Мейв Бинчи - Ночи дождей и звезд

— Моему отцу шестьдесят шесть, и он умирает, — вздохнул Дэвид.

— О, Дэвид, очень грустно слышать это, ужасно тяжело.

— Спасибо, Андреас, друг мой. Знаю, что вы искренни.

— Ты поедешь домой повидаться с ним?

— Да, поеду, конечно поеду.

— Он будет очень рад увидеть тебя. Поверь мне. Знаю, все очень недоумевали, когда Вонни посоветовала тебе… — Андреас был в нерешительности.

— Да, я разозлился, но оказалось, что она права. Я попытался отыскать ее и поблагодарить, но не нашел…

— Она сегодня уехала в Афины, но вечером вернется.

— Если бы вы заболели, Андреас, что бы вы хотели услышать от своего сына?

— Думаю, был бы рад узнать, что оказался хорошим отцом для него.

— Скажу это, когда буду дома, — пообещал Дэвид.

— Он будет рад услышать, Дэвид.

Фиону и Вонни провели к камере заключения Шейна.

Димитрий открыл дверь.

— Ваши друзья уже здесь, — сухо произнес он.

— Шейн! — воскликнула Фиона.

— Ты не особенно спешила.

— Я не знала до вчерашнего дня, где ты. — Она бросилась к нему.

— Ах, какая новость. — Шейн увернулся от ее объятий.

— Это я во всем виновата. Не сказала, что ты пытался связаться с ней, — призналась Вонни.

— А кто ты такая? — спросил Шейн.

— Меня зовут Вонни, из Ирландии, но живу в Агия-Анне уже более тридцати лет. Почти местная теперь.

— Что ты здесь делаешь? — удивился он.

— Я с Фионой, помогаю ей встретиться с тобой.

— Ладно, спасибо. Не могла бы ты слинять отсюда и оставить меня с моей девчонкой? — попросил он, нахмурившись.

— Как скажет Фиона, — ласково произнесла Вонни.

— Не как Фиона скажет, а как я скажу, — возмутился Шейн.

— Может быть, обождете меня недолго снаружи, Вонни? — взмолилась Фиона.

— Я рядом, если что, Фиона, — шепнула Вонни и вышла.

Димитрий тоже остался за дверью.

— Дэн пирази, — обратилась она к нему.

— Что? — встревожился он.

— Я живу здесь много лет, — повторила она на его родном языке. — Замужем за греком, у меня сын грек, постарше тебя. «Дэн пирази» значит «не важно, ничто не важно». Эта дурочка собирается простить все этому подонку.

— Возможно, женщинам нравятся такие парни. — На лице Димитрия отобразилось полное отчаяние.

— Не верь. Они не только не любят таких, они им даже не нравятся. Это пройдет. Женщины делают глупости, но они не идиотки. Фиона скоро поймет, какое он чудовище. Вопрос времени, когда она прозреет.

Уверенный ответ Вонни Димитрию понравился.

— Что это за старую крысу ты притащила с собой? — спросил Шейн.

— Она была добра ко мне.

— Еще бы, — хмыкнул он.

Фиона сделала шаг к нему, чтобы поцеловать, обнять его, но он, казалось, не очень-то этого хотел.

— Шейн, как замечательно видеть тебя снова. Ты достала денег? — оборвал ее он.

— Извини?

— Денег, чтобы вытащить меня отсюда!

— Но, Шейн, у меня нет никаких денег. Ты же знаешь.

Фиона сделала большие глаза. Почему он не обнял ее?

— Тебе что, нечего сказать? — удивился он.

— У меня есть много что сказать, Шейн…

— Так говори.

Фиона не понимала, почему они до сих пор не в объятиях друг друга, но знала, что надо что-то говорить. Сказать ли вначале хорошую новость или плохую?

— В общем, хорошая новость — то, что звонила Барбара. Совсем рядом с больницей есть неплохие квартиры, и мы могли бы снять одну из них, когда вернемся.

Он недоуменно смотрел на нее.

Фиона быстро продолжала:

— Печальная новость в том, что мы потеряли нашего ребенка. Ужасно, но это случилось. Доктор Лерос сказал, что никаких проблем не будет. Как только мы захотим, можем попытаться еще раз…

— Что?

— Знаю, что ты огорчен, Шейн, я тоже ужасно расстроилась, но доктор Лерос сказал…

— Фиона, заткнись со своей болтовней про какого-то доктора. У тебя есть деньги или нет?

— Извини, Шейн, ты о чем?

— У тебя есть деньги, чтобы вытащить меня отсюда?

— Конечно, никаких денег у меня нет, Шейн, я же сказала. Я пришла увидеться с тобой, поговорить, сказать, что люблю тебя и все будет хорошо…

— Как это все хорошо?

— Шейн… Я займу денег, и мы вернем себе ту квартиру в Дублине и выплатим долг.

— О, Фиона, хватит ныть, Христа ради. Где нам достать залог?

Он все еще не прикоснулся к ней и даже не проронил ни слова о погибшем ребенке.

— Шейн, разве ты не сожалеешь о малыше?

— Заткнись и скажи, где взять денег на залог, — огрызнулся он.

— Я лежала в постели, и наш ребенок просто вытек из меня.

— Это был не ребенок, а обычная менструация. Ты это знаешь, Фиона. Просто скажи, где взять денег?

— Мы спросим у них, Вонни и я, сколько они хотят, и я постараюсь раздобыть… но это не самое главное, Шейн…

— Так что же самое главное? — простонал он.

— То, что я тебя нашла, и то, что я люблю тебя навсегда. — Она смотрела на него, пытаясь разглядеть ответное чувство.

Ничего.

— Я обожаю тебя, Шейн…

— Конечно, — ответил он.

— Так почему же ты не поцелуешь меня?

— О господи, Фиона, хватит про любовь, лучше подумай, где взять денег, — зарычал он.

— Если мы сможем одолжить деньги, то придется найти работу, чтобы вскоре расплатиться, — с воодушевлением заговорила она.

— Если хочешь, ищи работу. Как только я отсюда выберусь, то встречусь с людьми. Надо кое с кем связаться, тогда будет полно денег.

— Разве ты не вернешься в Агия-Анну?

— В эту дыру? Невозможно.

— А куда ты пойдешь, Шейн?

— Поищу тут в Афинах немного, а потом, может быть, подамся в Стамбул. Посмотрим.

— Что посмотрим?

— С кем я встречусь и что они скажут.

Она пристально взглянула на него:

— Я тоже буду встречаться с твоими людьми и поеду в Стамбул и куда угодно с тобой.

Он пожал плечами:

— Если хочешь, но не приставай ко мне с поисками работы и не тяни меня в этот жалкий городишко. Мы уехали из Ирландии, чтобы избавиться от всего этого дерьма.

— Нет, мы уехали из Ирландии, потому что любили друг друга, но никто этого не понимал, они все были против нас, — настаивала Фиона.

— Да ладно, — прервал Шейн.

Этот тон ей очень хорошо знаком. Шейн всегда был таким, когда собеседник надоедал до смерти и ему хотелось от него избавиться. Когда это удавалось, он вздыхал с облегчением и говорил, что кругом столько всяких правил и законов, но почему-то не было ни одного закона против зануд.

Теперь Фиона знала, что надоела Шейну, и начала понимать, что тот никогда ее не любил.

Никогда.

Принять это было почти невозможно для нее, но она поняла, что это именно так. Это означало, что все напрасно: все ее надежды и мечты, все страхи и желания последних нескольких дней, когда она боялась заснуть по ночам, чтобы быть готовой следовать за ним, если он вдруг вернется. Если бы не деньги для залога, он бы ни за что не захотел с ней встретиться.

Она стояла перед ним с раскрытым ртом и широко распахнутыми глазами. Она знала это, потому что видела, как он смотрел на нее.

— Чего рот разинула? — бросил ей Шейн.

— Ты меня не любишь, — произнесла она дрожащим голосом.

— Ох, боже милостивый, сколько еще повторять? Я же сказал, что ты можешь поехать со мной, если хочешь. Просто прошу, чтобы ты перестала ныть. Это что, преступление? Ответь мне.

В углу стояло деревянное кресло. Фиона села в него и обхватила голову руками.

— Нет, Фиона, не теперь. Не теперь, когда надо подумать, что делать. Не время плакать и сентиментальничать. Хватит, ну же…

Она взглянула на него. Волосы уже не прикрывали лоб, и, несмотря на косметику, синяк все еще был виден.

Он уставился на нее.

— Что у тебя с лицом? — спросил он с отвращением.

— Твоя работа, Шейн. В ресторане на набережной. — Она еще ни разу не говорила о том, что он бил ее. Впервые напомнила ему.

Он взорвался:

— Я этого не делал.

Фиона хранила спокойствие.

— Ты, наверное, забыл. Это теперь не важно.

Она встала, как будто хотела уйти.

— Ты куда? Ты же только что пришла, надо что-то придумать.

— Нет, Шейн, придумывать будешь ты.

— Хватит меня пугать.

— Я тебя не пугаю и не ною. Свиделись, и хватит. Я ухожу.

— А деньги? Залог? — У него перекосило лицо. — Послушай, я тебе все скажу, и про любовь и все, что ты хочешь… Фиона, не уходи!

Она постучала в дверь, и Димитрий ее открыл. Видно было, что она все поняла, даже улыбнулась.

От этого Шейн рассвирепел еще больше. Он бросился к Фионе и схватил ее за волосы.

— Ты сюда пришла для того, чтобы в игрушки со мной играть? — зарычал он.

Но Димитрий оказался проворнее, чем ожидалось. Он обхватил Шейна за горло локтем, подняв ему подбородок, и тому пришлось отпустить волосы Фионы, чтобы справиться с полицейским.

Но силы оказались неравны.

Димитрий был крупный и хорошо тренированный мужчина. Шейн был ему не ровня.

Фиона мгновение постояла у двери, вышла в коридор и направилась в центральный офис полиции.

Там сидела Вонни со старшим полицейским.

— Они говорят, что залог две тысячи евро, — начала она.

— Пусть говорят, он от меня этих денег не получит, — отрезала Фиона с высоко поднятой головой и ясным взглядом.

Вонни смотрела на нее, едва веря в случившееся. Неужели все? Неужели Фиона свободна? Вполне вероятно…

Томас направил маленькую гребную лодку обратно в гавань. Чувство было такое, словно они возвращались домой.

Они смотрели на холмы и отмечали знакомые места. Там была больница по дороге в Калатриаду, а это дорога в таверну Андреаса.

Наконец они увидели гавань, где было их кафе со скатертями в клеточку. Здесь все совершенно не похоже на Калифорнию и Германию. Войдя в объятия гавани, они радостно вздохнули.

Словно бегство от жизни закончилось.

Томас и Эльза сдали свою лодку обратно в прокат.

— Вам понравилось путешествие? — спросил старик.

— Очень понравилось, — улыбнулась Эльза.

— Аврио? Завтра снова возьмете лодку?

Дела шли не очень хорошо, и старик надеялся заполучить как можно больше заказов.

— Возможно, но не уверены, — ответил Томас. Он ничего не хотел обещать, потому что знал, что завтра Эльза будет занята сборами домой. Они не сговаривались, но оба не сомневались, что катание на лодке было для них своеобразным прощанием.

Они направились вверх по дороге в сторону города.

— Интересно, сможем ли мы забыть это место когда-нибудь, — расчувствовался Томас.

В этот же самый момент Эльза произнесла:

— Представляю, как весь этот суетный деловой мир обходится без нас!

Они засмеялись над одной и той же мыслью, проходя мимо кафе, и Томас заметил, что им стоит присесть.

— Почему нет? — согласилась Эльза с удовольствием. — На следующей неделе у нас не будет времени забежать в кафе, давайте воспользуемся моментом.

— Ах, вы говорите о себе, — сказал Томас. — А я все еще буду здесь, сидеть в кафе, кататься на лодках, читать на солнышке.

— Нет, вы будете на пути в Калифорнию, — уверила она его.

— Эльза! Вы такая же вредная, как Вонни. Я же говорил, что всего три месяца в этой командировке. Не могу вернуться до конца года. И даже если бы мог, то лишь испортил бы все. — Его удивила уверенность Эльзы.

— Я пошлю открытку, и вы получите ее, когда приедете, — засмеялась она.

— Как вы ошибаетесь. Почему я должен это делать?

— Потому что великая богиня этого острова Вонни сказала, что вы должны поехать, а когда она говорит, все случается. И еще, смотрите, завтра уезжает Дэвид…

— Но он единственный, и у него отец умирает… Он должен ехать. В отношении его она была совершенно права. В остальном она ошибалась. Фиона в Афинах ищет своего ненормального, вы уезжаете, я остаюсь. Один из четверых, плохая арифметика.

— Игра не закончена. Уверена, у нее в итоге очков будет гораздо больше.

К их столику подошел Андреас:

— Позвольте присоединиться? Есть хорошие новости.

— Адонис? — радостно воскликнула Эльза.

Андреас покачал головой:

— Нет, не так прекрасно, увы, но тоже хорошо. Малышка Фиона бросила своего Шейна, просто ушла от него, оставив сидеть в тюрьме. Они с Вонни уже на пароме, вернутся до заката.