— Понимаю, — медленно сказал он. Опираясь на трость, Бертье встал и, слегка покачиваясь, подошел к стеклянной двери. — Я никогда не позволю ее обижать. Никогда. И я хочу, чтобы она это знала. Мне сказать ей об этом?

Виола в этот момент рассматривала его мощную спину и сильные плечи, обтянутые сюртуком. Неожиданно припомнилось его лицо в тот миг, когда она занималась его ногой — слегка искаженное болью и все равно прекрасное. Этот человек не сдастся ни при каких обстоятельствах. И он достоин любви прекраснейшей из девушек.

— Я уверена, что она уже знает об этом, — сказала Виола и подумала: «Как может Элина не замечать чувств этого человека?».

Чуть повернув голову, Бертье искоса взглянул на нее. Но теперь уже Виола не захотела встречаться с ним взглядом, и вместо этого она принялась пристально разглядывать красивую орхидею оранжевого цвета.

— Княжна с таким восторгом рассказывала вашу историю с медведем. Она гордится вами, — произнесла Виола бесстрастным тоном.

— Как вы полагаете… я должен рассказать о своих чувствах князю? — в его голосе не было уверенности, что эта мысль кажется ему верной.

— Мне кажется, что князь и княгиня должны сами уже обо всем догадаться. Если вы выросли в их доме, то они вас прекрасно знают и понимают.

— Вы полагаете, что они не станут возражать?

— Я надеюсь на это. Мне кажется, вы им очень дороги, — Виола судорожно облизнула пересохшие губы.

— Я надеюсь, что не ошибся в вас, мадемуазель Фламель, подарив вам возможность погубить меня, — с ясным намеком на обстоятельства их встречи в ее комнате заявил Бертье.

— Нет… — прошептала девушка. — Я никогда не… сделаю этого…

Господи, прости… но она не пойдет к князю Маре-Розару и не объявит ему, что человек, мечтающий жениться на его дочери, — вор.

Бертье смотрел на нее так долго и пристально, что Виола вновь начала дрожать, сама не понимая — почему. В душе вдруг поселилась странная радость. «Если он… — думала она. — Если только он…»

15

Валахия. 1838

Его первые самостоятельные действия в компании были удачны: он приложил все усилия, чтобы состоялась транспортировка большой партии вина в Германию, а также проявил себя с выгодной стороны при заключении договора с индийским торговым обществом по поводу закупки элитных сортов чая и кофе. Мишель вел дела честно, держал слово, а если было нужно — сражался с недругами князя, как со своими личными. Так, однажды утром он успел первым заметить тлеющую ветошь на складе с товарами, предназначенными к отправке, и тем самым предотвратить пожар. Управляющий был уверен, что все это было запланировано. После некоторых размышлений именно Бертье сумел вычислить человека, работающего на конкурента. Теперь уже никто не сомневался, что воспитанник князя достоин особого уважения.

Тело и разум Мишеля наконец оценили в полной мере уроки старого Левона, и юноша чувствовал, как в нем бурлят и требуют выхода силы. Гуцул учил юношу быть сдержанным и не ввязываться в глупые ссоры. Он объяснил, что нет ничего более бесполезного, чем затевать драку со спесивым помещиком, осмелившимся бросить обидное высказывание в адрес воспитанника князя. Нет, намного более интереснее противник, который бросает вызов серьезным делам, ищет уязвимые места в винодельческой компании или незримо мешает заключению нужной сделки с выгодными покупателями. Теперь Мишель знал, как сражаться с настоящими врагами. Сражаться даже тогда, когда они разбивают тебе голову, и у тебя почти нет выбора. В трудные минуты он всегда вспоминал слова Левона о том, что нужно оставаться верным себе, хранить ясную голову и спокойное сердце.

— Ты должен знать одну истину. Нельзя сражаться за деньги или из глупой любви к разрушению. Сила и могущество ничего не значат, хотя к ним все стремятся. Это выдумка реального мира, где люди надевают маски, чтобы спрятать под ними свое настоящее лицо. Тебе нельзя об этом забывать. Будь осторожен, мой мальчик. Кстати, а как у тебя дела с женщинами?

Вопрос был задан невинный, но оказался подобен удару из засады. У Мишо вспыхнуло лицо, а тело мгновенно покрылось дрожью.

— Все ясно. Они выводят тебя из равновесия.

Юноша не знал, что ответить. Он чувствовал, что его руки и ноги стали тяжелыми и неловкими.

— У тебя до сих пор не было женщин?

— Нет, — прошептал Мишо, уставившись перед собой в пустоту.

Старик с легкой усмешкой покачал головой:

— Глупо избегать женщин. Хотя, конечно, без них жить намного лучше. Свободно жить в горах и есть простую пищу. Когда их нет рядом, — исчезает целый мешок ненужных забот и женской хитрости. Но женщина слишком хороша собой и желанна, чтобы суметь избежать ее чар в твоем юном возрасте. Что ж… ты должен осознать и справиться со своей слабостью.

Мишо молчал. У него не было слов выразить то, о чем он старался не думать последние три года. Порой перед ним почти наяву возникали женские образы, доводившие его до яростного отчаяния, и он с ужасом понимал, что не в силах сражаться с этим прекрасным врагом. Чувство собственной ничтожности заставляло его невыносимо страдать.

— Тела женщин красивы, их груди округлы, а кожа — нежная и мягкая. Движутся они изящно и соблазнительно, и бедра их колышутся словно трава от сильного ветра… Почему ты молчишь? Ведь твое тело дрожит от желания даже сейчас, когда ты слышишь мои слова.

Мишо чувствовал, как участилось биение его сердца. Его глаза ничего не видели перед собой. Он чувствовал себя утопающим… А голос старика мягкими волнами касался его сознания.

— Нет ничего стыдного в том, чтобы желать женщину. От соединения мужчины и женщины рождается новая жизнь. Но вовсе не обязательно становиться рабом жены. Самые великие герои старались держаться подальше от женщины. Ты ведь слышал о казаках из Запорожской сечи? У них были жены и дети, но жили они отдельно от них. Так и ты не должен уступать собственной слабости. Встречайся с красавицами, дари им свою нежность, но не бросай им под ноги свое сердце. Чтобы стать настоящим мужчиной, ты должен воспитывать в себе мужество, сострадание, преданность и честь.

Все это было просто, но в тоже время удивительно сложно. Проще простого было ответить на заигрывания молоденьких служанок, не отличающихся целомудрием, или принять ласки соскучившихся по мужскому телу вдовушек. Но как при этом сохранить верность той единственной, которая становилась краше день ото дня… Дать волю своему измученному телу было равносильно для юноши падению в глубокий колодец, в никуда.

16

Мадам де Ланж была шокирована новой работой Виолы.

— Секретарь! — в ужасе воскликнула она.

Ее подруги выразили свое возмущение молчаливым негодованием.

— Мне отвели отдельную спальню, — рассказывала девушка. — У меня масса отличных принадлежностей для письма, а вместо обычного канцелярского стола в комнате стоит великолепный секретер из какой-то редкой породы дерева, привезенного с южных морей.

— Вы, разумеется, понимаете, что это за семья, — окинула мадам де Ланж своих подруг многозначительным взглядом. Но те выразили недоумение.

— Странно… Трагедия в Карпатах. Князь Маре-Розару, женившийся на дочери графа Бюшенеля, погиб вместе со своей молодой женой по дороге домой в этих ужасных горах. Говорили, что они стали жертвами то ли разбойников, то ли… не к ночи будь сказано… чуть ли не тех самых вампиров, которые водятся в горах Румынии. Об этом писали в парижских газетах, ведь старый граф Бюшенель, оставшись в одиночестве, решил дать приют младшему брату своего погибшего зятя, нынешнему князю Маре-Розару.

— Да, теперь я тоже припоминаю, — проговорила маркиза де Солиньяк. — Вы, конечно, помните, как сложилась жизнь этого юноши в Париже?

— Да, разумеется, — мадам де Ланж принялась нервно обмахиваться платочком. — После кончины графа молодой князь стал одним из самых завидных женихов во Франции. Кроме наследства, полученного после гибели брата, ему досталось еще и состояние графа Бюшенеля. Племянники графа просто руки кусали от злости. Особенно один, — она многозначительно умолкла.

— Я уверена, что эта история не имеет никакого отношения к нашей милой Виоле, — заметила маркиза.

— Но Виола теперь живет в доме князя Маре-Розару и должна иметь кое-какое представление о людях, которым служит, — покачала головой ее сестра.

— Нет-нет, я служу не князю, а его дальнему родственнику — господину Бертье, — поспешила внести ясность Виола.

— Ты — порядочная девушка, Виола, но тебя легко будет сбить с толку. Тебе следует знать кое-какие подробности о людях, с которыми тебе придется общаться, — строго заявила мадам де Ланж. — Так вот, этот самый князь Маре-Розару вздумал жениться на какой-то сомнительной особе, вдове маркиза де Ланье, который неожиданно скончался от какой-то непонятной болезни. Он, между прочим, был одним из наиболее вероятных наследников графа до того, как тот решил свое состояние передать румынскому князю.

— Очень странная и запутанная история.

— Но семейство князя принято при королевском дворе, — поспешила реабилитировать своих новых знакомых Виола. — Они были приглашены на бал, устроенный в садах Версаля.

— Ну… — с сомнением протянула маркиза. — Это еще ни о чем не говорит. После революции появилось слишком много новоявленных «аристократов».

Дамы погрузились в рассказы о давних полузабытых интригах, которые Виола была вынуждена выслушивать с почтительным вниманием. В конце вечера старушки неожиданно смилостивились и даже сочли новую работу Виолы вполне достойной ее аристократического воспитания в квартале Сент-Дени.

Девушка покинула старенький особняк мадам де Ланж, окруженная облаком поздравлений, которое превратилось в поток восхищений, когда выяснилось, что коляска, стоявшая все это время у ворот, была прислана за девушкой ее хозяином, господином Бертье. Правда, мадемуазель Дорвиль немного нахмурилась, посчитав, что неприлично юной девушке разъезжать в коляске неженатого мужчины, тем более — ее работодателя. Впрочем, внимательно осмотрев открытый экипаж, украшенный княжеским гербом, и обнаружив, что девушку ожидает не только кучер, но и лакей в богатой ливрее, она смилостивилась и заявила, что во всем этом нет ничего предосудительного:

— Какой знак уважения! Предоставить коляску Виоле, чтобы ей не пришлось пробираться через толпу мужчин, где девушку могут ожидать любые неприятности! Мсье Бертье достоин уважения.


Когда Виола вернулась в особняк на Сент-Мартен, дворецкий известил ее, что господин Бертье занимается делами у себя в кабинете и просил передать Виоле, чтобы она ожидала его в библиотеке.

Девушка послушно направилась в западное крыло. Оказавшись в библиотеке, она первым делом отворила все двери, решив, что ни за что не останется в закрытой комнате наедине с мужчиной. Виола некоторое время рассматривала огромные фолианты в шкафах, а затем устроилась в кресле и стала перелистывать лежащий на столе «Паризьен Ревю». В журнале подробно описывались праздники, которые уже подходили к концу.

Неожиданно ее сердце сильно забилось. В середине последней страницы был помещен заголовок: «Колье маркизы де Виньи найдено». Ниже шла информация, что таинственный вор все еще на свободе, и установить личность преступника нет никакой возможности, поскольку кражи в последнее время прекратились. Колье было обнаружено, как обычно, в частном приюте, принадлежащем именно маркизу де Виньи. Маркиз спешно покинул страну на корабле, отправляющемся куда-то на далекие острова. Теперь, когда кражи прекратились, дело было решено закрыть, поскольку полиции приходится заниматься более серьезным делами, вроде скандалов с некоторыми фирмами. И все же подробности этой странной истории пока не могут быть преданы гласности.

Виола была так увлечена чтением, что не сразу услышала голоса из большого зала, находившегося рядом с библиотекой.

— Что он хочет? — воскликнула княгиня София, словно не веря тому, что ей только что сообщили.

Пустынный зал выпустил из себя эхо, и оно легко достигло помещения библиотеки, двери в которую были открыты.

— Он просил разрешения ухаживать за Элиной. Примерно так и заявил. Немного старомодно, но очаровательно, — послышался низкий голос князя.

Виола подумала, что ей следует выйти или хотя бы закрыть двери, но она не сделала ничего этого и продолжала прислушиваться к необычному разговору. Женское любопытство оказалось сильнее понятия о приличии.

— Я знала, что это случится когда-нибудь, — сказала княгиня. — Я ожидала этого уже несколько лет.

— Тебе это не нравится? — голос ее мужа был мягким, но слегка удивленным.

— Что ты ответил ему?