Его жизнь никогда не была легкой. Мама умерла при родах, и он стал единственным сыном фермера, который едва сводил концы с концами. Вместо того чтобы гонять мяч или ловить окуней с приятелями, Полу приходилось пропалывать грядки и собирать червей с табака по двенадцать часов в день под палящим южным солнцем. Как и все дети, он иногда жаловался, хотя чаще послушно выполнял свои обязанности. Мальчик понимал, что без его помощи отцу не обойтись. Отец был хорошим человеком, добрым и терпеливым. Как и большинство мужчин в тех краях, он почти всегда молчал и говорил только, когда его о чем-то спрашивали. В их доме было тихо, как в церкви. Кроме обычных вопросов о том, как дела в школе, за столом во время ужина царила тишина, прерываемая лишь позвякиванием ложек о тарелки. После мытья посуды отец уходил в гостиную изучать отчеты с полей, а Пол погружался в чтение. Телевизора не было, а радио включали лишь для того, чтобы узнать прогноз погоды.

Они были бедны, и пусть Пол всегда ел досыта и имел собственную комнату, ему иногда было неловко из-за поношенной одежды или от того, что он не может пойти в кафе и купить колы с пирожными, как другие дети. Над ним часто смеялись, но мальчик делал вид, будто ничего не замечает. Пол старался получать хорошие отметки, чтобы выделиться хоть в учебе. Год за годом он приносил домой пятерки, а отец, несмотря на гордость за успехи сына, всегда грустил, просматривая табель, словно понимал, что очень скоро мальчик уедет с фермы и больше не вернется.

Упорство, приобретенное в детстве, сослужило Полу добрую службу. Он считался лучшим учеником на потоке и отличным спортсменом. Когда в старших классах юноша оставил футбольную команду, тренер посоветовал ему заняться бегом. Пол понял, что хороший результат – плод трудолюбия, а не таланта, и начал вставать в пять утра, чтобы успеть на дополнительную тренировку. Результаты не заставили себя долго ждать: молодой Фланнер поступил в Университет Дьюка, получив грант за спортивные достижения, и все четыре года был лучшим бегуном вдобавок к отличной учебе. В качестве профилирующих предметов юноша выбрал химию и биологию, а по окончании получил диплом с отличием. В год выпуска Пол стал третьим в национальном чемпионате по бегу.

После соревнований он подарил медаль отцу и сказал, что посвящает свою победу ему.

– Нет, – покачал головой отец, – ты сделал это для самого себя. Надеюсь, ты бежал к заветной цели, а не просто от незавидного прошлого.

Ночью Пол не мог заснуть и смотрел в потолок, пытаясь понять, что имел в виду отец. Да, он бежал к своему будущему, к лучшей жизни, к финансовой стабильности! Только так он сможет заботиться об отце и помогать ему. Папа будет счастлив и перестанет беспокоиться о завтрашнем дне.

В феврале, за несколько месяцев до окончания университета, Пола приняли в медицинскую школу Вандербильта. Юноша приехал к отцу, чтобы поделиться радостью. Фланнер-старший поздравил сына, но ночью, когда Пол неожиданно проснулся и выглянул в окно, то увидел одинокую фигуру отца, стоявшего у изгороди.

Через три недели отец Пола Фланнера умер от инфаркта прямо на поле.

Смерть отца стала тяжким испытанием, и, чтобы отвлечься, Пол с головой окунулся в учебу. Сразу же после университета он стал заниматься в Вандербильте – сначала летом на курсах, а с сентября по три пары в день, нередко оставаясь на дополнительные занятия. Жизнь превратилась в серое расплывчатое пятно: Пол посещал лекции, делал лабораторки, а потом штудировал учебники до самого утра. Он бегал по пять миль в день, старательно засекая время, чтобы прогрессировать с каждым годом. Ночных клубов и баров молодой Фланнер сторонился, пропуская даже вечеринки, которые частенько устраивали спортсмены. Пол купил телевизор, но так и не распаковал его, а через год и вовсе продал. Девушек Пол стеснялся, однако его все же познакомили с Мартой, миловидной блондинкой из Джорджии, которая работала в библиотеке. Поняв, что приглашений на свидание от Фланнера не дождешься, Марта взяла инициативу в свои руки. Девушку пугал бешеный ритм жизни Пола, и все же она приняла его предложение выйти за него замуж, и через десять месяцев молодые обвенчались. Приближались выпускные экзамены, поэтому о медовом месяце не могло быть и речи. Пол пообещал жене, что после окончания школы они куда-нибудь выберутся, однако поехать никуда не удалось. Через год родился их сын Марк, но Пол почти не подходил к ребенку, не менял пеленки и не укачивал перед сном.

Он по-прежнему целые дни был занят учебой, штудируя физиологию, сражаясь с химическими уравнениями и с блеском сдавая один экзамен за другим. Он стал лучшим выпускником и через три года перевез семью в Балтимор, куда его пригласили на работу в клинику Джона Хопкинса.

К тому времени Пол уже понял, что именно хирургия – его призвание. В других специальностях необходимы красноречие и обаяние. У Пола не было ни того, ни другого. В хирургии же все обстоит иначе: опыт врача интересует больных гораздо больше, чем умение общаться, а у доктора Фланнера хватало уверенности, чтобы побороть страх перед операцией, и опыта, чтобы сделать то, что от него требовалось. Дела стремительно пошли в гору. Два последних года в ординатуре Пол работал по девяносто часов в неделю, хотя, как ни странно, усталости не чувствовал.

После ординатуры Фланнер вступил в общество специалистов по челюстно-лицевой хирургии и перевез семью в Роли, где на паях с другим доктором купил практику. Переезд совпал с периодом бурного роста населения города. Пол был единственным врачом такого класса в округе, и число его пациентов быстро увеличивалось. В тридцать четыре он выплатил кредит за обучение в медицинской школе, а в тридцать шесть уже активно сотрудничал со всеми крупными больницами округа и медицинским центром Университета Северной Каролины. В медицинской клинике он вместе с докторами из центра Майо участвовал в проекте по изучению нейрофибр. Через год в «Медицинском вестнике Новой Англии» появилась статья доктора Фланнера, посвященная исправлению расщепленного нёба, а еще через четыре месяца – статья о гемангиомах, открывшая новый способ их устранения у детей. Профессиональный авторитет Пола рос, а после успешной операции, которую он сделал дочери сенатора Нортона, пострадавшей в автомобильной катастрофе, его фотографию напечатали на обложке «Уоллстрит джорнал».

В дополнение к реабилитационным операциям Пол одним из первых в Северной Каролине занялся пластической хирургией, предвидя ее огромный потенциал. Практика быстро росла, и Фланнер почувствовал себя богатым. Он купил «БМВ», потом «мерседес», потом «порше» и еще один «мерседес». Они с Мартой построили дом своей мечты. Пол стал приобретать акции открытых инвестиционных фондов, но, поняв, что не разбирается в тонкостях обращения ценных бумаг, нанял финансового аналитика. После этого каждые четыре года его состояние удваивалось. Когда стало ясно, что заработанного не потратить за всю жизнь, капитал начал ежегодно утраиваться.

И все же Пол продолжал работать. Операции проводились не только в будни, но и по субботам, а в воскресенье он обычно изучал литературу. Когда Фланнеру исполнилось сорок пять, его партнер, не выдержав такого бешеного темпа, ушел в другое место.

Несколько лет после рождения сына Марта говорила о втором ребенке, однако со временем все реже возвращалась к этой теме. Она заставляла Пола брать отпуск, да только делал он это с такой неохотой, что Марта стала ездить одна, а Пол оставался дома. Фланнер-старший старался участвовать в жизни сына, однако делал это эпизодически.

Пол убедил себя, что работает во имя семьи, или ради Марты, которая поддерживала его в трудные времена, или ради будущего Марка, или ради памяти отца. И только в глубине души он знал, что делает все для себя самого.

Оглядываясь на прошлое, Пол думал, что самое большое огорчение было связано с Марком. Несмотря на нехватку отцовского внимания, парень решил стать доктором. Когда сына зачислили в медицинскую школу, Фланнер пустил слух в медицинских кругах, что сын скоро станет его коллегой. Теперь они смогут проводить вместе больше времени! Пол пригласил сына в ресторан, чтобы убедить его заняться хирургией, но Марк только покачал головой.

– Это твоя стихия, – проговорил он. – Меня такая жизнь не устраивает. Если честно, мне тебя жаль.

Фланнер-старший был уязвлен. Они поссорились, сын упрекнул отца в бессердечии, Пол вспылил, а Марк бросился вон из ресторана. Целых две недели Пол демонстративно не разговаривал с сыном, а тот не сделал ни единой попытки помириться. Недели превратились в месяцы. Поддерживая теплые отношения с матерью, Марк старался реже бывать дома, чтобы не встречаться с отцом.

Пол боролся с надвигавшейся депрессией как мог: работал за троих, пробегал обычные пять миль в день, по вечерам изучал финансовые колонки в газетах. Когда он вслух размышлял о том, что нужно сделать, чтобы помириться с сыном, в глазах Марты появлялась грусть. Иногда ему страстно хотелось позвонить Марку, но он так и не сумел преодолеть собственную гордость. От жены Фланнер знал, что с сыном все в порядке. Марк решил стать семейным доктором и, проучившись несколько месяцев, уехал из страны работать в благотворительной организации. Как благородно! Однако Пол был уверен, что парень сделал это, желая оказаться подальше от него.

Через две недели после отъезда сына Марта подала на развод.

Если слова Марка были как удар ниже пояса, то решение жены больше напоминало холодный душ. Пол попытался поговорить с ней, но она и слушать ничего не хотела.

– Разве я тебе нужна? – спросила Марта. – Мы стали совсем чужими.

– Я могу измениться, – растерянно ответил Пол.

– Конечно, можешь, – улыбнулась она. – Только ты должен сделать это по собственному желанию, а не под моим давлением.

Следующие две недели Пол прожил как в тумане. А еще через месяц после плановой операции умерла шестидесятидвухлетняя Джилл Торрельсон из Роданте, Северная Каролина.

Это ужасное событие стало началом конца, первой искрой пламени, в котором сгорело прошлое Пола Фланнера.


Допив кофе, Пол снова сел за руль и через сорок пять минут прибыл в Морхед-Сити. Затем он пересек мост через Бофор и направился на восток, к Кедровому острову.

Прибрежная долина поражала мирной красотой, и Пол снизил скорость, чтобы растянуть удовольствие. Жизнь здесь текла совершенно по иному руслу. Ехавшие навстречу люди приветливо ему махали, а старики, чинно сидевшие у заправки, казались весьма довольными собой и всем происходящим.

В полдень Фланнер уже плыл на пароме к Оркароку, деревушке у южной оконечности Дальней Отмели. Кроме «тойоты» Пола, на пароме было еще четыре машины, и за два часа путешествия он встретил всего несколько попутчиков. Переночевав в таверне Оркарока, Пол проснулся с первыми лучами солнца, быстро позавтракал и отправился гулять по деревне. Местные жители готовили дома к приближению шторма.

Нагулявшись, Пол побросал сумки в машину и двинулся на северо-восток, к месту назначения.

Дальняя Отмель казалась странной и таинственной. Поросшие травой дюны и склонившиеся к воде дубы делали пейзаж совершенно особенным. Когда-то на острове отсутствовали элементарные коммуникации, и местным жителям приходилось добираться домой пешком через дюны. Но в середине пятидесятых построили дорогу, и сейчас следы шин виднелись у самой воды.

Небо немного расчистилось, облака быстро неслись к горизонту, и сквозь них проглядывало солнце, ярко озарявшее дюны. Шум мотора то и дело заглушал рев океана.

В это время года на Дальней Отмели всегда пустынно, и на дороге не было ни одной машины. В полном одиночестве Пол стал думать о Марте.

Бракоразводный процесс закончился несколько месяцев назад. Все прошло довольно мирно. Пол знал, что у Марты кто-то есть. Наверняка мужчина появился еще до начала развода. Хотя, какая разница! В эти дни все потеряло смысл.

Когда Марта уехала, Пол решил работать поменьше, пытаясь разобраться в происходящем. Прошло несколько месяцев, а он вместо того, чтобы вернуться к нормальному графику, сократил его еще больше. Фланнер по-прежнему пробегал пять миль в день, а вот финансовая аналитика его больше не привлекала. Почти всю свою жизнь он спал не более шести часов в сутки, зато теперь, как ни странно, чем больше отдыхал, тем больше уставал.

Одно время Полу казалось, что все его мечты исполнились. Он бежал и бежал, пока не достиг вершины успеха. Только теперь он понял, что напрасно не прислушался к совету отца. Всю жизнь он убегал от себя, а не стремился к какой-то цели, и лишь сейчас понял: все усилия и жертвы оказались напрасными.

В пятьдесят четыре года он остался совсем один. Апатично глядя на серую полоску асфальта, Пол Фланнер пытался понять, куда же он так торопился.


Путешествие подходило к концу. Пол переночевал в небольшом мотеле. Утром он уже въезжал в Роданте, нетерпеливо оглядываясь по сторонам. В центре городка, если его можно так назвать, находилось несколько магазинов, в которых продавалось абсолютно все. В супермаркете бытовая техника и рыболовные снасти располагались на соседних полках с продуктами, а на заправочной станции, помимо бензина, торговали еще шинами и запчастями.