— Чепуха. — Не отводя от Кайлы взгляда, Уолвертон по-хозяйски положил ладонь ей на руку и шагнул навстречу. — Надеюсь, ваша крестная мать дала вам разрешение танцевать со мной.

Из горла Селесты вырвался непонятный звук, она посмотрела на Кайлу широко раскрытыми испуганными глазами.

— Я… я…

— Ваша светлость, должно быть, вы ошиблись. — Сердце Кайлы билось так громко, что она не удивилась бы, если бы этот стук услышал герцог. Вполне вероятно, что он его слышал, если судить по тому, как он покачал головой и несколько странно улыбнулся.

— Ошибки быть не могло, мисс Ван Влит, поскольку танцую я весьма редко.

Не обращая внимания на то, что Кайла, заикаясь, пытается что-то возразить, он увлек ее в центр зала, и ей ничего не оставалось, как подчиниться, если она не хотела скандала. Рассерженная и возбужденная, Кайла почувствовала, как его руки опускаются ей на талию, и в этот самый момент музыканты начали играть вальс. Вот именно — вальс! Не менуэт и даже не контраданс. Пусть бы играли что угодно, только не вальс, ведь ей придется терпеть, что его рука будет обнимать ее, а их тела будут находиться в такой близости, что даже не сделаешь глубокого вдоха. Во всяком случае, создавалось такое впечатление. Между тем приличия требовали, чтобы вальсирующие пары находились друг от друга на видимом расстоянии, вальс лишь недавно получил одобрение в высшем обществе, хотя у Алмэка этому все еще сопротивлялись. Однако недавно регент сам дал разрешение включить этот танец в программу, и вальс стал очень популярен. Танцевальный зал был переполнен, танцевали при сотнях свечей, горящих в хрустальных люстрах, свешивающихся с потолка. Было жарко и душно.

Чопорно, без присущей ей грации и удовольствия, Кайла танцевала вальс, стараясь отворачиваться от Уолвертона, когда он вращал ее. Герцог двигался легко, элегантно, держал ее уверенно, некрепко, но надежно. От него не пахло парфюмерией, как от других джентльменов, костюм его был без претензий и в то же время хорошо сшит, что говорило о безупречном вкусе. Впрочем, это только усугубляло дело.

— Когда мы встречались в прошлый раз, вы были гораздо более разговорчивой, мисс Ван Влит. Разве вам нечего сказать сегодня?

— Ничего такого, что вам хотелось бы услышать, ваша светлость.

Он негромко засмеялся — насмешливо и враждебно.

— Я был прав. Ваш лоск чисто показной. Несмотря на ваше красивое лицо и модное платье, в вас бьется сердце распутницы.

Кайла взглянула на него. Гнев развязал ей язык.

— Не смейте говорить обо мне так, словно я одна из ваших выброшенных за ненадобностью любовниц! Я не намерена это терпеть!

— В самом деле? — Повернув Кайлу к себе, он притянул ее гораздо ближе, чем позволяли приличия, и девушка почувствовала жар мускулистого тела. Ей показалось, что она задыхается. Он предупреждающе сжал ей руку. — Думаю, вы стерпите все, что я вынужден вам сказать. У вас нет выбора, если вы в самом деле хотите заявить о ваших смехотворных притязаниях. В конце концов, если вы устроите здесь сцену, мисс Ван Влит, вы потеряете всякую надежду добиться желаемого. Уверяю вас, моя репутация от этого не пострадает, а вот на своей цели вы можете поставить крест.

Он говорил сердито и держал Кайлу очень крепко, так что ей трудно было дышать и даже думать, и она повисла на его руке, словно тряпичная кукла, когда он сделал крутой поворот на отполированном полу. Перед ней все поплыло — и музыка, и озадаченные лица наблюдающих за ними людей. Ну почему он так себя ведет?

Наклонив голову, Уолвертон произнес сквозь зубы:

— Если вы хотите каким-то образом использовать Кенуорта, предупреждаю: он мой друг. Я скорее сам возьму вас в любовницы, чем отдам вам на растерзание этого порядочного молодого человека.

Девушку шокировала его дерзость и то, что он сделал столь скоропалительный вывод. Надо же — он все-таки решил, что она предпочтет стать чьей-то любовницей, а не женой! Кайла была настолько оскорблена, что отбросила всякую игру в вежливость.

— Надменный, напыщенный осел! — прошипела Кайла. — Нецивилизованному варвару с манерами грубияна и дикаря я предпочту настоящего мужчину! У меня есть право выбрать того, кого сама захочу, и могу поклясться, что я никогда не выберу в любовники вас!

Глаза герцога грозно сверкнули, когда он сверху вниз посмотрел на нее.

— Никогда — это слишком долгий срок. Не надо давать клятв, которых вы не сможете выполнить.

— Это клятва, которую мне легко выполнить! Отпустите меня! Я отказываюсь и дальше участвовать в этом фарсе и хочу, чтобы вы немедленно проводили меня к моей крестной матери.

Не обращая внимания на любопытные взгляды людей, мимо которых они проходили, Кайла шла с поднятой головой. К счастью, музыка смолкла сразу же, едва они покинули танцевальный круг. Им давали дорогу — поблескивали серьги и кулоны, когда люди расступались. Лишь Селеста не сдвинулась с места, она по-прежнему стояла рядом с лордом Ке-нуортом и с тревогой смотрела на них, нервно обмахиваясь веером. Она выглядела очень нарядно в шелковом платье бутылочного цвета, с изумрудами в ушах и па груди. Вымученная улыбка играла на ее губах, пока она дожидалась приближения Кайлы и герцога.

Но как только они подошли к Селесте, Уолвертон направил Кайлу мимо крестной матери и Кенуорта. Его пальцы больно впились девушке в руку, когда она споткнулась и попыталась вырваться, а голос его прозвучал тихо, но решительно:

— Слушайте меня, мисс Ван Влит… если не хотите устроить спектакль на радость публике — сейчас и за утренним чаем… Добрый вечер, милорд, позвольте нам пройти, моей даме дурно, ей нужно выйти на свежий воздух. Благодарю вас. — Он наклонил к ней голову, так что губы его оказались у нее над ухом. — Это был лорд Элвенли, страшный сплетник. Вы хотите стать объектом сплетен? Нет? В таком случае держитесь крепче за мою руку, чтобы можно было как-то сохранить вашу репутацию, которую вы пока не погубили.

Как Кайла ни была разъярена, она вынуждена была признать справедливость слов Уолвертона и притворилась, что ей дурно, так что герцогу пришлось едва ли не нести ее. Но когда они вышли на веранду, на которую лила бледный свет ущербная луна, освещая урны с цветами на каменной стене, Кайла отпрянула от Уолвертона и яростно набросилась на него.

Глава 7

Лунный свет серебрил черные волосы Уолвертона и отражался в его светлых глазах, придавая лицу зловещий вид. В нем не было даже намека на сочувствие или беспокойство, а читалась лишь безжалостная решимость. Ночь была прохладной, и Кайлу стала бить дрожь. Как было бы хорошо сейчас накинуть пальто вопреки строгим предписаниям, что леди более приличествует дрожать от холода, нежели одеваться слишком тепло. И почему он продолжает так странно смотреть на нее? От его упорного взгляда у Кайлы начали дрожать руки и участилось дыхание, словно ей не хватало воздуха. Уже не в первый раз девушке пришла в голову мысль, что мать Уолвертона и в самом деле была американской туземкой, дикой и необузданной. Кайла сделала над собой усилие и ядовитым тоном проговорила:

— Я возмущена вашей дерзкой попыткой…

— Заткнитесь, мисс Ван Влит.

Эта грубая реплика настолько ошеломила Кайлу, что все гневные слова застряли у нее в горле. Она стояла спиной к открытой двери, ведущей в дом, его лицо было освещено фонарями и луной. Девушка вдруг испугалась того, что Уолвертон мог сейчас сказать или сделать.

Прищурившись, он смотрел на нее холодным взглядом.

— Так гораздо лучше. Если помните, я предложил вам покинуть Англию. Теперь я настоятельно требую этого. Я не допущу, чтобы вы и впредь общались на людях с вдовой моего покойного кузена. Не потерплю я и того, чтобы вы расставляли силки такому простодушному молодому человеку, как Кенуорт. Вы слишком опасны, чтобы позволить вам увиваться возле неопытных мужчин, которые за красивой мишурой могут не разглядеть вашу подлинную натуру.

Дрожа от ярости и возмущения, Кайла бросилась в бой с открытым забралом:

— Очень хорошо, что вы не скрываете своей порочности, ваша светлость, иначе я не смогла бы сказать вам, что я думаю о вас и ваших смехотворных утверждениях! Или, может быть, вы и в самом деле считаете, что вы гораздо лучше, чем я? У вас больше денег, в этом нет никакого сомнения, но то, что вам не хватает воспитания, бросается в глаза каждому, кто лишь взглянет на вас! Меня удивляет, что вы осмеливаетесь задавать мне вопросы о моих родителях, тогда как ваши… И даже не помышляйте о том, чтобы дотронуться до меня снова, потому что, если вы это сделаете, я стану кричать до тех пор, пока весь Лондон не сбежится сюда, на веранду!

Тихо выругавшись — Кайла слышала раньше подобные слова от людей, которых трудно было причислить к джентльменам, — Уолвертон сделал к ней шаг и схватил ее за рукав платья. Когда Кайла сделала попытку отдернуть руку, тонкий шелк с треском порвался. Пальцы Уолвертона впились ей в предплечье.

— Вы думаете, меня испугает ваш крик? Нисколько. Но это может шокировать вдову моего кузена, и я не стану рисковать возможностью выдать замуж моих кузин. Достаточно и того, что вы натворили своими глупыми притязаниями. Я предупреждал вас об этом раньше, мисс Ван Влит, но вы не захотели внять моим словам.

Она дрожала от холода и нервного возбуждения. Уолвертон продолжал крепко, словно клещами, сжимать ее руку. Воздух был напоен легким приятным запахом цветов. Кайле были видны огни в доме и танцующие пары. Осознание того, что люди находятся совсем близко, придало ей уверенности и решимости.

— У меня нет ни малейшего желания что-либо делать по-вашему.

Она должна закричать — и закричит, поскольку он смотрит на нее так, словно хочет пронзить взглядом насквозь, губы его напряженно сжались. Однако время было упущено. Герцог притянул Кайлу к себе и поцеловал с такой свирепостью, что она задохнулась. В этом поцелуе не было ни нежности, ни тайного желания — была лишь неудержимая плотская страсть, которая обожгла ей губы.

Кайла почувствовала внезапную слабость и попыталась оттолкнуть Уолвертона, однако у нее не хватило сил сдвинуть с места этого крепкого, мускулистого мужчину. Девушка вдруг почувствовала жар во всем теле, хотя в то же время из-за прохладного ветерка и ее собственной нервной реакции ее трясло. А Уолвертон продолжал крепко держать ее и все так же яростно целовать ей губы, щеки, а затем, когда ее голова бессильно откинулась назад, и шею.

Боже милостивый, что он делал? Руки у него были теплые и грубоватые — не такие, какие обычно бывают у джентльменов. Она ощущала жесткость его ладоней, которые сдвигали вниз лиф ее платья и гладили тело через тонкую материю рубашки. Прохладный ветер овевал едва прикрытую грудь. Ее накрыла теплая ладонь, палец дотронулся до напрягшегося соска под шелковой материей. Кайла в смятении вздохнула, испытывая странную слабость, которая лишала ее возможности шевельнуться, оттолкнуть Уолвертона или хотя бы шумно возмутиться.

Уолвертон тихонько засмеялся. Он все еще прижимался ртом к ее щеке, она ощущала его горячее дыхание и, к своему ужасу, почувствовала, что его язык коснулся ноющего соска, смочил шелк и обжег, словно пламя. Кайла была вынуждена ухватиться за Уолвертона, чтобы не упасть от внезапно охватившей ее слабости.

Тихим, прерывающимся голоском, который она и сама не узнала бы, Кайла произнесла:

— Вы не можете так поступать…

— Могу. — Его рот приблизился к ее уху. — И никто меня не остановит.

— Нет… — Но это прозвучало скорее как стон, а не как протест. Кайла сделала новую попытку оттолкнуть его, а затем схватилась за каменную стенку, когда Уолвертон внезапно ее отпустил. На глаза ей упали волосы, она дрожащей рукой убрала их и попыталась привести в порядок лиф платья. Рука ее была затянута в перчатку, и движения казались неловкими. Уолвертон продолжал упорно смотреть на Кайлу, и в его глазах светилась отчаянная решимость. — Ах, нет…

— Ах, да! Не люблю, когда мне угрожают, и я решил покончить с возможной опасностью. — Уолвертон резким движением поднял лиф ее платья. — Сейчас вы пойдете со мной, мисс Ван Влит, и плевать на последствия. Я не позволю брать меня на пушку.

— Брать на пушку? — Кайла покачала головой. — Я не знаю, что вы имеете в виду.

— Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. — Он завязал бант на ее лифе щегольским узлом, продемонстрировав при этом поразительную ловкость, словно делал это ежедневно. — Вы заявили, что я ищу себе новую любовницу. Конечно, вы можете отказать мне, но я не думаю, что вы пойдете на это. Ньюгейт — весьма неприятное место.

— Нью… вы говорите о тюрьме? Должно быть, вы просто с ума сошли! Я ничего предосудительного не совершила.

— Возможно, магистрат вначале посмотрит на дело так же, как и вы, но я склонен думать, что он поверит мне, когда я и вдовствующая герцогиня расскажем судье, как вы пытались нас шантажировать. Разумеется, история окажется несколько огорчительной для тети Беатрис, однако это гораздо лучше, чем позволить вам продолжить шантаж. А теперь повернитесь. Моя карета ожидает вас.