Наташа замялась, не зная, что возразить. Марк был прав: если бы картина стала предметом торга на аукционе Кристис или Сотбис, она могла бы принести Якобу вдвое больше той суммы, что он запросил.

Мысли путались. Все получалось совсем не так, как рассчитывала Наташа! Она приехала в отель к Марку, только желая спасти свою карьеру, а теперь рушился сам фундамент, на котором строились ее отношения с начальником. Если Марк прав, то выходит, она работает на преступника!

Девушка почувствовала, что больше не может смотреть в глаза Марку. Она поднялась и подошла к окну. Снаружи расстилалась темная ширь Центрального парка. Извилистые дорожки уличных фонарей пересекали его, как сверкающие цепочки. В любой другой вечер зрелище привело бы Наташу в восторг, но сегодня парк казался ей пустым и зловещим. Как сердце Марка Дюшена, подумала девушка.

Она почувствовала прикосновение его руки.

— Наташа, — прошептал Марк.

Звук его голоса вызвал у Наташи ощущения, очень далекие от пугающих, она смутилась и почувствовала, как изнутри ее поднимается какое-то приятное тепло. Одно безумное мгновение — и она вспомнила покой и безмятежность, которые нашла ненадолго в его объятиях. Но все это было лишь жестоким обманом, мысленно одернула она себя. Сущность Марка Дюшена не изменилась.

Наташа сердито развернулась, смахивая его руку.

— Я тебе не верю! Не могу поверить! У тебя нет доказательств!

Пронзительные голубые глаза Марка полыхнули огнем.

— Точно. Ты права. С моей стороны это всего лишь догадки.

Воспользовавшись случаем, Наташа воскликнула:

— Все это выдумка, от начала до конца! Ты цепляешься к мелочам!

— Может быть. Однако, по-моему, взятые вместе, эти «мелочи» складываются в весьма внушительную картину.

Наташа пробежала пальцами по волосам. Было тревожно находиться так близко от Марка, но она была не способна сделать даже шаг в сторону. Казалось, он притягивал ее к себе магнетической силой, противостоять которой Наташа не могла.

— Мне так жаль, cherie, если мои слова тебя расстроили, но я должен сказать правду — какой я ее вижу, — продолжал он деликатно. — Похоже, ты и не подозревала о действительной репутации своего босса.

— А в чем дело?

— Репутация у него, скажем так, не вполне безупречная. — На лице Марка мелькнуло неприязненное выражение. — Серьезно, Наташа, ты можешь приобрести дурную славу, продолжая работать на этого escroqueur.

Мошенник! Даже если она и не поняла по-французски, тон Марка не оставлял сомнений в значении этого слова.

— Спасибо, что предупредил. Полагаю, ты делаешь это из чистой благотворительности, или, может быть, тебя беспокоит моя репутация в художественном бизнесе?

— Неужели так трудно мне поверить?

Жесткое выражение лица Марка смягчилось, и на нем появилось неподдельное участие. Эта перемена неожиданно задела Наташу за живое. Черт бы его побрал! Как он может заставить ее чувствовать себя упрямым неблагодарным ребенком? Именно он безжалостно разрушил ее крепость и перевернул дотоле стабильную жизнь с ног на голову! А она даже не может смотреть на него без того, чтобы у нее не перехватило дыхание!

Отвернувшись, Наташа стала осмысливать его обвинения. Доказательства, хотя и косвенные, выглядели весьма и весьма убедительно. Дело не в том, что она считала Якоба не способным ни на что дурное, она не так наивна. Дело в том, что она не могла смириться с тем, что Марк оказался прав в этой ситуации. А он, похоже, решил извиняться.

— Может быть, я напрасно описал суть дела так прямолинейно, не слишком-то деликатно с моей стороны. Боль, которую тебе причиняет это открытие, ранит меня самого. Прошу тебя, Наташа, прости…

Этот голос! Если бы только он был визгливым и тонким, а не бархатным, глубоким, соблазнительным… Он неотвратимо затягивал ее в свою паутину. Но нет, во второй раз она не попадется! Наташа вновь стремительно повернулась лицом к Марку, чтобы противостоять ему с огнем в глазах.

— Забудь об извинениях! — крикнула она. — Они мне не нужны, потому что я не верю ни одному твоему слову! Ты всего лишь наносишь Якобу ответный удар, мстишь за то, что он посмел тебя заподозрить.

Марк замер, потом выпрямился.

— Это глупо. Однако если ты предпочитаешь смотреть на создавшуюся ситуацию именно таким образом…

— Вот именно!

— Ну хорошо! — В его глазах появился холодный стальной блеск, заставивший Наташу вздрогнуть. — В таком случае давай обсудим причину, по которой ты хотела меня видеть.

Наконец-то! Наташа начала было рассказывать, но Марк заставил ее замолчать лишь одним повелительным взмахом руки.

— Я уже сам знаю причину.

— Откуда?

— Понять нетрудно. — Он равнодушно пожал плечами и отвернулся. Вернувшись к своему креслу, он удобно расположился в нем и не спеша достал из кармана пиджака золотой портсигар. — Первое; о чем ты заговорила, так это о представителях страховой компании. Именно они тебя беспокоят, или, вернее, то, что они, как тебе кажется, могут сообщить твоему дражайшему месье Ноксу, после того как допросят меня!

Конечно, он обо всем догадался! Наташа похолодела, осознав, что, он уже опередил ее на шаг.

— Почему бы тебе не присесть, дорогая? Хочешь чего-нибудь выпить? У меня есть виски и коньяк, но если ты предпочитаешь что-то другое, я могу заказать по телефону в номер…

— Нет, спасибо, я скоро уйду, — твердо отказалась Наташа.

— Возможно. Может — да, а может — нет. — Марк щелкнул зажигалкой, и крошечный язычок пламени взметнулся вверх. Он поднес пламя к кончику сигареты, и тот засветился красным огоньком.

Наташа почувствовала, как у нее по спине пробежал тревожный холодок. Аура властности, всегда окружавшая Марка, стала теперь невыносимой, подавляющей. Наташа впервые заметила, что его красивые черты могут обретать суровое, высокомерное выражение. У девушки вдруг появилось отчетливое и очень неуютное ощущение, что он каким-то образом обрел над ней абсолютную власть.

Отрывистым движением Марк вынул изо рта сигарету и выпустил к потолку облачко дыма.

— Так вот, — медленно начал он, — ты пришла, чтобы попросить об одолжении или, это будет точнее, чтобы потребовать. Могу тебе признаться, он помедлил, подбирая слова, — что сначала, когда я увидел тебя в холле такую нежную, ранимую, — я проникся к тебе сочувствием. У тебя был взгляд испуганного ребенка, и у меня защемило сердце.

Ха! Ведь у него нет сердца! Это последнее, что можно от него ожидать! Наташа прислонилась к подоконнику, и ее стройная фигура четким силуэтом вырисовывалась на фоне потемневшего неба.

— Потом, — продолжал Марк, и в его голосе появилась твердость, — я подошел с точки зрения фактов, логики. Я надеялся, что когда ты ясно представишь себе реальную ситуацию, то поймешь, что положение вовсе не так ужасно, как тебе представлялось вначале. Ты же вместо этого повела себя как истеричка, набросилась на меня с обвинениями, стала кричать в тех же визгливых тонах, как и в то утро, когда мы расстались. Это причиняет мне гораздо большую боль, чем ты даже можешь себе представить.

Наташа с вызовом тряхнула головой, отбрасывая назад волосы. Она испугалась, но смотрела ему прямо в глаза.

— Продолжай. — Она не сознавала, как побелели костяшки ее пальцев, вцепившихся в подоконник.

— Как видишь, ma cherie, ты отвергла понимание и утешение, которые я тебе предложил, поэтому я вынужден сделать не очень приятные выводы.

— Например?

— Во-первых, я хочу убедиться, что правильно понимаю, что именно ты хочешь от меня потребовать. Ты боишься, что Якоб Нокс выступит против тебя, если узнает, что ты, пусть даже невольно, позволила мне осмотреть так называемого Матисса?

Марк описал ситуацию несколько странным способом, но в основном объективно.

— Мне будет гораздо хуже, чем ты думаешь. Я могу не только потерять место в галерее Нокса, может так оказаться, что мне не удастся найти вообще никакой работы по специальности.

Марк открыл было рот, словно собирался возразить, но тут же закрыл его, так ничего и не сказав. Вместо этого он затянулся сигаретой.

— Конечно.

— Но ничего подобного не случится, если только ты умолчишь о… о той ночи. Я думаю, после того, как бессовестно ты меня использовал, молчание это самое меньшее, что ты мне задолжал!

Лицо Марка помрачнело.

— Ты так думаешь? — Вдруг он неожиданно взглянул на часы. Жест был настолько обыденным, что в нынешней ситуации застал Наташу врасплох. Когда Марк заговорил снова, его неожиданно беззаботный тон привел Наташу в замешательство. — Вопрос о том, буду я или не буду держать при себе эту пикантную тайну, мы как раз и обсудим… за обедом.

— За обедом? — ошеломленно переспросила Наташа. — Если ты думаешь, что я собираюсь терпеть твое общество хотя бы лишнюю минуту, не говоря уже о целом обеде, то ты глубоко заблуждаешься!

— Не думаю, что я ошибся. — Марк усмехнулся. — Я действительно заказал для нас столик в «Клубе 21», мы должны быть там ровно через семнадцать минут!

— Что? Ты сошел с ума! Я и не собираюсь ехать с тобой!

Марк немилосердно раздавил в пепельнице сигарету и встал с кресла, выпрямляясь во весь свой внушительный рост. Его лицо приняло прежний, леденящий оттенок высокомерия.

— Неужели? Ты и впрямь готова рискнуть вызвать мое недовольство, когда в моих руках — неограниченная власть над твоим будущим?

Внезапно до нее дошел смысл его игры. Он ее шантажирует: или исполняй мои приказания, или твоя карьера будет разрушена! Кровь отхлынула от лица Наташи в тот самый миг, когда руки сжались в кулаки. Еще никогда в жизни она не была такой разъяренной и при этом никогда не чувствовала себя более беззащитной. У него действительно была возможность осуществить угрозу, чреватую для Наташи самыми катастрофическими последствиями, а она была бессильна ему помешать. Ей стало плохо.

— Что ты от меня хочешь? — прошипела она, вне себя от злости.

— В данный момент — всего лишь чтобы ты составила мне компанию за обедом.

Мир вокруг Наташи вдруг стал черным, угрожающим. Она чувствовала себя, как котенок, брошенный в штормовое море. Какой же ошибкой было прийти сюда! Она добилась только того, что ухудшила и без того незавидное свое положение. Если бы она не стала вмешиваться в течение событий и доверилась судьбе, может быть, ее тайна каким-то чудом так и осталась тайной. В худшем случае ей пришлось бы предстать перед лицом мстительного гнева Якоба. Но это было бы в сотни раз лучше, чем ситуация, в которой она оказалась теперь!

Наташа отвернулась. Может быть, стоит сдаться и принять приглашение на обед в «Клуб 21»? Это относительно безопасно. Но что потом? Согласившись сейчас, она может подготовить почву для более опасной капитуляции. Вопрос в том, как далеко зайдет этот мужчина в своих притязаниях. Наташа могла бы дать руку на отсечение, что знает этот ответ.

— А если я откажусь? — с вызовом спросила она, все еще стоя спиной к Марку.

— Откажешься? Означает ли это, что у тебя другие планы на вечер? — В голосе Марка появились опасные нотки. — Возможно, существует некто другой, обидеть которого, с твоей точки зрения, еще опаснее, чем меня?

Наташа обернулась, взглянув на него вспыхнувшими от ярости глазами.

— Ты имеешь в виду Якоба?

— Вот именно.

— Да как ты смеешь даже предположить такое!

— Должен ли я понимать твое возмущение в том смысле, что достопочтенный хозяин галереи месье Нокс не является твоим любовником? — холодно осведомился Марк.

— Разумеется, нет! Он… он просто свинья! — воскликнула Наташа с чувством. — Неужели ты не понимаешь? Именно поэтому я так его боюсь.

Ошибиться было невозможно: на лице Марка промелькнуло выражение явного облегчения.

— Хм, по крайней мере хоть на это тебе хватило здравого смысла. А сейчас, если хочешь освежиться, ванная — позади тебя. Собираясь в «Клуб 21», обычно все хотят выглядеть как можно лучше.

Наташа в отчаянии поняла, что у нее нет выбора. Она должна поступать так, как ей «посоветует» Марк, по крайней мере до тех пор, пока не придумает какой-нибудь способ выбраться из этой передряги. Застонав от досады, она удалилась в ванную и хлопнула за собой дверью.

Через несколько минут, когда она вернулась, Марк был уже одет: на нем был длинный темно-синий плащ из дорогого кашемира, на шее — мягкий шерстяной шарф в шотландскую клетку. Наташин шарф он держал в руках. Когда Марк обернул его вокруг ее шеи, мелькнула мысль, что он словно накинул на нее петлю.

— Моя очаровательная Клеопатра, — мягко проговорил Марк. — Что я должен сделать, чтобы гнев не омрачал больше ваши прекрасные глаза? — Жестом, который она помнила слишком хорошо, он провел по ее щеке кончиками пальцев. Наташа почувствовала, что по ней прокатилась знакомая жаркая волна, и поспешно отодвинулась.