— Не пытайся отвлечь меня рассуждениями о природе, — строго остановила ее Генри. — Ты же знаешь, что я не отличу простой каштан от конского. Но хочу сказать тебе, что это безобразие пора прекратить.

Кейт стояла прямо, расправив плечи, и упорно смотрела в парк, не позволяя голосу крестной проникнуть в сердце.

— Это одно и то же дерево, — пояснила она.

Слабая попытка увести разговор в сторону успехом не увенчалась.

— Прошел уже целый месяц, — продолжала Генри. — Подожди, даже больше.

— Намного больше, — уточнила Кейт мертвым голосом. — Если нужна точная цифра, то сорок один день.

— Сорок один день ты пребываешь в отвратительном настроении.

Кейт быстро подошла к крестной и опустилась на колени у ее ног.

— Простите, мне очень жаль. Я вовсе не хотела вести себя неучтиво.

— Понимаю, что до определенной степени ты просто не в силах с собой совладать. Но граница возможного все-таки существует.

— Я ничего не заметила. Действительно все это время со мной трудно было иметь дело?

— Не ты ли заявила Леоминстеру, что волосы его сестры такого же цвета, как конский навоз весной?

— Но я ведь не сказала этого ей.

— И на том спасибо.

— Все дело в оливковом оттенке, — пояснила Кейт. — В природе он больше нигде не встречается.

— Речь не о природе, и это ясно любому дураку. Бедняжка просто хотела превратить соломенные волосы в золотые, но, к сожалению, ошиблась с цветом. Не хочу сказать, что жизнь рядом с тобой не доставляет удовольствия — в определенном отношении. Особенно мне понравилось, как ты сравнила принца-регента с согнутым пополам посохом Аарона. Хотя по большому счету шутки по поводу членов королевской семьи, как бы они ни выглядели, возбраняются.

— Простите, — повторила Кейт и нежно поцеловала крестную в щеку. — Знаю, что жить со мной просто ужасно.

— Почему бы тебе время от времени не выезжать в свет? Я, например, давно не была в театре и очень соскучилась.

— Непременно, — пообещала Кейт.

— Сегодня же. — Леди Роут шутить не собиралась. — Да, сегодня вечером ты возвращаешься в общество.

— Но ведь я в нем толком еще и не была, разве не так?

— Тем более. Самое время начать.

Кейт поднялась с колен, чувствуя себя очень старой и печальной. Вернулась к окну и посмотрела, как последние лучи солнца скрываются за верхушками каштанов, чуть просвечивая сквозь листву. Странно, но в обычно безлюдном и безмолвном парке что-то происходило.

— Ты поступила правильно, — раздался за спиной голос Генри.

Кейт обернулась. За сорок один день крестная еще ни разу не заговорила о Гейбриеле.

— Дала ему шанс поступить по-мужски, но он его упустил.

— У него обязательства.

Генри презрительно фыркнула.

— Ты без него прекрасно обойдешься. И правильно сделала, что ни словом не обмолвилась о приданом. Кто бы мог предположить, что твое состояние окажется таким огромным? Думаю, ты интуитивно предполагала, что это обстоятельство повлияет на его решение, и потому молчала. Трудно представить худший повод для расторжения помолвки.

— Ничего я не предполагала. Просто думала… надеялась. Наивно и глупо. — Прошел сорок один день, а искра надежды все еще теплилась в душе — хотя бы потому, что объявление о свадьбе княжны Татьяны до сих пор не появилось. Но с другой стороны, кто знает, когда планируется это бракосочетание? Поговаривали, что жених и невеста отправились в Россию, чтобы получить благословение по православному обычаю.

— Никогда нельзя надеяться на то, что мужчина перепрыгнет через собственную голову. Как правило, этого не происходит.

Кейт снова посмотрела в окно. От постоянных попыток сдержать слезы и прогнать тоску немели плечи, но она уже бесконечно устала и от переживаний, и от бесконечных раздумий о том, почему Гейбриел такой, какой есть.

Ответ походил на головоломку: он такой, какой есть, потому что он принц.

Мысль кружилась и кружилась в мозгу.

Генри подошла к Кейт, обняла за плечи и окутала ароматным облаком духов — сладким как патока.

— Скорее всего мои слова тебе не понравятся, и все же… я рада, что Гейбриелу не хватило мужества расторгнуть помолвку.

— Почему?

Леди Роут повернула крестницу лицом к себе.

— Потому что я получила возможность провести это время с тобой, — просто ответила она и заботливо заправила ей за ухо непослушный локон. — Ты тот ребенок, которого я так и не родила. Лучший подарок от Виктора. — В ее глазах блеснули слезы. — Я снова его полюбила, потому что полюбила тебя. И хотя мне больно смотреть на твои страдания, в глубине души я благодарна судьбе за эти последние недели.

Кейт слабо улыбнулась и обняла крестную.

— У меня точно такое же чувство, — призналась она. — Щедрая компенсация за годы жизни с Марианной.

— Что ж, — пробормотала Генри, — кажется, я становлюсь плаксивой. Можно подумать, что разделила с Лео дневную порцию бренди. Но я не настроена против Гейбриела — ничуть. Хотя признаюсь: была бы рада, если бы он оправдал твои надежды.

— Понимаю, — вздохнула Кейт.

— Мужчины приходят и уходят, — пожала плечами Генриетта. — Как сосульки.

— Сосульки? — механически повторила Кейт и снова посмотрела в окно. В саду суетились какие-то люди. В сумерках они казались темными силуэтами.

— Сначала висят такие красивые — новые, блестящие, — но потом падают и разбиваются вдребезги, а самые слабые и вообще бесследно тают, — продолжала Генри. — Интересно, что они там делают? Похоже, что складывают костер. Разве сегодня День Гая Фокса?

— А разве он не в ноябре? — спросила Кейт. Марианна никогда не отмечала праздники.

Генри крепко сжала ее руку.

— Сегодня поедем в театр, и ты наконец-то сможешь порадовать графа Ормскирка. Его письма становятся неистовыми. По-моему, он страшно обижается и считает, что ты себя хоронишь. Упустила Данте. Я только что получила письмо от миссис Старк: Эффи приняла предложение Хатауэя.

— Вот умница! — похвалила Кейт. — Я так рада, что лорд Хатауэй сумел оттеснить остальных претендентов и завоевал ее сердце!

— Пришло время развеять опасения Ормскирка относительно твоей скорой смерти, — стояла на своем Генри.

— Я вполне здорова, — заверила Кейт. Действительно, тени под глазами исчезли, а щеки порозовели. Напрасно считается, что сердечные страдания сказываются на внешности так же дурно, как физическое истощение.

— Надо отправить в парк лакея, чтобы узнал, что там происходит. — Леди Роут с тревогой посмотрела в окно. — Птицы собрались, как будто нашли хороший повод посплетничать.

Действительно, дрозды стайками перелетали с дерева на дерево и устраивались на ветках, словно выбирали самое удобное место.

— А что, если эти люди готовят еду, а дрозды дожидаются своей доли? — предположила Кейт.

— Еду на костре? В этом районе Лондона? Сомнительно, — покачала головой Генри. — Смотри, уже разводят огонь, да какой большой!

В этот момент в дверь деликатно постучали, и в комнату вошел новый дворецкий с серебряным подносом в руках.

— Миледи, пришло письмо, — с поклоном объявил он.

— Письмо? Но от кого? — удивилась Генри. — Может, ты знаешь, что творится в парке, Черридерри?

— Письмо пришло из парка, от джентльмена, — ответил любимый слуга Кейт. — Но что там происходит, мне, к сожалению, пока неизвестно.

— Будь добр, попроси миссис Суоллоу прислать еще чаю, — напомнила Кейт.

Дворецкий снова поклонился и ушел, а Генри задумчиво посмотрела ему вслед.

— Разве вы не собираетесь открыть письмо? — нетерпеливо подсказала крестница.

— Разумеется, собираюсь. Но прежде, наверное, надо послать за караульным. Ах как жаль, что Лео нет дома! Уж он-то точно знал бы, что делать. Только посмотри, как высоко взлетают искры. Что, если деревья загорятся?

— Прочитайте же наконец письмо и узнайте, что происходит! — не выдержала Кейт.

— Не могу, — лаконично отказалась Генри.

— Почему?

— Письмо адресовано тебе.


Глава 40

«Не хочется бросаться в погребальный костер. Пожалуйста, вернись ко мне».


Кейт выронила записку, подошла к окну, вгляделась в густые сумерки и увидела… его. Высокий широкоплечий человек стоял перед костром со сложенными на груди руками и ждал.

Генри наклонилась, чтобы поднять листок с ковра, но Кейт в комнате уже не было. Та бегом спустилась по лестнице, промчалась к парадному крыльцу и перелетела через улицу. Остановилась возле невысокой железной изгороди и вцепилась в холодный металл.

— Гейбриел!

— Привет, дорогая, — отозвался он, не двигаясь с места. — Пришла меня спасти?

— Что ты делаешь? Зачем здесь этот костер?

— Ты бросила меня также вероломно, как Эней бросил Дидону, — невозмутимо пояснил принц. — Вот я и решил привлечь твое внимание.

— Но я тебя не бросала. Мы не могли быть вместе. Тебе нужно было…

— Ты меня бросила.

Утверждение звучало по-мужски упрямо и глупо, а потому Кейт задала единственный по-настоящему важный вопрос:

— Ты все еще помолвлен? Или уже женат?

— Нет. Свободен.

Она бегом бросилась к калитке, но подумала, что реагирует точно так же, как Фредди на кусочек сыра, и остановилась. Сделала еще несколько шагов, посмотрела в лицо Гейбриелу и… снова побежала. И он тоже побежал навстречу.

— Боже, как же отчаянно я скучал! — пробормотал принц и нашел губами ее губы. От него пахло дровами, костром, зимой.

Время шло своим чередом, а они все стояли молча, крепко обнявшись, и целовались за все пропущенные дни. Сорок один день: дневные поцелуи, ночные поцелуи, утренние поцелуи, поцелуи на завтрак, ленч, обед и ужин.

— Люблю тебя, — наконец произнес Гейбриел, отстранившись.

Кейт чувствовала, как распухли губы, но остановиться не могла. Руки поднялись по широким плечам, утонули в густых волосах.

— Я тоже, — прошептала она. — Я тоже.

Он отступил на пару шагов и опустился на одно колено.

— Мисс Кэтрин Долтри, не окажете ли честь стать моей женой?

Кейт смутно сознавала, что неподалеку собираются люди. Генри вышла из дома и остановилась у входа в парк, а вслед за ней потянулись и слуги. Прохожие с любопытством замедляли шаг. Казалось, весь Лондон заинтересовался необычной сценой. В толпе раздавались негромкие звуки, похожие на приглушенный смех.

Кейт подняла руку.

— Вы тоже оказываете мне огромную честь.

Гейбриел продолжал стоять на одном колене.

— Да, — прошептала Кейт. — Да, да, да!

Он вскочил, схватил ее в охапку и закружил. Искры костра взлетали в темноту и рассыпались фейерверком. Генри смеялась, и рядом с ней появился Лео. А главное, Гейбриел тоже смеялся — триумфально и властно, и от его смеха сердце забилось еще громче.

— Я получил специальную лицензию, — сообщил Гейбриел пару мгновений спустя и в доказательство вытащил из кармана бумагу.

Генри уже стояла рядом и обнимала Кейт, а от Лео, как всегда, пахло бренди.

— Завтра утром, — постановила леди Роут.

Возражений не последовало.

К своему стыду, Кейт даже не поинтересовалась, на какие средства принц намерен содержать замок и многочисленных родственников. Тему подняла Генри, когда все уже сидели за ужином.

— Итак, ваше высочество, — заговорила леди Роут, — каким же образом вы собираетесь обеспечить благополучие моей дорогой крестницы, не говоря уже о вашем собственном замке и его обитателях? Особенно теперь, когда все-таки отказались от женитьбы на деньгах. — Она лукаво взглянула на Кейт.

Но мисс Долтри имела собственные соображения относительно того, когда именно следует оповестить жениха об огромном приданом.

— Я выгодно продал издателю свою будущую книгу, — спокойно ответил принц. — И получил солидный аванс, которого хватит на год с лишним, даже если супруга пожелает регулярно блистать на балах в хрустальных туфельках. А к тому времени поместье уже начнет приносить доход и с лихвой окупит все затраты.

Кейт изумленно открыла рот.

— Книгу об археологии?

— Об археологических раскопках в Карфагене, — деловито уточнил принц. — С подробным описанием жизни и быта той эпохи.

— Эта тема давно интересует Гейбриела, — объяснила Кейт крестной и ее мужу. — В отличие от подавляющего большинства археологов он считает, что жизнь простых людей так же важна и интересна, как и королей.

— Все зависит от человека, — возразила Генри, однако глаза ее сияли неподдельным азартом. — Никогда не думала, что издатели платят авторам за то, чтобы те написали книгу. Считала, что люди делают это просто так… — помахала она рукой, — из любви к искусству.