Лиз Карлайл - Ночь с дьяволом

— А чьи это новые могильные камни? — спросила Фредерика. — Те, которые в конце ряда с надписью «О’Гэвин»? Или они относятся к другому ряду?

— Нет, — тихо произнесла Кэтрин. — Там похоронена… Мэри. Женщина, с которой у Бентли… были отношения. Когда он был совсем юным. Это была короткая связь. И был ребенок, Бриджет. Она тоже похоронена здесь со своей матерью.

У Фредерики перехватило дыхание.

— Я понимаю… Я бы не заметила, но имена…

— Это ирландская фамилия, — пояснила Кэтрин, прерывая молчание. — Мэри была из Сент-Джайлза, бедного, Богом забытого местечка. Но, насколько я поняла, моему брату она нравилась. А возможно, он просто жалел ее. Никогда не знаешь точно, какие чувства испытывает Бентли.

Фредерика не знала, что ответить. А сестра Бентли смотрела на нее, как будто ожидала каких-то слов.

— Иногда, — призналась она, — мне хочется задушить братца собственными руками. Он вам ничего об этом не рассказывал, не так ли?

— Рассказал… немного. Виконтесса несколько смягчилась.

— Ну ладно, по крайней мере он не переложил на мои плечи обязанность рассказывать вам все с самого начала, — пробормотала она, поднимаясь на ноги. — Подробности этой истории действительно печальны. Она, конечно, была… его любовницей. Если называть вещи своими именами, то это слово ничуть не хуже других. Она, не сообщив ему об этом, родила ребенка, когда он находился в Индии, но отдала дочь в воспитательный дом где-то в портовом районе Лондона.

Фредерика охнула:

— Это что-то вроде сиротского приюта? Кэтрин чуть помедлила, выпятив губы.

— Да, именно вроде сиротского приюта, — с горечью проговорила она. — И разумеется, ребенок умер, как и многие другие брошенные дети. Я до сих пор не понимаю, почему она не обратилась к нам или к кому-нибудь из друзей Бентли. Но теперь мы этого не узнаем, потому что Мэри вскоре умерла. И мать, и дочь были похоронены в Лондоне в могилах для бедняков. Узнав о ребенке, Бентли… — Кэтрин махнула рукой в сторону могилы.

— Силы небесные, неужели он перевез их останки сюда? — воскликнула Фредерика, почти бессознательно положив руку на свой живот.

Виконтесса некоторое время молчала.

— Удивительно, не правда ли? — заговорила наконец она. Удивительно, что именно Бентли настоял на этом и все организовал сам. Но так оно и было. Хотя Бэзил был не очень-то доволен тем, что на погосте церкви Святого Михаила будут могилы католиков. Но Бентли стоял на своем, и Кэм, слово которого являлось здесь законом, в конце концов согласился потому что Бентли совсем потерял голову. Господи, я никогда не видела человека, который был бы так, как он зол на мир. Ни с Кэмом, ни даже с моим мужем такого не бывает, хотя у них дьявольски горячий нрав.

— Просто он хотел, наверное, чтобы их помнили, — задумчиво сказала Фредерика. — И чтобы они были, так сказать, под его защитой. Думаю, что это хорошо говорит о Бентли. — История, рассказанная Кэтрин, почему-то вселила в нее уверенность, потому что она объясняла безрассудную боязнь Бентли лишиться возможности участвовать в жизни еще не родившегося ребенка.

Сестра Бентли довольно долго пристально смотрела на нее.

— Вы очень необычная девушка, дорогая моя, — признала она и медленно пошла по тропинке вперед. Фредерика, захватив свои букеты, нагнала ее, потому что виконтесса, судя по всему, именно этого от нее и ожидала.

Она легонько прикоснулась рукой к локтю Кэтрин, и виконтесса остановилась.

— Вы знали о том, что я рано осиротела? — спросила Фредерика. — В Португалии. Во время войны. Мне повезло, что моя английская кузина пожелала взять меня к себе. Возможно, поэтому я одобряю отзывчивость Бентли.

Кэтрин взяла Фредерику под руку.

— Думаю, что моему брату очень повезло в выборе жены, — сказала она. — Признаюсь, я очень боялась, что он снова впутался в какую-нибудь историю, тогда как, судя по всему, на сей раз произошло совсем обратное.

Фредерика вспыхнула от удовольствия:

— Спасибо.

Кэтрин наклонилась и смела с камня опавшие листья.

— Ужасно, наверное, быть похороненным там, где некому скорбеть о том, что тебя не стало, — прошептала она.

— Мне бы этого не хотелось, — согласилась Фредерика. Задушевный разговор закончился, и Кэтрин сменила тему.

— Какие необычные букеты, — восхитилась она, — глядя на цветы в руках Фредерики. — Вы принесли их специально на чью-то могилу?

— Признаюсь, я об этом не подумала, — смутилась Фредерика. — А эти букеты дали мне Джарвис и Мэдлин. Думаю, я положу их на могилу их бабушки. Сегодня это, наверное, будет особенно уместно.

Кэтрин улыбнулась, и Фредерика поняла, что сестра Бентли ей очень нравится.

— Ну что, Фредерика, хотите, я подвезу вас на холм?

Кэм ждет меня. Моя двуколка стоит прямо за воротами.

— Вы одна проехали весь этот путь? — удивилась она.

— Я всегда езжу одна, — усмехнулась виконтесса. — Я, знаете ли, ужасно экстравагантна. А сегодня двуколка запряжена парочкой красавцев серой масти, которых я только что приобрела в «Таттерсоллз» [16]. Обещаю не перевернуть нас!

Но Фредерике пока не хотелось возвращаться домой.

— Спасибо, но я, пожалуй, зайду ненадолго в церковь Святого Михаила, — сказала она. — Я была счастлива познакомиться с вами.

Поцеловав ее в щеку, Кэтрин накинула на голову капюшон и направилась к воротам. Фредерика, положив цветы рядом с букетом Кэтрин, стала спускаться по зеленому склону к церкви.

Церковь Святого Михаила была построена очень давно и надежно, местами было заметно, что строилась она саксонцами. Одним из таких мест была несколько разбухшая от дождей дверь, нижняя планка которой зацепилась за плиты, которыми был вымощен двор, и поэтому не закрывалась до конца. Каблучки полусапожек Фредерики тихо цокали по плитам пола, пока она шла по проходу между скамьями. В это время в церкви царил полумрак, потому что солнце еще не заглянуло в витражные стекла окон. Она не прошла на переднюю скамью, принадлежавшую членам их семьи, а села возле одной из внушительных норманнских арок. Едва успев расположиться, она услышала наверху голоса.

Фредерика с любопытством вытянула шею, оглядев сводчатый потолок. Она ничего не увидела, но снова услышала голоса. Мягкий голос женщины и гулкий мужской, говорящий что-то в ответ. Очевидно, они спускались с колокольни. Фредерика напрягла слух и услышала шарканье шагов по винтовой каменной лестнице.

Наверное, это всего лишь Джоан и Бэзил, решила она. Осторожно выглянув из-за колонны, она заметила темно-коричневую юбку женщины, но когда увидела мужчину, обомлела: это был не священник. Это был ее муж. Его широкие плечи заполнили весь проем двери, выходивший к алтарю. На одном плече у него висела свернутая кольцом измочаленная грязная веревка. Спустившись, он обернулся, протянул свободную руку и помог женщине сойти с последней ступеньки. Джоан и Бентли? Они немного задержались у двери, глядя в глаза друг другу. Фредерика понимала, что должна как-то дать знать о своем присутствии, но вместо этого она во все глаза смотрела, как Джоан подняла руку и легонько приложила ее к сердцу Бентли. Этот жест говорил о близости. Как между лучшими друзьями. Как между двоюродным братом и сестрой. И только.

— Бентли, ты уверен? — донесся шепот Джоан.

— Уверен, — решительно кивнул он. — Сделай это как можно скорее, но постарайся, чтобы Фредерика об этом не узнала.

— Думаю, тебе следовало бы сказать ей, Бентли, — тихо проговорила она. —Делай так, как будет лучше для твоего брака, а не для меня.

— Ах, Джоан, стоит ли снова говорить об этом? — печально произнес он. — Не могу себе представить, что мы с тобой расстанемся. Думаю, что до сегодняшнего дня до меня это не доходило.

— Мне уже сейчас тебя не хватает, — призналась она. — Я даже не ожидала, что так сильно привязана к тебе.

Бентли поднес к губам ее руку.

— У нас с тобой было столько общего, — сказал он. — Многое из того, о чем мы говорили, совсем не подобало слышать благовоспитанной девочке.

— А тебе разве подобало это слышать? — прошептала Джоан. — Почему ты всегда словно просишь прощения?

— Мне за многое следует просить прощения, — процедил он, направляясь к выходу. — Я всегда знал, что делаю, Джоан.

— Разве? — не поверила она. Он остановился, почувствовав напряжение в ее голосе. — Я уверена, что были случаи, когда ты не отдавал себе отчета в том, что делаешь. Например, в случае с Фредерикой, хотя теперь вес утряслось и она стала твоей женой. Ты связан с ней в глазах Господа, и связь эту разорвать нельзя. Так что, если тебе нужно получить прощение, проси его у нее.

Бентли резко повернулся к ней. Джоан все еще стояла в дверном проеме. Позади нее поднимались вверх и терялись в темноте каменные ступени лестницы.

— Есть кое-что похуже, чем откровенность, Джоан, — хрипло проговорил он. — И редко что бывает более пагубным, чем горькая правда. Думаю, что я едва ли смог бы найти утешение в правде. — С этими словами он повернулся и, поправив на плече свернутую кольцом веревку, пошел к выходу.

— Извини, Бентли, — крикнула ему вслед Джоан, — я тебя не поблагодарила! Очень мило с твоей стороны, что ты забрался на колокольню и заменил веревку у колокола. Спасибо.

Он, не оглядываясь, кивнул в ответ.

— Заменить эту проклятую веревку не составило большого труда, Джоан, — проворчал он. — На днях я пришлю работников, чтобы они сняли с петель эту дверь. Я выровняю ее рубанком, чтобы она закрывалась, когда идет дождь.

— Заранее благодарна тебе за это, — улыбнулась Джоан, глядя на него.0

Не сказав больше ни слова, Бентли вышел из церкви. А Джоан, раздвинув тяжелые шторы, ушла в ризницу.

В тот же вечер вся семья отправилась к Кэтрин в Олдхэмптон-Мэнор на ужин. Кэтрин настаивала на том, чтобы приехали все, включая детей, которые будут ужинать в детской с Арманом и Анаис. Фредерика должна была ехать в первой карете вместе с мужем. Однако во дворе Чалкота малышка Мэдлин обхватила ручонками колено дядюшки Бентли и не пожелала отпускать его, пока Бентли, рассмеявшись, не наклонился и не взял ее на руки. Тем временем Джарвис вскарабкался в карету к Фредерике. Таким образом, получилось, что в первой карете они отправились вчетвером, а остальные замыкали процессию, Джарвис захватил с собой дорожную доску для игр и, проворно ее раскрыв, извлек миниатюрные костяшки домино. Он очень хотел сыграть партию со своим дядюшкой. Мэдлин, забравшаяся на колено к Бентли, недовольно надула губы.

— Я тоже хочу играть, — заявила она и схватила пригоршню костяных прямоугольников.

Со всей дерзостью старшего брата Джарвис дернул к себе доску.

— Ты даже цифр не знаешь, глупая! — заявил он. — Чтобы играть, надо знать цифры.

Мэдлин уткнулась мордашкой в манишку Бентли, сердито сжав в кулачке его галстук.

— Я не глупая! — заплакала она. — Не глупая!

— Нет, миленькая, ты ни капельки не глупая. — Бентли поцеловал ее в висок, подумав о том, что Мэдлин окончательно приведет в негодность то, что некогда было красиво завязанным галстуком. На фоне широкой груди Бентли кулачок Мэдлин казался величиной с его большой палец.

— Дядя Бентли, заставь его позволить мне играть! — упрашивала она.

Джарвис заупрямился.

— Она не умеет играть! — запротестовал он. — Она все испортит!

— Это трудная игра, — поддержала его Фредерика, обнимая Джарвиса за плечи. — Но нам еще долго ехать. Может быть, ты успеешь научить Мэдлин этой игре?

Бентли кивнул.

— Чертовски трудная игра, — с притворной серьезностью подтвердил он. — Но я уверен, что Мэдлин могла бы обыграть меня. Потому что однажды я принял двойку за тройку в одной рискованной игре в «Собаке, играющей на скрипке». Я проиграл и лошадь, и сапоги, и мне пришлось возвращаться домой пешком в одних носках.

Из складок его галстука раздалось веселое хихиканье.

— Собаки не играют на скрипке, — убежденно заявила Мэдлин, взглянув на него снизу вверх.

Бентли приподнял брови.

— Я тоже так думал, — признался он, улыбаясь ей. — Но, поспорив, я и в этом случае проиграл — не коня, конечно, а всего лишь две гинеи, — потому что в Лондоне есть собака, играющая на скрипке!

Джарвис вытаращил глаза:

— Настоящая? Живая?

— Э-э, нет, к сожалению, уже не живая, — печально произнес Бентли. — Бедняжку переехал почтовый дилижанс, мчавшийся по Холборнской дороге. Но кабатчик сделал из нее чучело и поставил на задние лапки посередине подставки на козлах. И она играет на вот такой крошечной скрипке. — Бентли показал на пальцах размеры: примерно двенадцать дюймов. — Скрипку она держит под подбородком. Вот так. И мне показалось, Джар, что эта собака знает свое дело.

— Я хочу на нее посмотреть, — сказал Джарвис, забыв о размолвке с сестрой. — Дядя Бентли, возьми меня в Лондон и покажи собаку, которая играет на скрипке.