— Если бы все это было так, тогда мужчины не хотели бы так много женщин. Свобода — вот что главное для мужчины, свобода выбирать и свобода сравнивать, — пожал плечами Мадрук. — Это все красивые фантазии про вечную любовь, которые юные девушки пересказывают друг другу на ночь. Мне моя бабушка в детстве тоже что-то говорила про родные души, но я воспринимал это исключительно как сказку.

Арис вздрогнула, услышав про бабушку.

— А откуда, правитель, твоя бабушка родом?

— Из племени пеласгов. Ты похожа на нее. В тебе есть ее сила и ее независимость, и она знала, чего хочет!

— Может, то, что я скажу сейчас, покажется тебе бредом, но я недавно узнала, что тоже из рода пеласгов и это твоя бабушка привела тебя ко мне, чтобы мы могли сделать вместе что-то важное для мира. Я, правда, еще не знаю что, — прошептала Арис, не смея поднять глаза, боясь, что Мадрук сейчас рассмеется над ее фантазиями и подумает, что она сумасшедшая. Но, к ее удивлению, Мадрук воспринял все это серьезно и просто сказал:

— Что же, теперь мне многое понятно. Я слышал, что четырнадцатый день Луны еще и день постижения своего пути, день, когда мы слышим зов судьбы. Интересно, что все это я услышал в этот день!

— Да, это так, — подтвердила Арис. — И вечером для тех, кто хочет услышать, к чему его призывает судьба, будет красивый ритуал.

— Как вам хорошо, — улыбнулся Мадрук, — каждое утро, день и вечер наполнен ритуалами, молитвами, практиками, праздниками!

— Храм для того и существует, чтобы поддерживать и усиливать ту силу и ту энергию, которую дает нам Вселенная и Божественное. А мы посвящены Луне, так как женщина настроена больше на Луну и синхронизирована с ее ритмами. И когда в определенный день мы делаем определенные практики, они несут большую силу и помогают легче изменить то, на что в другое время потребовалось бы больше усилий. Например, сегодня можно даже изменить свою судьбу, если смотать клубок судьбы в священной роще.

Черный клубок для тех, кто хочет что-то исправить в своей судьбе, чувствуя, что где-то выбрал не тот путь, пошел не той дорогой, что-то неудачно сложилось. Красный — для изменений в любви, чтобы распутать запутанные отношения, проложить дорогу новым. Белый — для восстановления здоровья, для успеха в повседневных делах.

— Почти как цвета нашего дворца: черный, красный и белый, символизирующие рождение, смерть и возрождение, — заметил Мадрук.

— Да, мы все проходим эти циклы, — согласилась Арис. — Сматывать клубки — это женские забавы, а вечером мужчины будут трубить в раковины и звать свою судьбу.

— Что же, тогда тебе пора заняться своими женскими делами, и до вечера!

Правитель

Мадрук проводил взглядом изящную фигурку, побежавшую по своим делам Арис. Его завораживали нежное покачивание бедер и ощущение полета, которое появлялось у него, когда он наблюдал за ней. Мадрук чувствовал странную успокоенность, когда стоял посреди двора храма, разговаривая с Арис. Словно при ней все его проблемы отступали и находились легкие решения, мир становился многоцветным и радостным. Он спал всего два часа. Ночью ему пришлось успокаивать Тайру и убеждать ее, что Десма — лишь мимолетное увлечение и ради спокойствия жены и их ребенка он готов отослать ее из дворца. Казалось бы, он должен валиться с ног от усталости и боли в спине, но рядом с Арис в нем пробуждалась энергия и появлялись силы. И как ни странно, после этого смешного ритуала боль в спине тоже исчезла. Ее слова о миссии всколыхнули его смутное ощущение: надо что-то менять. Его жизнь превратилась в череду обязанностей, дел, в рутину, которая не приносит радости, не наполняет жизнь смыслом, не заставляет его вскакивать по утрам в предвкушении нового дня. Ноющая пустота в душе затягивала его все глубже в бездну отчаянья. При внешней роскоши внутри он чувствовал себя нищим и иногда завидовал их свободе делать то, что они хотят.

Звуки утренней суеты отвлекли его от размышлений, и, очнувшись, он увидел, что он все еще стоит посреди двора.

Арис прибежала в священную рощу. Все в нетерпении ждали ее прихода, держа в руках клубки.

— Разбейтись на пары, — скомандовала Арис, — и поменяйтесь клубками, произнося такие слова: «Богиня Луны, ниспошли мне долю и недолю, дабы (назовите имя той, кто возьмет ваш клубок) указала мне мою судьбу». Каждая разматывает клубок для другой, представляя себя ее судьбой, чувствуя, куда ее ведет, и туда она идет, от дерева к дереву, обматывая нить, пока клубок не кончится. Тогда вы привязываете последний узелок, но старайтесь не затягивать, чтобы можно было развязать. Когда та, кто в роли судьбы, завершит свой путь, она находит ту, для кого это делала, и приводит ее к дереву, на котором завершила. Она начинает медленно и очень бережно сматывать свой клубок, стараясь не порвать нить судьбы, не затянуть узлы, которые появились, и думая про то, что сейчас меняет свою судьбу. Старайтесь сохранять молчание и полностью погрузиться в процесс.

— Хочешь, я размотаю клубок судьбы для тебя? — предложила Хортица.

— Спасибо, я буду разматывать клубок своей любви, что-то я запуталась в том, что происходит, что правильно и что неправильно, — решила Арис, давая в руки девушки свой красный клубок и принимая ее черный. — Ты выбрала черный? — изумилась она. — Ты же вчера хотела разматывать красный?

— Да, я решила изменить свое прошлое, там было слишком много потерь, и создать новое будущее, — пожала плечами Хортица.


Только ветер, играя с листвой, сопровождал молчаливый путь каждой из них. Погруженные в себя, жрицы разбрелись по оливковой роще, прокладывая путь от дерева к дереву, повинуясь внутреннему зову, идя туда, куда вел их клубок, куда вела их чужая судьба.

Арис поразилась, сколько поворотов, сложных путей, запутанных ситуаций было в судьбе Хортицы. Казалось, ее клубок вел в самую гущу деревьев, туда, где было труднее всего пробираться. Исцарапав руки и ноги, Арис устала настолько сильно, что сомневалась, сможет ли смотать свой клубок. Но где-то ее уже звал голосок Хортицы, и она ответила, помахав рукой, чтобы показать, где заканчивается ее клубок. Они поменялись местами. Арис постояла задумчиво около своего клубка и стала осторожно сматывать его, переходя от дерева к дереву, где-то наклоняясь к земле, где-то пробираясь под склонившимися ветвями, стараясь не порвать тонкую нить, а аккуратно разматывать все непонятно откуда появившиеся узелки, которых с каждым шагом становилось все больше.

В какой-то момент Арис захотелось разорвать нить. Она разозлилась и подумала, что ее любовь слишком запутана и сложна, легче всего порвать и уйти свободной, бросив все. Но тут ей на ум пришли сказанные как-то Мадруком слова: «Ты можешь убежать, но ты не сможешь спрятаться», — и она поняла, что от судьбы не уйдешь, и само собой все не распутается, и придется самой находить решения и искать выход из тупика. И опять она начала распутывать узелки, сматывая клубок своей судьбы. Она дошла до конца и уже начала развязывать последний узелок, когда чьи-то руки накрыли ее руки и она услышала голос Мадрука:

— По-моему, твоя судьба привела тебя ко мне.

— Что ты тут делаешь? — шепотом спросила Арис, оглядываясь и боясь, что их увидят, но Хортица постаралась так далеко запрятать ее клубок, что вокруг никого не было видно. — Как ты меня нашел?

— По запаху, — ответил Мадрук и вдруг прислонил ее к дереву, отодвинул легкую ткань кофточки и, положив свою руку на грудь, стал ее ласкать.

Вновь оцепенение охватило Арис, словно, когда он касался ее, вся сила сопротивляться куда-то исчезала, в голове опять стало темно, она плавилась и растворялась от его сильных и в то же время нежных прикосновений, внизу все стало влажным от желания и запульсировало от наслаждения. Он придвинулся ближе, и она почувствовала, насколько сильным было его желание, превращая его фаллос в стальной жезл. Почувствовав, что она это заметила, он прошептал:

— Это какое-то сумасшествие! Я ничего не могу с собой сделать! Мое влечение к тебе сильнее голоса рассудка.

— Я единственная для тебя, а ты единственный для меня. Ты — мой мужчина, а я — твоя женщина, — помимо воли вырвалось у Арис, и она сама испугалась своих слов.

— Может, это и так, — задумчиво проговорил Мадрук, потихоньку отодвигаясь от нее, — у нас равная сила, и нет дающего, и нет берущего, мы усиливаем друг друга.

«Арис!!!» — раздался где-то недалеко голос Хортицы, Арис обернулась и, повернувшись вновь, увидела, что Мадрук растворился среди деревьев. «Может, это было наваждение?» — подумала она. Почему, стоило ему к ней прикоснуться, как все ее обещания не чувствовать его, не думать о нем, не реагировать на него тут же превращались в пыль? В его присутствии она цепенела, как кролик перед удавом, видящий, что приближается смерть, но не способный ее избежать, подчиняясь чему-то более мощному. Все ее нежелание причинить боль Тайре, все ее беспокойство о судьбе Десмы тут же исчезали под натиском более сильным, чем ее представления о том, что правильно и неправильно. Встряхнув головой, отгоняя эти мысли, Арис поспешила к жрицам, которым не терпелось поделиться всем, что они испытали во время ритуала.

Правитель

Он и сам не понимал, какая сила выталкивала его из покоев, заставляя искать Арис. Найти ее было легко, он чувствовал ее энергию и просто шел на зов. Ему хотелось обсудить с ней миссию, законы, порассуждать об отношениях между мужчиной и женщиной, но стоило ее увидеть, как желание о чем-то говорить исчезало, а хотелось только целовать и ласкать это тело, отвечающее на его прикосновения, реагирующее так, как ему представлялось в его мечтах. Возникало ощущение, что проявления каждого именно такие, какие нужны другому. И в этом не было фальши, игры, а было лишь вечное притяжение мужского и женского, дополняющее и усиливающее друг друга, сила более великая, чем его обязательства, чем даже его желания. Он понимал, что пора покидать храм. Спина еще болела, но можно было уезжать. Однако что-то удерживало его, не позволяя попрощаться. Нужно было найти Десму и утешить ее, попросив на время покинуть дворец, пока Тайра ждет ребенка. Нужно было еще раз поговорить с Тайрой и успокоить ее. Он был воином и привык всех спасать, но иногда хотелось, чтобы кто-то спас его, дал силы, чтобы вырваться из этого замкнутого круга. Мадрук чувствовал, что в Арис эта сила была, может, поэтому его к ней так и тянуло.

Горящие факелы освещали двор храма. Вокруг священного круга лежали белоснежные раковины, чей звук был настолько мощным и сильным, что был слышен на многие километры. Сегодня те, кто хочет услышать зов своей судьбы, прислушивались к этому звуку, задавая вопросы о грядущем и наблюдая за знаками судьбы. Спрашивали первого встречного: «В чем мое предназначение?» — и, слушая ответы, воспринимали их как знаки, смотрели на предметы вокруг, словно ища подсказки в окружающем, отмечая то, что пыталось привлечь внимание к чему-то очень важному, мимо чего можно было пробежать в суете повседневности.

Для тех же, кто приходил в храм, жрицы становились голосом судьбы. Всем завязывали глаза: и жрицам, и тем, кто пришел за ответом, — и после того как три раза звучали раковины, каждый должен был найти пару и задать жрице вопрос. Спрашивающих должно было быть не больше девяти, так как девять считалось священным числом Луны. Да и жриц, вместе с Арис, тоже было девять. Восемь человек уже вошли в круг, четверо мужчин и четыре женщины.

— Я тоже хочу попытать судьбу! — заявил вдруг Мадрук и встал с теми, кто ждал, пока им завяжут глаза. Девять юношей встали за пределами круга и приложили к губам раковины, девять жриц вошли в круг, чтобы повязать повязки тем, кто пришел, а потом и себе. Тревожно и протяжно запели раковины, люди начали хаотично, но медленно двигаться в кругу. Раковины зазвучали во второй раз, и движение продолжалось, каждый прислушивался к себе и к тому, куда вела его энергия. И только после третьего раза все встали по парам, не открывая глаз, но взявшись за руки. Каким-то непостижимым образом ищущие ответов оказались в парах со жрицами. Открыв глаза, Мадрук даже не удивился, что рядом с ним стояла Арис.

— Ты мой божественный выбор! — улыбнулся он ей.

— А ты — мой! — улыбнулась она в ответ, поворачиваясь, чтобы взять из рук юноши зажженную свечу. Она провела ею сверху вниз, кланяясь Мадруку и опускаясь перед ним на колени, чтя в нем проявление Божественного, и, поднявшись, встала напротив, держа свечу в левой руке, а правой прикасаясь к его сердцу.

— Я вижу твою судьбу, — глядя в глаза, повторяла она слова, звучавшие внутри, — это судьба Великого Воина и Великого Правителя, несущего новый закон и новый мировой порядок. Но чтобы это произошло, прежде нужно разрушить башню старых представлений, страхов и ограничений.