Ей вдруг стало страшно за него. Вспомнилось, что лейтенант Перч погиб сравнительно недавно в результате «несчастного случая». Такое могло произойти с любым, кто попытался бы встать на пути фритрейдеров. Ей казалось, что Дэвид не смог бы убить человека, чтобы спасти себя и своих людей, но теперь она ни в чем не была уверена.

Наверняка Дэвид мог бы убить, чтобы спасти ее.

— Что ты собираешься делать? — спросила она, сама не зная, имеет в виду контрабандистов, себя или все в целом.

Кон в упор смотрел на нее, заставляя ее нервничать. Возможно, ему не нравилось, что на ней мужская одежда? А может быть, он тоже сравнивает ее с той, пятнадцатилетней, девочкой?

— Что я собираюсь делать? — тихо повторил он, не сводя с нее пристального взгляда серебристо-серых глаз. — Я устал с дороги и собираюсь поесть, принять ванну и лечь в постель. Слуг в этом доме, кажется, маловато, и экономки что-то не видно.

— Я ваша экономка, — пришлось признаться ей.

Он широко раскрыл глаза, а ей почему-то было приятно ошеломить его.

— Мне сказали, что мою новую экономку зовут миссис Карслейк.

— Сказали? Кто сказал?

— Не строй из себя дурочку, Сьюзен. С тех пор как я был введен в права наследования, Суон регулярно присылал мне отчеты.

Ну конечно. Какая она глупая. Конечно, никакой не шпион, а Суон, адвокат графства, который раз в две недели приезжал из Хонитона, чтобы проверить, все ли в порядке с собственностью клиента.

— Я и есть миссис Карслейк, — сказала она.

Он покачал головой:

— Как-нибудь, когда я не буду таким усталым и голодным, ты расскажешь мне, как это произошло.

— Люди меняются, — сказала она и, спохватившись, добавила: — милорд. К тому же экономке не приходится отскабливать каминную решетку или печь пироги. Вы найдете все в полном порядке.

Она взяла фонарь и, освещая дорогу, повела его дальше.

— Мне не кажется, что здесь все в порядке.

Она резко повернулась к нему, настороженная его тоном.

Он все еще сердился на нее. Все еще сердился, несмотря на то что прошло много лет. Ей стало страшно. Она побледнела как полотно.

— Я, как и вы, устала. Но если вы ожидали другого приема, милорд, вам следовало предупредить заранее о своем приезде. Пойдемте, я позабочусь о том, чтобы в вашем распоряжении было все, что вам требуется.

Она распахнула дверь, подумав, что надо было все сказать по-другому. А вдруг он потребует, чтобы она легла с ним в постель? Ей не хотелось убивать его. И не хотелось, чтобы убил кто-нибудь другой. И без того здесь бед более чем достаточно.

Ложиться с ним в постель она тоже не хотела.

Однако боль, возникшая где-то глубоко внутри, говорила о том, что она, возможно, обманывает себя.

— Даже если мне вздумается приехать без предупреждения, мой дом и мои слуги должны быть готовы принять меня.

— Вы унаследовали графство два месяца тому назад и до сегодняшнего дня не изволили появиться здесь. Неужели всем нам надо было находиться в полной готовности на всякий случай?

— Да, поскольку я вам плачу.

Она вздернула подбородок.

— В таком случае предупредили бы, что намерены бросать деньги на ветер, и я бы каждый день готовила банкет!

Он прищурил глаза, и в комнате явно запахло грозой. Похолодев от страха, она повернулась и прошествовала в коридор.

— Сюда, пожалуйста, милорд. Ужин на скорую руку мы приготовим для вас немедленно, ванна будет готова в течение часа.

Говоря это, она продолжала идти. Если он предпочтет остановиться, тем лучше. Ей надо побыть одной, чтобы прийти в себя.

Увы, она услышала шаги за спиной.

— Вы приехали один, милорд, или привезли с собой слуг?

— Разумеется, я привез слуг. Своего камердинера, секретаря и двух лакеев.

Какая же она глупая. Задает такие дурацкие вопросы. Она продолжала считать его Коном, обычным парнишкой, с которым встречалась на вересковой пустоши или на берегу моря и с которым они, поддразнивая друг друга, лазали по окрестностям и говорили, говорили обо всем и не могли наговориться. Они забирались в пещеры, шлепали босиком по лужам. А однажды стали купаться почти без одежды, и это закончилось их грехопадением…

«Теперь он граф, — сказала она себе. — Не забывай об этом. Граф Уайверн, и это его резиденция, с которой связано множество странных обстоятельств».

— У вас два лакея? Это весьма кстати. Старый граф не любил, чтобы в доме была мужская прислуга, а я не успела никого нанять.

— Это не ливрейные лакеи. Считайте их грумами.

«Считайте»? Тогда кто же они такие? Солдаты? Шпионы? Ей хотелось незаметно ускользнуть, чтобы предупредить Дэвида, хотя это было бесполезно. Сегодня уже ничего не сделаешь. Да и можно ли вообще что-нибудь сделать? Если бы они напали на графа, то неизбежно навлекли бы на себя гнев всей нации.

Но ведь кто-нибудь мог бы столкнуть его с утеса…

Сьюзен, не задумываясь, стала подниматься по узкой лестнице, которой пользовались слуги, потом вспомнила, что он идет следом и, возможно, сочтет ниже своего достоинства ходить по черной лестнице. Но, увы, он шел вслед за ней. Его присутствие за спиной заставляло ее нервничать. По рукам пробегали мурашки. Вон ведь какой он сильный и ловкий: в одно мгновение уложил ее на лопатки и обезоружил.

Она была высокой, крепкой женщиной и с излишней самоуверенностью считала, что не уступит в силе и ловкости мужчине. Возможно, так оно и было, однако вероятнее всего то, что ни один мужчина всерьез не стал бы мериться с ней силами.

Будучи дочерью Капитана Дрейка, а теперь — сестрой нового Капитана Дрейка, она была практически неприкасаемой персоной на этом участке побережья, но понимала, что означает сегодняшнее нападение на нее.

Она открыла дверь в южный коридор, стены которого были окрашены под рустику.

— Вижу, что милый старый дом не изменился, — произнес он у нее за спиной.

— Изменения есть. Возможно, вы не заметили в темноте новых горгулий на водосточных трубах. Здесь появилась также камера пыток. — Заметив его удивленный взгляд, она пояснила: — Нет, граф не употреблял ее по назначению, разве что иногда пугал кого-нибудь из гостей. Восковые фигуры для нее он заказывал у мадам Тюссо.

Она ожидала, что он возмутится, прикажет немедленно разрушить эту камеру, но он просто сказал:

— Итак, ужин и ванну, миссис Карслейк.

Она повернулась, задетая его безразличием. Но чего она ожидала?

Прошло столько времени. У него, наверное, было много женщин. Она была близка с двумя мужчинами, но ни один из них не изгнал воспоминаний о нем, пусть даже ее близость с ним была неуклюжей и неумелой.

— Вы, наверное, не захотите пользоваться комнатами графа, милорд. Китайские комнаты тоже великолепны. Они поддерживались в хорошем состоянии, хотя матрацы могут оказаться влажными. Из-за того, что вы не сообщили о своем приезде заблаговременно, мы не смогли как следует подготовиться.

— Мне приходилось испытывать и большие неудобства, чем влажные матрацы. Почему ты думаешь, что я не захочу жить в комнатах графа?

— Поверь мне, Кон, не захочешь.

Она замерла на месте. Она назвала его Коном, а ему, наверное, смешна даже мысль о том, чтобы считать ее равной себе. Но что сказано, то сказано. Она взглянула на него.

Он выглядел скорее усталым, чем насмешливым, но это был явно мужчина, способный бороться и даже убивать, несмотря на усталость.

Сьюзен вдруг словно только что заметила крутой изгиб его темных бровей над светлыми глазами, опушенными черными ресницами. Она всегда считала его глаза самыми красивыми в мире.

— Кто твой муж? — спросил он.

Она, не поняв, озадаченно взглянула на него:

— Я не замужем.

— А что означает миссис Карслейк?

Глупо, но она почувствовала, что краснеет, как будто ее уличили во лжи.

— Просто удобно, когда к экономке обращаются подобным образом.

— Ага, понятно. Однако твое перевоплощение в домашнюю прислугу меня удивило. Как это произошло?

— Мне показалось, что вы голодны, милорд?

— Мне приходилось голодать и раньше. Так как же это произошло?

— Когда умер старый граф, миссис Лейн решила уйти на покой. Никто из местных не пожелал браться за эту работу, поэтому я предложила свои услуги на некоторое время. Не судите по сегодняшнему вечеру, милорд, у меня хорошая подготовка в области домоводства.

— А твой брат Дэвид? Он, наверное, мой дворецкий?

— Разве вы не знаете, что он ваш управляющий?

— Очевидно, Суон забыл упомянуть об этом. Ведите меня в Китайские комнаты, миссис Карслейк. Насколько я помню, они отличались варварским великолепием, но я надеюсь привыкнуть.

Китайские комнаты располагались в дальнем конце дома, построенного, подобно крепости, вокруг просторного двора, и путь туда был неблизкий. Узкие коридоры тянулись вдоль внешних стен, поэтому окна комнат выходили в разбитый на крепостном дворе сад В коридорах были лишь узкие окна, похожие на бойницы.

Даже в солнечные дни здесь было мрачно. А сейчас, после полуночи, коридор, отделка стен и пола которого создавала иллюзию необработанного камня, выглядел зловеще, тем более что по стенам было развешано старинное оружие. Сьюзен к этому привыкла. Не привыкла она только к присутствию угрозы за спиной.

Оружие было не только декоративным. Кон мог схватить меч или топорик и расчленить ее на части. Она знала, что он не сделает этого, но нервы у нее были напряжены, — Старина Йорик все еще здесь, — заметил он, когда они свернули в коридор, в углу которого висел закованный в цепи скелет.

Он прикоснулся к цепям, и вся конструкция застучала, загремела. Сьюзен и сама была иногда не прочь потешиться этой детской забавой, но сейчас стук костей за спиной заставил ее похолодеть от страха. Ну и ну! Она-то думала, что уже привыкла к этому месту, а сегодня оно снова вселило в нее ужас — как явное свидетельство безумия графов Уайвернов. Слава Богу, что Кон происходит от другой ветви генеалогического древа.

Они шли бесконечно долго, но наконец она с облегчением распахнула дверь, ведущую в Китайские комнаты. В свете лампы золотые драконы, обнажив в улыбке клыки, злобно ухмылялись с ярко-красных стен, обрамленных черным лакированным деревом.

— Боже всемогущий! — хохотнув, воскликнул Кон. — Я только что вспомнил, что мне в свое время хотелось поселиться именно в этих комнатах. Очевидно, надо осторожнее относиться к своим желаниям.

Он сбросил свой плащ на спинку кресла и остался в костюме в коричневато-желтых тонах.

— При этих апартаментах есть комната для прислуги?

— Здесь есть гардеробная, в которой имеется постель для камердинера.

— Дальше по коридору находятся Скандинавские комнаты, не так ли? Я помню, что мой отец занимал эти комнаты, а мы с Фредом жили в Скандинавских.

Воспоминания сверкнули, как падающая звезда. Она постаралась не обращать на это внимания.

— Да.

— Поместите там моего секретаря. Его зовут Рейском де Вер, и он большой шельмец. Моего слугу зовут Диего Сарми-енто. Он отлично говорит по-английски, но предпочитает пользоваться этим языком, чтобы жаловаться или соблазнять женщин. Еще двое слуг — Пирс и Уайт — остались в конюшне, в деревне. На конюшне удивительно мало лошадей.

Она ничего не ответила. Он ведь прекрасно понял, что лошади из Крэг-Уайверна сегодняшней ночью были позаимствованы контрабандистами, как и большинство других лошадей в этом районе. Интересно, как он отреагирует, когда узнает, что в течение многих лет в Крэг-Уайверне держали десятки лошадей, хотя старый граф никогда не покидал пределов дома? «Драконовой шайке» будет крайне тяжело, если она не сможет больше пользоваться превосходными, выносливыми лошадьми графа.

Ей показалось, что он вздохнул.

— Зажгите свечу и отправляйтесь по своим хозяйственным делам, миссис Карслейк. На ужин мне подойдет любая еда, но ванна должна быть готова в течение часа, какие бы другие дела вас ни отвлекали.

Сьюзен почему-то не хотелось уходить, она лихорадочно подыскивала слова, которые могли бы послужить мостиком через разъединявшую их пропасть. Да и существуют ли такие слова?

Наверное, нет. Она зажгла свечу возле его постели и ушла, плотно закрыв дверь и оставив всех драконов внутри.

Глава 3

С того времени как фигура Сьюзен возникла перед ним на вересковой пустоши и Кон узнал ее, он впервые вздохнул полной грудью.

Прошло одиннадцать лет.

Кажется, это не должно было произвести на него столь сильного впечатления. У него были и другие женщины.

Но их образы исчезли из памяти, как призраки, тогда как Сьюзен всегда жила в его воспоминаниях.

Видимо, тот факт, что его отвергли самым жестоким, самым безжалостным образом, был чем-то вроде клейма. Вероятно, ему никогда от него не избавиться. Как от татуировки. Он рассеянно потер правую сторону груди. Там была еще одна несмываемая отметина.