Георг Борн - Ночь в гареме, или Тайна Золотых масок

Герцог вспомнил в эту минуту о бумаге № 713 и, поспешно оставив оперу, вернулся в свой дом. На письменном столе в кабинете он нашел доказательство недавнего визита Сары, неприятно его поразившее, так как оно говорило, что между ними все кончено.

В пятницу вечером 5 мая 1876 года по тенистой дороге недалеко от станции железной дороги в Салониках[4] шли два путника. Один из них был одет очень бедно, почти в лохмотья. Его загорелые руки и ноги были обнажены, голову покрывала старая белая чалма. Его спутник был одет почти так же бедно, только вместо белой чалмы он носил зеленую, из-под которой виднелась золотая маска, закрывавшая лоб.

– Они не хотели слушать моих предостережений и были рассеяны. Алабасса же поплатился жизнью за свои преступления, – сказал первый путник, старик с седой бородой, обращаясь к Золотой Маске.

Это был не кто иной, как старый заклинатель змей Абунец.

– Уже давно, – продолжал он, – я хожу по стране, стараясь повсюду тушить пламя восстания, которое раздувают креатуры Мансура. Но этого не удалось мне достичь, восстание принимает угрожающие размеры, и сербы поднимаются на защиту своих единоверцев.

– Все братья попытаются отвратить несчастье, мудрый Бейлер-Беги, – отвечал Золотая Маска глухим голосом. – Но фанатизм слишком возбужден, и успех увенчал все происки Мансура.

– Я иду сегодня в Салоники, брат мой, оттого только, что и здесь сегодня должны начаться беспорядки.

– Ты говоришь о деле болгарской девушки Варды? Да, и оно тоже устроено Мансуром, я сам иду сюда, чтобы помешать кровопролитию, и теперь вижу, что и ты думаешь о том же.

– Мы служим одному общему делу, брат Хункияр. С тех пор, как я оставил пирамиду Эль-Тей, все мои усилия направлены на служение нашему девизу: «Все люди братья!» Для этого я снял знаки нашего братства и сделался заклинателем змей, чтобы легче и не будучи замеченным, преследовать мою цель. В Каире купил я змей, и старый перс выучил меня искусству заклинателя.

– Твою неутомимую деятельность, твою мудрость прославляют все боги, – сказал Золотая Маска, почтительно склоняясь перед Абунецом.

– Ты идешь, чтобы помешать восстанию вспыхнуть в Салониках, беги, Хункияр, оставь мне это дело и ступай дальше. Агенты Мансура и здесь не оставались в бездействии, и достаточно ничтожного повода, чтобы начались большие беспорядки.

– Я знаю только, что болгарка Варда, которая живет в деревне недалеко от города, любит одного молодого турка и ради него готова отречься от своей веры.

– В деревне образовались теперь две враждебные партии. Христиане и магометане угрожают друг другу, и сегодня вечером все должно решиться.

– Сегодня вечером?

– Да, магометане похитили Варду из дома ее родных, которые не соглашались на переход ее в другую веру, и сегодня вечером привезут ее в Салоники. Эта девушка – жертва обмана, который придуман Мансуром. Турок, которого она любит, – презренный помощник Мансура, и Варда будет отведена в гарем Эмира-эфенди. Девушка легко позволила себя уговорить отречься от ее веры, но ее родные поняли бесчестную игру, поэтому-то агенты Мансура и похитили ее из дома ее родных. Напрасно те жаловались губернатору на это насилие, их просьбы остались без всяких последствий. Это обозлило христиан, и теперь должно вспыхнуть восстание. Сегодня вечером Варда будет привезена магометанами в Салоники.

– Взгляни, мудрый Бейлер-Беги, – сказал Золотая Маска, указывая на видневшуюся вдали станцию железной дороги, около которой стояла толпа народа. – Вот уже начало.

– Христиане в Салониках узнали о похищении девушки, – продолжал Абунец, – и хотят силой отнять ее у турок. Для этого-то они и собрались на станции. Наступает решительная минута, брат Хункияр, спеши в город к губернатору и предупреди его о предстоящих беспорядках. Я постараюсь остановить толпу, чтобы предупредить кровопролитие, если это будет возможно. Ступай же, брат, спеши исполнить, что велит тебе долг.

– Будь благословен, благородный Бейлер-Беги. Много нам предстоит еще труда для защиты несчастных жертв религиозной ненависти. Бог с тобой и всеми нами! Бог есть любовь!

– Все люди братья! – прибавил Абунец, и путники расстались.

Золотая Маска направился в глубь городских улиц, а заклинатель змей поспешил к станции.

Несколько сот болгар собрались там уже в ожидании поезда, и повсюду слышались угрожающие речи.

В ту минуту, когда свисток локомотива возвестил о приближении поезда, мимо станции проезжал американский консул Ходжи, родом болгарин. Узнав о причине сборища, он выскочил из своей кареты и бросился на станцию. Там готовилось произойти в это время первое столкновение враждебных партий. Турки привезли уже одетую по-турецки Варду, а христиане хотели отнять ее у них.

В это мгновение посреди спорящих появился старый заклинатель змей.

– Слушайте! – вскричал он. – Выслушайте меня! Не следуйте советам дервишей. Они хотят только поселить между вами раздор.

Наиболее благоразумные из толпы остановились, но, к несчастью, американский консул бросился в эту минуту с несколькими болгарами на спутников Варды, чтобы отнять у них девушку, посадить в карету консула и отвезти в его дом.

– Остановитесь! – крикнул Абунец болгарам. – Отведите девушку в дом губернатора, пусть он разберет это дело. Не дайте восторжествовать фанатикам-дервишам!

Дикий крик заглушил этот предостерегающий голос.

Спутники американского консула отбили Варду и, посадив в карету, поспешно увезли со станции. Готова была уже начаться свалка, но Абунецу после нечеловеческих усилий удалось уговорить толпу мирно разойтись.

Но на другой день поднялась буря, которую не мог утихомирить таинственный глава Золотых Масок. Мрачное демоническое могущество Мансура победило.

Около полудня в мечетях собрались толпы народа, которые затем двинулись к дому губернатора требовать выдачи Варды. Губернатор обещал исполнить это требование, и толпа рассеялась. По непонятному ослеплению или, быть может, с умыслом, губернатор не принял никаких мер для восстановления порядка. Вместо того он послал узнать, где находится Варда.

Через несколько часов толпа снова собралась в главной мечети и около нее. Фанатичные муллы и дервиши разжигали религиозную вражду и говорили, что для всех мусульман будет позором, если девушка-мусульманка останется во власти гяуров. Эти слова произвели сильное действие на толпу. Волнение достигло высшей степени, слышались яростные крики и угрозы. Фанатики клялись истребить всех неверных.

Только тут решился губернатор принять меры и для этого послал за матросами двух турецких военных судов, стоявших в гавани, и велел собрать солдат. Но что значила против разъяренной толпы эта горсть солдат, да еще турецких! Кроме того, и они пришли слишком поздно. Нечаянно или с умыслом – это осталось неразъясненным.

Германский консул Аббош, узнав об угрожающем настроении магометан, отправился в мечеть вместе с зятем своим, французским консулом Муленом, думая личным влиянием подействовать на толпу и уговорить ее разойтись. Но консулы не подумали, что чернь была в высшей степени возбуждена агентами Мансура, что слепая ярость и религиозная ненависть так овладели ею, что никакая сила на земле не могла предупредить кровопролитие.

Едва толпа бешеных фанатиков завидела их, как тотчас же окружила и втащила в мечеть, где их ожидала смерть. Напрасно, узнав об этом, губернатор и кади Салоник бросились в мечеть, чтобы восстановить порядок и успокоить толпу, напрасно Абунец пытался образумить бешеных фанатиков. Все было напрасно. Разъяренные мусульмане бросились с кинжалами в руках на обоих консулов и убили их!

Тогда только пришли войска, которые требовал губернатор, но было уже поздно…

По настоятельным требованиям всех держав было произведено строгое следствие. Главные виновники были наказаны. Тела жертв были торжественно, с воинскими почестями похоронены, но все это не могло возвратить жизнь погибшим, не могло смыть пролитую кровь.

Мы оставили Сади и Зора в ту минуту, когда они проникли в тесный и отовсюду загороженный двор таверны и когда адмирал и его сообщники уже торжествовали свою победу.

Но когда вся толпа со свечами и фонарями двинулась во двор, чтобы излить свое бешенство на пленников, там было пусто. С дикими криками бросились полупьяные сообщники адмирала обыскивать все закоулки двора, но их поиски были бесплодны. Наконец небольшая дверь в углу, о существовании которой они позабыли, объяснила им исчезновение пленников. Это привело их в бешенство, и они бросились в дверь, рассчитывая нагнать бежавших, но вместо Сади и Зора они встретили нескольких полицейских, при виде которых более благоразумные и менее пьяные обратились в бегство. Но адмирал и его два матроса продолжали шуметь, кричать и пытались сопротивляться, так что были арестованы, что, впрочем, случилось с адмиралом не в первый раз.

Сади и Зора вернулись домой поздно ночью, довольные, что так счастливо избавились от грозившей им опасности. Это была та самая ночь, когда в опере произошла описанная нами выше сцена между Сарой Страдфорд, маркизом, герцогом и маршалом.

На другой день Сади решил не пытаться более овладеть бумагой № 713 и ехать в Константинополь, так как ничего больше не удерживало его в Лондоне.

В это же утро он нанес последний визит герцогу Норфолку.

– Чем я могу быть вам полезным, благородный паша? – спросил герцог после обычных приветствий.

– Я люблю действовать открыто, герцог, и поэтому я прямо спрошу у вас, какое положение примет Англия в случае войны. Мне поручено узнать, каков будет образ действий Франции и Англии, когда наконец не станет возможности избежать кровопролития.

Герцог с удивлением взглянул на Сади. Тот спрашивал ни больше, ни меньше, как содержание бумаги № 713.

– Ах, любезный паша! – засмеялся герцог. – Кажется, вы такой искусный дипломат, что умеете даже пользоваться услугами дам для достижения ваших целей. Поздравляю вас, тем более что дама, о которой идет речь, так же умна, как хороша и любезна, последнее, конечно, только тогда, когда она хочет. Разве вы не узнали через нее то, о чем вы теперь меня спрашиваете?

– Нет, ваша светлость. Я действую прямо и никогда в этом не раскаивался. Этим путем можно всего достичь.

– И вы достигли многого, как я вижу, так как поручение, подобное данному вам, не дается первому встречному.

Накануне вечером Сара, выходя из своей ложи, потеряла копию с бумаги № 713, и поэтому содержание ее действительно не было известно Сади.

Но как бы в вознаграждение за эту неудачу герцог Норфолк сообщил молодому паше некоторые сведения о планах Англии относительно будущих событий. В свою очередь Сади уверил герцога, что, возвратившись, он употребит все усилия, чтобы добиться издания новых законов и принятия мер для предупреждения кровопролития.

От герцога Сади поехал к Зора и, простившись с ним, в тот же день оставил Лондон.

Между тем в Турции все более и более усиливались беспорядки. Султан Абдул-Азис потерял голову, стал слушать самые нелепые советы и этим еще более ухудшал положение государства. Слухи возбуждали народ, и толпы черни ходили по улицам Константинополя с криками: «Долой великого визиря!» Оружейники были буквально осаждаемы покупателями: даже старые ружья и ржавые сабли – все раскупалось нарасхват. Шейх-уль-ислам Феми-эфенди казался фанатичным софтам недостаточно энергичным, и они громко требовали его низложения. Положение дел становилось невыносимым. Войска набирались и вооружались с лихорадочной поспешностью.

В такое-то время вернулся Сади из Лондона и тотчас же отправился в Беглербег, чтобы доложить султану о результатах своей поездки.

Успех, увенчавший усилия Сади, произвел сильное впечатление на упавшего духом султана. Когда в заключение Сади сообщил мнение герцога Норфолка о необходимых переменах и улучшениях, Абдул-Азису, казалось, пришла в голову неожиданная мысль.

– Ты не только оказал мне новую важную услугу, исполнив так успешно данное тебе поручение, но и высказал благоразумные мысли, которые я вполне разделяю. За успешное исполнение поручения я награждаю тебя орденом Османии с бриллиантами, что же касается мыслей, то я поручаю тебе обработать их и изложить на бумаге как можно скорее. Теперь я нуждаюсь в благоразумном опытном советнике, который ясно видел бы положение и нужды государства.

Новое повышение Сади снова возбудило зависть при дворе. Завистники не могли простить ему его быстрого повышения, хотя оно было достигнуто благодаря его заслугам. Но он не обращал на это ни малейшего внимания и, не теряя ни минуты, принялся за работу, порученную ему султаном.

Дело шло о необходимых переменах во внутреннем управлении, об уравнении прав всех подданных султана, о средствах к прекращению восстания, принимавшего все более и более угрожающие размеры. Дни и ночи работал Сади, не зная усталости, наконец его проект был готов и представлен на рассмотрение султана и министров.