— Иззи, как ты думаешь, в каюте хватит места для двоих?

— В каюте?

— Да, в твоей каюте. На корабле: Ты ведь зарезервировала каюту, не так ли?

Когда она озадаченно кивнула, он широко улыбнулся ей:

— Там найдется место для двоих?

— Для двоих? О! О да! Да!

Бросившись ему на шею, Иззи, привстав на цыпочки, стала покрывать его лицо поцелуями. Джулиан крепко прижал ее к себе, приблизив губы к ее губам.

Иззи впустила в рот его язык и откликнулась на его жажду, прижавшись к нему бедрами и крепко ухватив его за жилет. Смех зарокотал в глубине его груди, и он скользнул сильными, властными руками на мягкую округлость пониже спины, отвечая на ее требования ритмичным потиранием своего тела о ее.

— Э-э… Джулиан? Ты не хочешь закрыть… — донесся чей-то насмешливый голос из коридора, и тут дверь захлопнулась.

Невзирая на смех Эрика, эхом разнесшийся по коридору, Джулиан продолжил свое исследование мягкого изгиба ягодиц Иззи.

— М-м. Иззи? Когда отплывает корабль?

— К-какой корабль?

— Наш корабль. В Америку.

— Ах, этот… корабль. Еще… не… скоро.

С удовлетворенным урчанием Джулиан подхватил ее на руки и понес к кровати. Положив свою драгоценную ношу и упав на нее, он обхватил ее лицо ладонями и запечатлел на ее губах страстный поцелуй.

Глава 24

С одним-единственным стоном протеста каркас старой кровати обвалился. Джулиан быстро поднялся, испугавшись за их ребенка. Он встревожено приложил ладонь к выпуклости ее живота, когда услышал, как она издала какой-то необычный звук.

Она смеялась. Забытый благословенный звук хрипловатого смеха развеял последние следы печали у него на сердце. Он впитывал его музыку, и душа его наполнялась радостью.

В этой захудалой грязной таверне они нашли первые мгновения истинной гармонии в их сложных отношениях. Лежа на развалившейся кровати, ослабевшие от смеха, они чувствовали, как их души соединяются, сливаются в идеальном союзе любви.

Смех перешел во вздохи, затем в стоны, когда руки их стали двигаться медленно, потом более настойчиво друг на друге.

Его губы буквально пожирали шелковистую шею, которую целовали, а ее пальцы перешли от пробных ласк к более смелому исследованию твердой равнины его груди.

— Я боялся, Иззи. Прости, я знаю, какую сильную боль причинил тебе, но я боялся… — Слова раскаяния затерялись в поцелуях, которыми он осыпал ее шею.

Она лежала, упиваясь мгновением, чувствуя, как бальзам его сожаления избавляет ее от всех нанесенных любовью ран. Погрузившись пальцами в густые волосы Джулиана, Иззи крепче прижала его к себе. Как часто мечтала она о том, чтобы вот так обнимать его?

Закрыв глаза, Иззи потерлась щекой о его щеку, вдыхая запах мужчины, лошади и городской копоти Лондона, задержавшейся на волосах.

Он отстранился, чтобы заглянуть ей в глаза.

— Иззи, тот первый раз в саду… это было не очень хорошо для тебя. Я утратил контроль над собой — это было чересчур, слишком быстро. Если бы я мог все исправить…

Она приложила кончики пальцев к его губам. Он поцеловал их.

— Это было прекрасно. — Полная решимости стереть сожаление из его глаз, Иззи лукаво улыбнулась, продемонстрировав ямочку на щеке. — Но, пожалуйста, не стесняйся превзойти самого себя.

Он усмехнулся, легонько куснув ее за палец.

— Я приложу все усилия, чтобы подняться над прошлым, но предупреждаю, я давно не упражнялся, поэтому немного разучился. — Он хотел просто поддразнить ее, но глаза Иззи тут же стали серьезными.

— Правда? Не упражнялся?

Он знал, о чем она спрашивает. Убрав прядку волос с глаз, он нежно улыбнулся ей. Его пальцы очертили изящный изгиб губ легким как перышко прикосновением.

— Правда. Не было никого с тех пор, как я впервые поцеловал эти губы.

Она не улыбнулась, но в глазах ее светилось все, что она чувствовала.

— Не знаю, как смогу когда-либо восполнить тебе все это, — прошептал он.

Иззи невыносимо было видеть его таким. Быстрым движением она толкнула его на спину и уселась на него сверху. Глаза его округлились, и она была счастлива, видеть, как печаль в них сменилась смехом.

Иззи самодовольно ухмыльнулась с напускной мстительностью.

— Быть может, я позволю тебе попытаться, после того как ты немного… поупражняешься.

— Ах, поупражняюсь? — шутливо прорычал он в восторге от ее игривости. — Ох, Иззи, любимая. Я никогда не смогу взять назад эти впустую растраченные месяцы. А так хотелось бы. — Он смотрел на нее серьезно, и в глазах отражалось все то, что было у него на сердце. Отведя прядь волос с губ, он намотал ее на пальцы. — Ты показала мне, как много я теряю, цепляясь за прошлое. Так что я больше не буду отягощать себя сожалениями. Посему единственное, что я могу, — это сделать твою дальнейшую жизнь такой счастливой, как ты того заслуживаешь. Со всеми моими детьми, которых ты сможешь выносить.

— Шесть, — тут же отозвалась она. — По меньшей мере.

Он округлил глаза, заморгал и снова улыбнулся:

— Шесть, ну да. — Когда выражение ее лица не просветлело, он усмехнулся. — По меньшей мере.

Иззи кивнула и нежно улыбнулась ему:

— А теперь, как ты понимаешь, тебе придется начать все заново.

— Что именно?

— Упражняться, — самодовольно ответила Иззи.

— А, ну разумеется.

С дьявольским блеском в глазах он скользнул ладонями вниз по ее рукам и переплел их пальцы. Когда она счастливо вздохнула, он поцеловал ее ладошки, сначала одну, потом другую, затем поднял ее руки над головой. Удерживая их одной рукой, он взглянул на ее лицо. Она лишь возбужденно выгнулась ему навстречу и поощрительно улыбнулась. Не теряя своего трофея, он начал избавлять ее от довольно многочисленных слоев одежды.

Когда она задрожала от наслаждения, Джулиан, стащив ленту с ее густых волос, использовал ее, чтобы нежно обвязать ей запястья.

— Ты больше никогда не оставишь меня! — прорычал он ей в ухо, затем лизнул языком влажное местечко, оставленное его дыханием. Она лишь вздохнула, и этот звук пробежал у него по позвоночнику, делая его тверже, чем он когда-либо считал возможным.

Гладя ее кожу большими, чуть шершавыми ладонями, он впервые смог как следует рассмотреть восхитительно изысканное тело своей жены. Груди, которые когда-то казались маленькими и изящными в лунном свете, сейчас заполнили его ладони.

Они были крайне чувствительными, обнаружил Джулиан к их обоюдному восторгу, и некоторое время он просто обводил их по периметру теплыми ладонями, лишь мимоходом касаясь затвердевших вершинок. Когда Иззи выгнулась и протестующее застонала, он зажал набухшие, потемневшие соски между пальцами и мягко сжимал и тянул их до тех пор, пока она не начала извиваться в мучительном наслаждении.

Улыбнувшись ей с коварным удовлетворением, он прорычал:

— Скажи мне. Скажи это.

— Я… поцелуй их. О, пожалуйста, поцелуй! Вскрикнув от удовольствия, когда он нежно зажал сосок зубами и стал легонько посасывать, она замотала головой из стороны в сторону, возбужденная до немыслимых пределов. Бедра ее неосознанно раздвинулись, ноги беспокойно заскользили по простыне.

Он переключил свое внимание на слегка выступающий живот. С благоговейной дрожью в руках Джулиан погладил маленькую выпуклость. Прижавшись нежным поцелуем к пупку, он проложил дорожку из поцелуев вниз к каждому колену, избегая манящего треугольника между ног.

Иззи извивалась, дыхание ее вырывалось неровными, судорожными вздохами, когда она пыталась дотянуться до него.

Джулиан потянулся к основанию ее бедер, лаская мягкую плоть кончиками пальцев. Почувствовав, как она тут же увлажнилась, Джулиан понял, что она уже готова принять его. Ощутив аромат ее первого нектара на своей руке, он почувствовал, что не в силах больше ждать.

— Ах, любимая, я хотел бы дать тебе гораздо больше…

— Потом! — прервала она его. — Ты нужен мне сейчас, сию же секунду, любовь моя!

Услышав это, Джулиан едва не взорвался. Зная, что дальнейшие исследования и в самом деле придется отложить на потом, многие и многие «потом», он лег на нее — и только сейчас обнаружил, что почти полностью одет.

— О, проклятие! — вскричала Иззи и, прижав его к кровати, стала срывать с него одежду, если и без особой ловкости, то с огромным энтузиазмом. Ему было все равно. С ее помощью он в рекордное время оказался, в чем мать родила.

Ее волосы, рассыпавшиеся по его телу, были как прохладный шелк на огне. Он мягко намотал волнистые пряди на кулаки. Иззи двинулась вверх по его телу, шепча неразборчивые клятвы между поцелуями, которыми осыпала его трепещущую, покрытую испариной кожу. Он не мог расслышать ее слов, но хотел. Ему необходимо было знать, что она так горячо обещает, губами лаская его плоть.

Он притянул ее губы к своим и потребовал сказать ему. Она лишь рассмеялась своим теплым, сладостным смехом, который уже давно пленил его сердце. Он заглянул ей в глаза, твердо намереваясь узнать ее секрет.

— Скажи мне, — прорычал он. Когда она встретилась с напряженностью его голодного взгляда, вся игривость пропала с ее лица.

Заскользив вперед, пока ее тело не оказалось с ним сердцем к сердцу, она легонько куснула его за ухо и прошептала:

— Я люблю тебя.

С первобытным рычанием он схватил ее за талию и подмял под себя. Она ощущала его обнаженную плоть на своей, жар его кожи… Едва у нее промелькнула мысль, что обнаженный он еще прекраснее, Джулиан коленом раздвинул ей ноги, прижался к ней горячей плотью и вошел в нее.

Иззи ахнула, затем сладострастно вздохнула. Видеть ее под собой с великолепной копной волос, рассыпавшихся под ним, было куда более мощным возбудителем, чем любая самая смелая фантазия. Приподнявшись над ней на вытянутых руках, Джулиан вновь вошел в нее, затем вышел.

Когда она протестующе застонала, он лишь обнажил зубы в первобытной улыбке, затем снова быстро заполнил ее. Вновь и вновь распалял он ее желание медленными выходами и быстрыми, мощными толчками. Раз, за разом погружаясь в нее, он наблюдал за ее лицом.

Она знала, что он наблюдает за ней, но ей было все равно. Она не чувствовала ничего, кроме ощущения его внутри себя. Тусклый свет от грязного окна был волшебнее, чем прозрачный лунный свет, ибо обнаруживал глубину любви и жажды, светившихся в его глазах.

Каждый толчок поднимал ее все выше, каждый медленный, дразнящий отход едва не сводил с ума от страстного желания. Скользнув ладонями вверх по его мускулистым рукам, Иззи прильнула к нему и выдохнула его имя, когда внезапно оказалась выброшенной за пределы сознания, беспомощно и с готовностью взлетев куда-то в небо и рассыпавшись на миллион сверкающих осколков.

Лицо Иззи, когда она взлетела на вершину блаженства, было восхитительно чувственным в своей сексуальности. Несколько последних толчков — и Джулиан присоединился к ней на вершине блаженства, а затем оба рухнули на землю.

Эрик поднял глаза от своей кружки с элем, когда Джулиан с Иззи, смеясь, стремительно сбежали с лестницы. Джулиан, увидев Эрика, нахмурился:

— Почему ты все еще торчишь тут? — Джулиан не мог простить другу, что тот уговаривал Иззи уйти от него.

— Джулиан, если ты снова ударишь Эрика, клянусь, это тебе так не сойдет. — Негодование Иззи было очевидным.

— Нет, — печально отозвался он. — Я больше никого не ударю. — Он взглянул на Эрика. — Я сам заслуживаю хорошей взбучки, не так ли?

Эрик на мгновение задумался, затем усмехнулся:

— Думаю, я предоставлю Иззи возможность вправить тебе мозги, старик. У нее это лучше получится, чем у меня. — Он понизил голос до шепота: — На твоем месте я попрятал бы все подсвечники.

Джулиан усмехнулся, но поневоле поднес руку к тому месту на голове, где долго была шишка. Иззи лишь безмятежно улыбнулась.

Эрик рассмеялся.

— Итак, вы опоздали на корабль.

— О Бог мой. — Иззи закусила губу. — Я так и думала, что можем опоздать.

— И чья же это вина, любовь моя? Насколько я припоминаю, не я прыгнул обратно в… — Воздух из легких Джулиана вырвался со свистом, когда Иззи двинула его саквояжем в живот. Она очаровательно покраснела, повернувшись к лорду Стреттону.

— На самом деле это его вина. Ну и что мы теперь будем делать?

Эрик вскинул бровь.

— Полагаю, вы можете вернуться в свой номер для новобрачных и находиться там до тех пор, пока «Катарина» не вернется. — Он ухмыльнулся, когда Джулиан с надеждой бросил взгляд наверх. — Но поскольку это потребует немало времени, возможно, вам захочется поменять свое временное пристанище.