А на прошлой неделе Мэтт, узнав, что они учатся в одной школе, сказал:

– Сынок, почему бы тебе как-нибудь не пригласить Китти погулять? Ты мог бы свозить ее в город, показать местные красоты.

Вот так запросто. Словно само собой разумеющееся. Энтони пожал плечами, типа пожалуйста, хотя она вовсе не была уверена, действительно ли он не против или просто боится перечить отцу.

– Спорим, после Лондона жизнь здесь тебе кажется немного тусклой, – сказал Мэтт, когда она принесла им по кружке чая, словно считал, будто она только и делала, что ходила по клубам или вроде того.

Энтони удивленно поднял брови, в очередной раз вогнав Китти в краску.

Байрон, которого она видела только первые два дня, поскольку потом он больше не приходил, занявшись своими обычными делами, практически не открывал рта. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке, точно не привык сидеть в четырех стенах. Ростом даже повыше Мэтта, Байрон обладал вполне привлекательной внешностью, однако почему-то никогда не смотрел в глаза собеседнику.

– Байрон у нас известный трепач. Верно, приятель? – обычно шутил Мэтт, но Байрон явно не находил шутку смешной.

Мама по-прежнему была точно натянутая струна. Ей не нравилось, что у строителей вечно работало радио. И вообще, она не любила поп-музыку, а папа в свое время утверждал, что поп-музыка сродни загрязнению атмосферы, но мама не решалась попросить их убавить звук. Маме пришлось переехать из хозяйской спальни, нуждавшейся в серьезной перестройке, в крошечную комнату, и репетировать она теперь уходила на крышу – единственное место, где, по ее словам, было тихо. И когда до Китти доносилась сверху мамина музыка, а снизу – радио Мэтта Маккарти, девочке казалось, будто между взрослыми идет своеобразное соревнование.

Тьерри, казалось, ничего не замечал. После школы он до вечера пропадал в лесу, и мама велела оставить его в покое. Китти попыталась было припереть Тьерри к стенке, чтобы выяснить, чем он там занимается, но брат просто-напросто передернул плечами. И Китти наконец поняла, почему папу с мамой всегда раздражал этот его жест.


А этажом выше Мэтт Маккарти развернул чертежи дома, которые Свен сделал для него еще восемнадцать месяцев назад, и поднес их поближе к окну на лестничной площадке, пытаясь решить, использование каких именно деталей тщательно продуманной реновации будет оправданно. Некоторые вещи, типа расширения задней части дома, были на данный момент невозможны, но другие, например перенос ванны, переделка хозяйской спальни и замена окон на верхнем этаже, вполне вписывались в текущие ремонтные работы. Что-либо начинать на кухне, пока не получено согласие на расширение дома, было абсолютно бессмысленно, но у него и без конструктивных изменений хватало дел. Ведь, если серьезно, фронт ремонтных работ, причем работ масштабных, и так займет несколько месяцев.

Он вдохнул знакомый запах старого дома, внезапно почувствовав благодарность судьбе за такой поворот событий. Работать здесь – одно удовольствие. В этих ветхих стенах он снова ощутил себя хозяином жизни, а также всего того, что у него увели прямо из-под носа.

Он скрутил чертежи, осторожно положил их в картонный тубус и, увидев на верхней ступеньке Байрона, поспешно убрал тубус в вещевой мешок. Для человека такой крупной комплекции Байрон двигался слишком уж бесшумно, на взгляд Мэтта.

– Ну, – сказал Байрон, – с чего сегодня начнем?

– Хороший вопрос. На который есть миллион возможных ответов.


– И как продвигается ремонт? – Асад полировал яблоки мягкой тряпочкой, которую сжимал темными длинными пальцами. Китти сидела на ящике возле холодильника, прихлебывая чай. – Насколько мне известно, мистер Маккарти бывает у вас чуть ли не каждый день.

– И его сын. А еще Байрон. Правда, он приходит реже.

– Ну и как, дела налаживаются? Вам там уже комфортнее?

– Я бы так не сказала. – Китти принюхалась. Генри пек оливковый хлеб, от которого исходил сказочный дух. И Китти надеялась, что не останется без угощения. – Они уже ободрали весь дом изнутри.

– Насколько мне известно, там и сохранять-то особо нечего. – Появившийся рядом Генри осторожно положил две буханки в корзинку для хлеба. – Скажи, а хоть что-нибудь старинное в доме осталось?

– Я не знаю, – скривилась Китти. – Думаю, в основном пауки. Вчера вечером я обнаружила одного в ящике для носков. Такой здоровенный. Наверное, искал себе подходящую одежку.

Асад задумчиво склонил голову набок.

– А как поживает твоя мама? – спросил он с некоторым сомнением в голосе.

– Нормально. Правда, волнуется, хватит ли у нее денег. Говорит, не ожидала, что будет так дорого.

– Полагаю, Мэтт Маккарти не из тех, кто может продешевить, – фыркнул Генри.

– Ой, а мама говорит, будто он вдвое уменьшил расценки. По доброте душевной.

Генри обменялся с Асадом удивленными взглядами:

– Кто? Мэтт Маккарти?

– Она говорит, нам здорово повезло с соседями. Если бы такое случилось в Лондоне, мы непременно пропали бы. Мэтт всячески старается уменьшить расценки. – Она чуть-чуть придвинулась к корзинке с хлебом, ведь со времени завтрака прошло бог знает сколько времени.

– Угощайся. Если хочешь, можешь заплатить в следующий раз, когда будешь у нас. – Асад кивнул на буханку.

– Правда? Я завтра обязательно принесу деньги. Ужасно не хочется возвращаться назад за кошельком. Ведь мама запретила мне брать машину.

Асад покачал головой, давая понять, что все это пустяки.

– А скажи-ка нам, Китти, Мэтт… упоминал об истории дома?

Китти увлеченно отковыривала пальцем хрустящую корочку и не заметила многозначительного взгляда, который Генри бросил на друга.

– Нет, – рассеянно ответила она. – И почему все люди кругом буквально помешаны на истории?

– Значит, нет, – задумчиво произнес Асад и добавил: – Погоди, сейчас принесу пакет для хлеба.


Байрон уже с полчаса вырубал подлесок, когда наконец обнаружил, что именно привлекло внимание Элси. Собака начала вести себя беспокойно с тех пор, как на прошлой неделе ощенилась его колли Мег, и Байрон отнес бесконечный скулеж Элси именно на этот счет, но сейчас, срубив молодой ясень и свалив ствол в общую кучу, он неожиданно увидел, как в кустах промелькнуло что-то голубое, и понял, отчего так волнуется собака.

Мальчик ходил за ним по пятам уже несколько дней. Когда Байрон занимался птенцами фазана, поправлял электроизгородь или прореживал лес между Испанским домом и коттеджем Мэтта, мальчик ходил за ним маленькой бледной тенью. Обычно он наблюдал за Байроном из кустов и мгновенно исчезал, как только Байрон делал попытку к нему подойти.

Байрон уже давно сообразил, кто это такой, но решил не обращать внимания на маленького соглядатая и снова занялся корнем, в котором предстояло просверлить дрелью дырки, чтобы засыпать туда селитру. Поскольку извести молодые побеги ясеня было не так-то легко, черт бы их побрал!

– Ты хочешь мне помочь? – не оборачиваясь, спокойно спросил Байрон.

В ответ тишина. Байрон, чувствуя на себе упорный взгляд мальчика, просверлил еще шесть дырок.

– Ладно. Я тоже не из болтливых, – по-прежнему не оборачиваясь, бросил Байрон и неожиданно услышал за спиной легкие шаги. – И не вздумай гладить собаку. Она сама к тебе подойдет, когда созреет. А если хочешь помочь, собери вон те тонкие ветки. Только не перестарайся, – сказал он, увидев, что мальчик набрал целую охапку.

Байрон оттащил три молодых деревца в поле. Потом он разрубит их на дрова. Хотя какой смысл запасаться дровами, если не знаешь, где будешь жить.

Он вспомнил сложенную у амбара гору половой доски из Испанского дома. Насколько он успел заметить, доска в основном была сухой, но он хорошо усвоил урок и не стал задавать Мэтту лишних вопросов.

– Оставь это здесь, – махнул он рукой в сторону груды веток.

Мальчик с трудом протащил свою ношу по траве и сбросил ветки в общую кучу.

– Хочешь еще помочь?

Мальчик обратил на Байрона серьезный взгляд больших глаз, опушенных темными ресницами.

– Как тебя зовут?

Мальчик потупился и стал упорно смотреть себе под ноги. Элси обнюхала его кроссовки, и он вопросительно посмотрел на Байрона, а затем наклонился и погладил собаку по голове. Элси перекатилась на спину, бесстыдно выставив розовый живот.

– Тьерри, – сказал мальчик так тихо, что Байрон едва расслышал.

– Тьерри, а ты любишь собак? – не повышая голоса, нарочито небрежно поинтересовался Байрон.

Мальчик застенчиво кивнул. Элси, высунув язык, с довольным видом смотрела на него снизу вверх.

Байрон уже видел мальчишку раньше, когда помогал Мэтту с ремонтом; даже в собственном доме мальчик казался бесплотной тенью и вечно сидел перед монитором, погрузившись в компьютерную игру. Байрон и сам толком не понял, с чего вдруг решил с ним заговорить. Ведь он, Байрон, предпочитал одиночество компании других людей.

– Ну ладно. Поможешь мне вот с этим, а после спросим у твоей мамы разрешения пойти посмотреть на наших новых щенят. Ну как, идет?

Улыбка мальчика застала Байрона врасплох, и он поспешно отвернулся, испугавшись, что совершает ошибку. Ведь он был пока не уверен, готов ли отвечать за счастье этого ребенка.


– Ясный, как новый, новый день. – Это была последняя фраза, сказанная Тьерри отчетливо и без запинки.

Его голос взмыл вверх, звонкий и уверенный, заключительные слова стихотворения сопровождались улыбкой. Он получил приз за это стихотворение и прочел его на концерте для родителей, а Изабелла, которой в кои-то веки не надо было играть с оркестром, сидела на стуле из гнутого пластика и хлопала как сумасшедшая, время от времени удивляясь, почему соседнее место пустует. Лоран клятвенно обещал ей не опаздывать. Однако в отличие от других женщин, недовольных тем, что мужья манкируют подобными мероприятиями, она вполне спокойно отнеслась к отсутствию Лорана. Более того, она даже чувствовала тайную гордость, что хоть раз в жизни оказалась единственным настоящим родителем.

– Он очень достойно выглядел, – пробормотала Мэри, сидевшая по другую руку от Изабеллы.

– Отлично, – просияла Изабелла. – Действительно отлично.

Она поймала взгляд уходящего за кулисы Тьерри, и он помахал ей, стараясь скрыть торжествующую улыбку. Изабелла собралась было пройти за кулисы, чтобы сказать сыну, как сильно она им гордится, но из уважения к остальным выступающим, да к тому же по опыту зная, что бродящие по залу зрители нервируют артистов, решила остаться на месте. И уже потом она горько пожалела о своем решении. Как ей хотелось повернуть время вспять и оказаться за кулисами до прихода полиции, чтобы снова услышать, хотя бы разок, как он повторяет стихотворение, которое репетировал, наверное, тысячу раз. Услышать звонкий голос восьмилетнего ребенка, который, как и все мальчишки в его возрасте, жалуется на школу, обсуждает «Звездные войны», требует конфет и громко считает дни до выходных, когда его лучший друг останется у них ночевать. Который признается ей в любви, но тихо-тихо, чтобы друзья не услышали. «Ясный, как новый, новый день». Его голос. Но вместо этого – всего несколько безжалостных слов от мрачного полицейского. Да, сказала она, вцепившись в плечо Тьерри, ее физическая оболочка, казалось, уже восприняла то, что ум отказывался понимать. Да, она миссис Изабелла Деланси. Что значит – в автокатастрофе?

– Простите, я не совсем поняла. – Изабелла стояла посреди кухни напротив мужчины, который привел Тьерри домой; руки у мужчины были в чем-то зеленом, на джемпере – куски древесной коры. – Вы, кажется, хотите, чтобы я разрешила своему сыну пойти к вам домой посмотреть на щенков, да?

– Моя сука ощенилась на прошлой неделе. И Терри, – мужчина почему-то именно так произнес имя мальчика, – хочет посмотреть на собачат.

– На ваших щенков.

У Байрона потемнело лицо, он явно понял подтекст ее слов.

– Там будет моя сестра с дочерью, – угрюмо добавил он.

– Я вовсе не хотела… – покраснев, пролепетала Изабелла.

– Мальчик помогал мне работать. И я подумал, ему захочется познакомиться с моей племянницей и взглянуть на щенков. – Голос Байрона стал суровым.

– Привет, Байрон! Ты закончил?

У Изабеллы за спиной внезапно появился Мэтт, и она буквально подскочила от неожиданности. Он был из той породы мужчин, что распространяли особые, ни с чем не сравнимые флюиды.

У Байрона окаменело лицо.

– Я выкорчевал около сорока новых отростков, в основном ясеня. Тебе не мешало бы проверить, прежде чем я продолжу работу. – Он махнул рукой собаке, и та выбежала из кухни. – Я вот тут говорил миссис Деланси, что приглашаю ее сына посмотреть наш новый помет. Ну да ладно.

Изабелла видела, что Байрон в бешенстве. За те два дня, что он помогал Мэтту в доме, они практически не обменялись ни словом. Он только кивал Изабелле при встрече, а она, памятуя о перепалке по поводу ружья, не хотела напоминать ему о той истории.