харриет задумалась:

– Мне придется полностью его переработать.

– Но «Финстед», – упорствовал Дэниел. – В самом деле?

Харриет подняла на него глаза:

– По-твоему, это звучит слишком сомнительно?

Очевидно, мисс Уинтер не могла больше сдерживаться, потому что изо рта вырвался фонтан яиц и бекона.

Она громко охнула, и, действительно, было трудно не сочувствовать ее затруднительному положению.

– Прошу прощения, это было грубо, но…

Должно быть, она хотела сказать что-то еще, но смех снова завладел ею, отсекая всю членораздельную речь.

– Хорошо, что ты надела желтое, – обратилась Элизабет к Френсис.

Та осмотрела лиф платья, пожала плечами и осторожно обмахнула себя салфеткой.

– Правда, плохо, что на ткани нет красных цветов, – добавила Элизабет. – Бекон, знаешь ли…

Она повернулась к Дэниелу, словно ожидая какого-либо рода подтверждения, но он не желал участвовать в беседе, включающей частично переваренный летающий бекон, поэтому повернулся к мисс Уинтер и попросил:

– Помогите мне. Пожалуйста.

Она ответила смущенным (но не таким смущенным, как следовало бы) кивком и обратилась к Харриет:

– Думаю, лорд Уинстед имел в виду рифмующиеся фамилии.

Харриет недоуменно открыла рот:

– Но в названии ничего не рифмуется!

– О, ради бога! – взорвалась Элизабет. – Финстед! Уинстед!

Харриет ахнула так громко, что, казалось, вдохнула весь воздух в комнате.

– Но я не заметила!

– Очевидно, – протянула сестра.

– Должно быть, я думала о тебе, когда писала пьесу, – сообщила Харриет Дэниелу. Судя по выражению ее лица, ему следовало чувствовать себя польщенным, так что он попытался улыбнуться.

– Вы постоянно были в их мыслях, – сказала мисс Уинтер.

– Нужно изменить имя, – устало вздохнула Харриет. – Потребуется кошмарное количество работы. Придется переписать всю пьесу. Сами понимаете, лорд Финстед присутствует в почти каждой сцене. – Она посмотрела на Дэниела: – Он главный герой, видишь ли.

– Я так и предполагал, – сухо ответил он.

– Тебе придется играть его роль.

– Видимо, выхода нет? – обратился он к мисс Уинтер.

Эта предательница открыто веселилась!

– Боюсь, что нет.

– А там есть единорог? – допытывалась Френсис. – Из меня выйдет прекрасный единорог!