— Пожалуйста, давай без змей! — взмолилась девушка.

— Тогда повторяй за мной! Пробуждение внутренней змеи! Руки согнуты в локтях и подняты к небу ладонями вверх, бедра на вдохе отходят назад, а на выдохе идут вперед, и при этом сжимаешь мышцы влагалища. Так мы раскачиваем сексуальную энергию и, самое главное, дышим, дышим открытым ртом. — И Арис начала показывать движения Хортице. — А теперь грудь идет вперед и ты, словно змея, делаешь волну телом, поднимая эту энергию вверх.

— О, если бы Мадрук тебя сейчас увидел, — Хортица затаила дыхание, заворожено наблюдая за томными и плавными движениями Арис, — то он бы все бросил и примчался сюда.

— Боюсь, не примчался бы, Тайра крепко его держит! — фыркнула Арис.

— Вот и посмотришь завтра, насколько крепко и удалось ли тебе наработать свою силу!

«Уже завтра я увижу его», — подумала Арис, провожая Хортицу и ложась в кровать.

12-й день Луны (декабрь)

Время любви.

Послание 12-го лунного дня.

Любовь превращает мир в радугу счастья!

Дарите любовь просто так.


Но первым, кого она увидела утром, идя в роскошный главный зал Мегарона, был Илий! Он похудел и осунулся. «Я не видела его почти полгода», — подумала Арис, спеша советнику навстречу, словно надеясь в теплом свете его глаз спрятаться от предстоящего столкновения с Мадруком. Илий сжал ее в объятиях, и в них не было холодности осуждения, а только принятие и доброта. «Как же я благодарна ему за чуткость и понимание», — подумала Арис, целуя воина в щеку.

— Илий, я так счастлива встрече, мне не хватало тебя все это время. Как ты?

— Мне тоже тебя не хватало, — ответил он. — Все в прошлом, я смирился с тем, что твое сердце принадлежит Мадруку и что у нас нет будущего!

— У меня нет будущего и с Мадруком, но пока эта любовь не отпускает меня. Прости.

— Тебе не за что просить прощения. Все случилось так, как случилось. Я продолжаю любить вас обоих и служить ему. И желаю тебе обрести свое счастье.

Илий еще раз обнял Арис, и она почувствовала на глазах слезы благодарности и безграничной любви. И еще ей показалось, что они расстаются надолго. Отстранившись от Илия, Арис чмокнула его в щеку и пошла в зал. Но, едва переступив порог, столкнулась с Тайрой.

— Поздравляю! — Арис улыбнулась Тайре. — Ты многое сделала, чтобы этот ребенок появился на свет! Он величайшее чудо жизни, и я искренне желаю тебе радости и любви!

— Оставь нас в покое. Я не желаю больше слышать о тебе, и чтобы ноги твоей больше не было во дворце. Убирайся из нашей жизни! — зло зашипела Тайра в ответ, и было видно, что в ней клокочет ярость.

— Тайра, ты же получила все, что хотела. — Арис опешила от такой реакции. — Он остался с тобой, с сыном, он спит с тобой, проводит каждый день с тобой, что еще ты хочешь?

— Да. Он остался со мной, как с матерью его сына, о чем он постоянно и напоминает. Но он все еще любит тебя, думает о тебе, говорит о тебе, представляет тебя, занимаясь со мной любовью. Он никогда не любил меня так, как тебя, — почти простонала она, и тут же снова ее голос стал металлическим и жестким. — Я поставила условие: если он хочет сохранить здоровье сына, то вы не должны общаться, он должен забыть о тебе! — Тайра была готова разорвать Арис.

— Тайра, забудет он меня или нет, это ничего не меняет, потому что дело не в нем. В тебе нет любви к нему. И ты правда готова жить без любви, своей и его? Ты же красива, молода, посмотри, когда ты улыбаешься, все мужчины восхищаются тобой!

— Меня это не интересует! Я хочу только спокойствия! — жестко повторила Тайра. — И я хочу сохранить свою семью! Оставь нас в покое!

Арис посмотрела в глаза Тайре, и тут ее сердце сжалось. Она увидела в них отчаяние, ее потерянность и ее одиночество. «Да, формально жена правителя получила то, чего хотела, он остался с ней и сыном, но никакие силы в мире не смогли бы заставить Мадрука полюбить ее, даже его собственное желание! Потому что истинная любовь рождается вопреки нашим приказам и вопреки нашим желаниям. Истинная любовь рождается между двумя половинками души, предназначенными друг другу, настроенными на одну волну, совпадающими друг с другом, влекомыми друг к другу такой силой притяжения, перед которой невозможно устоять. Когда они вместе, происходит волшебство, и тело трепещет от страсти и наслаждения, и сердце поет о любви и радости, и ум наслаждается общением и совместными открытиями, и Дух идет по пути своего предназначения. Когда мы пытаемся убежать от такой любви или помешать ей, то прежде всего разрушаемся сами», — думала Арис, глядя на соперницу. Душа Тайры молила о любви, и Арис тронула эта мольба. Обида, злость, конкуренция куда-то растворились, и осталось только желание помочь. Арис почувствовала, как ее сердце наполнилось любовью и состраданием к Тайре. Когда ты полна любви, ты готова делиться ею с миром, и только тогда ты не боишься идти в неизвестность, не цепляясь за того, кому ты не нужна. Арис вспомнила простой ритуал подношения любви другим людям.

Нужно было представить в своем сердце розу и поднести эту розу тому, кому хотелось подарить свою любовь, говоря: «Любовь надо мной, любовь подо мной, любовь вокруг меня. Любовь в настоящем и в будущем. Я привлекаю любовь. Я излучаю любовь». Арис представила, как она искренне дарит розу своей любви Тайре и как в сердце Тайры распускается цветок души. Жрица понимала, что Тайра сражается за свою семью, и восхищалась ею, поражаясь ее выдержке и внутренней силе, но в то же время ей хотелось, чтобы жена правителя почувствовала себя счастливой и любимой тем мужчиной, который сможет оценить ее хрупкость и нежность, который искренне будет ею восхищаться и любоваться и будет видеть в ней женщину, а не только мать своего сына.

«Если бы я чувствовала, что между Мадруком и Тайрой существует нечто большее, чем просто соглашение и привычка, смогла бы я отказаться от Мадрука?» — спросила Арис саму себя и тут же ответила: «Да!» Если бы она как жрица видела и чувствовала, что их союз раскроет обоих и что вместе они будут счастливы, то давно забыла бы о Мадруке.

Арис еще раз обернулась, посмотрела на Тайру и увидела, как к ней приблизился Илий… И вдруг застыла, захваченная развернувшейся перед ее мысленным взором видением. Она увидела, как Илий нежно обнимает Тайру и целует ее, и шепчет что-то на ушко, а Тайра оборачивается и смотрит на него таким влюбленным взглядом, что Арис даже задохнулась. Этот взгляд сияющих глаз придавал лицу Тайры такое очарование, что она казалась даже более юной, чем сейчас, при этом Илий выглядел немного старше и держал на руках новорожденного малыша. От этой пары веяло таким единством и таким счастьем, что у Арис даже навернулись слезы.

Она вспомнила, как Илий поддерживал Тайру, когда Мадрук отправился в путешествие в пещеру, как он успокаивал ее, когда Тайра узнала о любви мужа к Арис. Илий всегда оказывался рядом с Тайрой именно в те моменты, когда ей нужна была поддержка, и, может, близость и нежность Илия и помогла Тайре пройти сквозь весь этот ужас. И это притяжение, существовавшее между ними, было настолько очевидно, что Арис поразилась, как она раньше этого не замечала.

Как она могла быть настолько слепой и не видеть?! Как они могут быть настолько слепы и не позволять этой любви проявиться?! Она вспомнила, что, когда видела Тайру с Мадруком, их обоих словно лишали энергии, казалось, что они гасили друг друга, Тайра становилась блеклой и вялой, а Мадрук — слабым и безвольным. Но стоило им переключиться на других людей, как они тут же оживали. И сейчас, наблюдая за Илием и Тайрой, Арис отмечала эту игру энергий между ними, пробегающие разряды, заставляющие Тайру краснеть и кокетливо склонять голову, слушая Илия. Эта любовь уже была между ними. Но они просто не обращали на нее внимания, не замечая и отгоняя, увлеченные погоней за миражами. Илий мечтал об Арис, а Тайра требовала любви Мадрука. А если бы они оба признались себе, то обрели бы не суррогат, а настоящее счастье. Весь мир помогал им в этом, но они упорно не замечали того, что было так близко.

— Арис, почему ты плачешь? — Она вздрогнула от голоса Мадрука. — Я видел, ты разговаривала с Тайрой… Ты расстроилась, что она потребовала, чтобы мы больше не виделись и не говорили друг с другом?

— И ты согласился на это? — Арис посмотрела на Мадрука и увидела в его глазах такую тоску, что ей стало даже страшно.

— Это всего на три месяца. Я принял решение, я сделал свой выбор и готов принять все, что связано с ним. И если ради счастья моего сына я должен отказаться от тебя, то я смогу это сделать, даже если буду страдать. Поверь, мне было сложно сделать этот выбор, потому что я все еще люблю тебя.

— Но если ты любишь меня, зачем ты отказываешься от любви? — недоумевала Арис.

— Просто сейчас любовь к сыну важнее меня и моей любви! Я сделаю все, что от меня зависит. Прости, если причинил тебе боль! Как ты прожила все это время?

— Пыталась выжить и превратить боль в силу и перестать любить тебя! — ответила Арис.

— Получилось? — тихо, почти с отчаянием спросил Мадрук.

— Пока не очень! Зачем мы издеваемся над собой? Мы же любим друг друга. Может, Тайре будет лучше с другим мужчиной? Посмотри, как они с Илием смотрят друг на друга!

— Это меня не особенно волнует. Что я могу от них требовать в ситуации, когда сам не могу перестать думать про тебя?

— И что делать мне? Ждать, пока вырастет твой сын, продолжая тебя любить?

— Нет, я не могу и не хочу требовать этого от тебя! Нельзя жить миражами и мечтами, нельзя жить будущим, нужно жить настоящим, наслаждаясь каждой минутой и принимая все, что предлагает мир.

— А если мир мне предложит новую любовь?

— Значит, тогда ты будешь решать, что и кого выбираешь ты. Арис смотрела на Мадрука, слушая и не слыша его. Она больше прислушивалась к тому, что происходит внутри нее, и удивлялась. В ней была только любовь и спокойная уверенность в том, что если эта любовь нужна миру и нужна им, то все решится само собой для блага всех: и Тайры, и Мадрука, и их сына, и Илия. И если это ее мужчина, то они будут вместе, а если судьба приготовила для нее что-то иное, значит, так тому и быть.

Мадрук внимательно наблюдал за Арис, словно читая все ее мысли.

— Арис, мы же увидимся в марте на играх с быками? — полуутвердительно-полувопросительно поинтересовался он.

— Не знаю, — ответила Арис, — может, мы увидимся раньше, а может быть — никогда.

— Но ты же должна быть на празднике как главная жрица храма Луны! — уже удивился Мадрук.

— Неизвестно, — пожала плечами Арис, — что случится за эти три месяца, может, я куда-нибудь уеду, выйду замуж или со мной что-то произойдет. Ты же сам сказал, что я должна быть открыта ко всему, что предложит мне мир. Ты когда-то сказал мне: «Дай время времени». Время все расставит на свои места.

Арис встала на цыпочки, легко прикоснулась к его щеке и ушла, растворившись в толпе гостей.

Правитель

Он смотрел ей вслед, и его сердце сжималось от предстоящей разлуки. Он боялся этой встречи с Арис. Он чувствовал себя трусливым предателем, который отвернулся от своей любви. Он мог лгать Тайре, что выбрал сына, но себе лгать не хотел: он спрятался за сыном, чтобы остаться в этой комфортной безопасности и предсказуемости. Да, этот мир был тускл, безжизнен и скучен и не сулил никакого развития и никакой любви, а только монотонное прозябание привычных отношений и дел, но он знал, что от него ждать, и страх что-то менять блокировал все его желания. Его душа кровоточила, и он понимал, что проиграл самую важную битву в своей жизни — битву между страхом и любовью. Страх победил, и от этого Мадрук презирал себя, все больше погружаясь в тоску, злясь на Тайру и злясь на себя.

Арис шла по залу, даря розу из своего сердца всем, с кем встречалась взглядом. Ей было не грустно, а спокойно от понимания того, что что-то закончилось, и что-то новое начинается. Первый раз в своей жизни она не убегала от любви, а шла в нее до конца.

— Арис!

Почувствовав, что кто-то тронул ее за плечо, она обернулась и встретилась взглядом с Десмой.

— Как же я давно тебя не видела! — воскликнула Арис. — Где ты пропадала?

— После весеннего праздника я уехала на другой конец острова и там встретила мужчину.

— И что случилось потом?

— Мы расстались, — спокойно ответила Десма.

— И как ты чувствуешь себя сейчас?

— Я? — Десма задумалась. — Наверное, хорошо.

— Почему «наверное»? — удивилась Арис.

— Потому что внешне все хорошо, а внутри — жерло вулкана, в котором я сгораю. Помнишь, ты говорила, что я могу прийти в храм и жить там?