Джулия Куинн - Ночь наслаждений

Дэниел застыл, ожидая волны ревности, которая так и не нахлынула. Он ненавидел человека, который воспользовался ее невинностью, но совсем не ревновал. Он вдруг понял, что вовсе и не хотел быть ее первым. Ему просто нужно стать ее последним и единственным.

– Тебе необязательно рассказывать дальше, – сказал он.

– Нет. Я все расскажу, – вздохнула Энн. Не из-за этого. Из-за того, что случилось дальше.

В порыве нервной энергии она пересекла комнату и схватилась за спинку стула. Пальцы вцепились в обивку, и это дало ей возможность смотреть на что-то во время монолога.

– Нужно быть честной, до какого-то момента мне нравилось то, что он делал. Да и потом… это не было так ужасно. Просто немного неловко и чуточку неудобно.

Она подняла голову. Ее глаза смотрели на него с ошеломляющей искренностью.

– Но мне понравилось то, что именно я вызывала в нем подобные чувства. Я ощущала себя всемогущей, и когда увидела его в следующий раз, была готова позволить ему сделать это снова.

Она закрыла глаза, и Дэниел практически увидел промелькнувшие на ее лице воспоминания.

– Это была ночь Иванова дня, такая ясная, что можно было целую вечность считать звезды.

– Что случилось? – спокойно спросил он.

Энн моргнула, словно очнувшись ото сна, и заговорила с почти выводившей из себя небрежностью:

– Я узнала, что он предложил руку другой. Назавтра после того дня, как я отдалась ему.

Ярость, растущая в нем, разгоралась все ярче. Дэниел в жизни не ощущал такого гнева и желания убить ради другого. «Неужели это и означает любовь? Когда боль любимой ранит сильнее собственной?»

– Он все равно попытался взять меня, – продолжала она. – Сказал, что я… не помню точных слов, но он заставил меня почувствовать себя шлюхой. Может, я именно такой и была, но…

– Нет! – взорвался Дэниел. Он мог согласиться с тем, что ей следовало быть осмотрительнее, что нужно было быть более благоразумной. Но никогда не позволит Энн думать так о себе.

Он подошел к ней. Опустил руки на ее плечи. Она подняла на него глаза… эти бездонные синие глаза… Он хотел утонуть в них. Навсегда.

– Он воспользовался твоей наивностью. Четвертовать его – самое легкое наказание.

Из горла Энн вырвался испуганный смех.

– О боже, подожди, вот узнаешь конец истории…

Дэниел вскинул брови.

– Я ранила его, – призналась Энн, и он не сразу понял смысл ее слов. – Он подошел ко мне, я попыталась ускользнуть и, кажется, схватила первое, чего коснулась рука. Это оказался нож для разрезания бумаги.

О господи!

– Я пыталась защититься и хотела только замахнуться на него, но он набросился на меня и тогда…

Она содрогнулась, кровь отлила от ее лица.

– Отсюда досюда, – прошептала она. Палец скользнул от виска к подбородку. – Зрелище было жутким. И, конечно, скрыть это было невозможно. Я была погублена, – сказала она, слегка пожав плечами. – И моя репутация тоже. Меня отослали. Велели сменить имя и порвать все связи с семьей.

– И твои родители допустили такое? – недоверчиво уточнил Дэниел.

– Это было единственным способом защитить моих сестер. Никто бы не женился на них, если бы стало известно, что я спала с Джорджем Кервелем. Можешь себе представить? Спала с ним, а потом ранила его ножом!

– Чего я не могу себе представить, так это семью, способную выгнать на улицу дочь.

– Все в порядке, – заверила Энн, хотя оба знали, что это не так. – Мы с сестрой тайно переписывались все это время, так что я не была совсем уж одинока.

– Почтовые дома, – пробормотал он.

Она грустно улыбнулась:

– Я всегда старалась узнать, где они находятся. Казалось более безопасным получать и посылать почту в более анонимном месте.

– Что случилось сегодня вечером? Почему ты ушла на прошлой неделе?

– Когда я ушла из дома…

Она конвульсивно сглотнула, отвернула голову и уставилась в какое-то неопределенное место на полу.

– Он был в ярости. Хотел потащить меня к магистрату и добиться, чтобы меня повесили, или сослали, или бросили в тюрьму, но его отец был очень суров. И напомнил, что, если Джордж устроит этот спектакль, невеста расторгнет с ним помолвку. А она была дочерью виконта. Партия была завидной.

– И свадьба состоялась?

Энн кивнула.

– Но он не отрекся от обета мести. Шрам зажил лучше, чем я ожидала, но все же стянул щеку, и Джордж остался изуродованным навсегда. А раньше он был так красив. Я думала, что он задумал убить меня, но теперь…

– Что? – вскинулся Дэниел, видя, что она не собирается договорить.

– Он хотел порезать мне лицо, – очень тихо объяснила она.

Дэниел злобно выругался. Не важно, что он в обществе леди. Невозможно было сдержать грязное проклятье, слетевшее с его губ.

– Я убью его, – прошипел он.

– Нет! Ни за что! После того что случилось с Хью Прентисом…

– Никто не станет печалиться, если я сотру Кервеля с лица земли! – перебил он. – На этот счет у меня нет причин волноваться.

– Ты не убьешь его, – настоятельно заявила Энн. – Я уже страшно искалечила Джорджа…

– Ты ищешь для него извинений?

– Нет, – ответила Энн с достаточной силой, чтобы ему стало легче. – Но я думаю, он заплатил за то, что сделал со мной той ночью. От этого ему никуда не уйти.

– Он получил по заслугам, – отрезал Дэниел.

– Я хочу, чтобы это кончилось, – твердо сказала она. – Хочу жить, не оглядываясь каждую минуту. Но не желаю мести. Мне она не нужна.

Дэниел подумал, что месть нужна ему, но знал, что решения должна принимать Энн. Он не сразу унял свой гнев, но когда это ему удалось, он наконец спросил:

– Как же он объяснил увечье?

Энн облегченно вздохнула, поняв, что он сменил тему.

– Якобы упал с лошади. Шарлотта писала, что никто этому не поверил, но семья Кервелей в один голос твердила, что он свалился с седла и поранил щеку острым сучком. Вряд ли кто-то заподозрил правду, но уверена, что люди подумали обо мне худшее, когда я исчезла так внезапно. Однако никому в голову не пришло, что это я поранила его.

Дэниел, к собственному удивлению, почувствовал, что улыбается.

– Я рад, что ты это сделала. – Она пораженно уставилась на него. – Но тебе следовало ранить его в другом месте.

Глаза ее расширились. Из горла вырвался невольный смешок.

– Назови меня кровожадным, – пробормотал он.

Энн лукаво улыбнулась.

– Ты будешь счастлив узнать, что сегодня ночью, когда я убегала…

– О, скажи мне, что ударила его коленом в яйца, – взмолился Дэниел. – Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, скажи это!

Она сжала губы, пытаясь снова не рассмеяться.

– Похоже, что так.

Он прижал ее к себе.

– Сильно?

– Не так сильно, как пнула его, когда он лежал на земле.

Дэниел поцеловал ее руку. Потом другую.

– Можно сказать, что я очень горд знакомством с тобой? – Энн вспыхнула от удовольствия. – И я очень горд назвать тебя своей.

Он легонько коснулся губами ее губ.

– Но ты никогда не будешь моей любовницей.

Она отстранилась.

– Дэниел…

Он прижал палец к ее губам.

– Я уже объявил, что собираюсь жениться на тебе. Неужели ты выставишь меня лжецом?

– Дэниел, ты не можешь!

– Могу.

– Нет, ты…

– Могу, – решительно сказал он. – И женюсь.

Она лихорадочно обегала его лицо взглядом.

– Но Джордж все еще где-то в Лондоне. И если он набросится на тебя…

– Я позабочусь о всех Джорджах Кервелях этого мира, пока ты согласна заботиться обо мне.

– Но…

– Я люблю тебя, – сказал Дэниел, и при этих словах, казалось, весь мир вернулся на место и в комнате взошло солнце. – Я люблю тебя и не вынесу ни секунды без тебя. Хочу, чтобы ты была рядом в моей постели. Хочу, чтобы ты вынашивала моих детей, и хочу, чтобы каждый чертов человек в этом мире знал, что ты моя.

– Дэниел, – выдохнула Энн, и он не смог понять, протестует она или сдается. Но ее глаза наполнились слезами. Похоже, он почти победил.

– Я буду удовлетворен, только если получу все, – прошептал Дэниел. – Боюсь, тебе придется выйти за меня.

У нее задрожал подбородок. Вполне возможно, что это кивок.

– Я люблю тебя, – прошептала она. – Я тоже люблю тебя.

– И? – допытывался Дэниел. Потому что он собирался заставить ее сказать это.

– Да. Если ты достаточно храбр, чтобы хотеть меня в жены, я выйду за тебя.

Он притянул ее к себе, стал целовать со всей страстью, и страхом, и эмоциями, которые держал в себе целую неделю.

– Храбрость не имеет с этим ничего общего, – заверил он, едва не смеясь от счастья. – Это инстинкт самосохранения.

Энн нахмурилась.

Он снова поцеловал ее. И не смог остановиться.

– Думаю, я умру без тебя.

– А я думаю, – пробормотала она, но не закончила, по крайней мере не сразу. – Вернее, думала раньше, с Джорджем. Но теперь поняла, что это не считается.

Она подняла лицо. Глаза сияли любовью и обещанием.

– Сегодня – мой первый раз. С тобой.

А потом Энн добавила одно слово. Всего одно:

– Пожалуйста.

Она не знала, почему так сказала. Здравый смысл тут уж точно ни при чем. Просто последние пять лет своей жизни она твердила людям, что никогда не вредно вспомнить о хороших манерах и говорить «пожалуйста», если хочешь что-то получить.

А она хотела этого. Сильно.

– В таком случае, – пробормотал Дэниел, учтиво склонив голову, – я могу только ответить «спасибо».

И тут она улыбнулась. Улыбка была ни веселой, ни озорной. Это была совершенно иная улыбка, та, которая застает человека врасплох и дрожит на губах, пока не расцветет. Улыбка истинного счастья, идущая из самой глубины души, так что Энн забыла о необходимости дышать.

По ее щеке покатилась слеза. Энн подняла руку, чтобы вытереть ее, но пальцы Дэниела нашли слезу раньше.

– Надеюсь, это слеза счастья, – прошептал он.

Он погладил ее по щеке. Подушечка большого пальца легонько прошлась по едва заметному синяку рядом с виском.

– Он покалечил тебя.

Энн видела синяк, когда смотрела на свое отражение в зеркале ванной. Особенно больно не было, и она даже не помнила, откуда взялся синяк. Драка с Джорджем расплывалась в памяти, и она решила, что так даже лучше.

Все же Энн застенчиво улыбнулась и прошептала:

– Мне почти не больно.

Дэниел не сразу ответил. Но его глаза тут же весело блеснули.

– Правда?

– О да.

Он нежно поцеловал ее за ушком. Горячее дыхание обжигало кожу.

– Что ж, это очень важно.

– Ммм.

Она выгнула шею, когда его губы скользнули к ее ключице:

– Мне однажды сказали, что важнейшая часть борьбы – убедиться, что в самом конце твой противник выглядит хуже, чем ты.

– У тебя очень мудрые советники, – заметил Дэниел.

Энн снова затаила дыхание. Его руки легли на шелковый поясок халата, и она ощутила, как пояс ослабел, когда Дэниел развязал узел.

– Только один, – прошептала она, пытаясь сохранить ясность мысли, когда его большие руки стали гладить нежную кожу ее живота и спину.

– Только один? – спросил он, сжимая ее ягодицы.

– Один советник, но он… о господи!

Дэниел снова стиснул ее упругие бедра.

– И что это было?

Она не успела ответить. На этот раз он сделал нечто совершенно иное, шевельнув указательным пальцем.

– А как тебе это?

– О, Дэниел…

Его губы вновь нашли ее ушко, а голос сделался жарким и хриплым:

– Прежде чем пройдет эта ночь, я заставлю тебя кричать.

У нее осталось достаточно здравого смысла, чтобы сказать:

– Нет. Не сможешь.

Дэниел поднял ее, прижал к себе так, что ей пришлось обвить его ногами.

– Уверяю, что могу.

– Нет… нет… я не…

Его палец, описывающий ленивые круги на ее венерином холмике, проник чуть глубже.

– Никто же не знает, что я здесь, – ахнула Энн, отчаянно цепляясь за его плечи. Дэниел двигался в ней, медленно и вальяжно, но каждое прикосновение посылало дрожь желания в самый центр ее тела. – Если мы кого-то разбудим…

– Верно, – кивнул он, но на губах играла хитрая улыбка. – Полагаю, я должен быть благоразумным и приберечь некоторые вещи для той ночи, когда мы поженимся.

Энн даже представить не могла, о чем он, но его слова действовали так, как руки, увлекавшие ее в раскаленную спираль страсти.

– А сегодняшней ночью, – продолжал он, унося ее на кровать, – я сделаю все, дабы убедиться, что ты хорошая девочка.

– Хорошая девочка? – откликнулась Энн. Ее прижали к краю греховно большой кровати, на ней только мужской халат, распахнутый и открывавший изгиб грудей, а его палец ласкал ее, заставляя тяжело дышать от наслаждения.

Сейчас в ней не было ничего хорошего.

Ничего хорошего. Но это было чудесно.

– Как, по-твоему, ты сможешь молчать? – подшучивал Дэниел, целуя ее шею.