Наташа осторожно отстранилась. Его лицо помрачнело.

— Все в порядке?

— Я… э-э… здесь немного жарковато, — пробормотала она первое, что пришло в голову.

— Да, вы разрумянились. У вас в Америке в моде центральное отопление, в этом все дело. Любая комната превращается в сауну. Но это легко исправить.

Старомодный паровой радиатор, установленный под окном, тихо шипел, но Марк не обратил на него внимания. Одним ловким движением он расстегнул разноцветную накидку — часть Наташиного костюма — и сбросил ее на ближайший стул.

Девушка удивленно вдохнула: вот уж в чем его точно не упрекнуть, так это в излишней скромности!

Теперь ее великолепные плечи вызывающе оголились — туника держалась только на тоненьких эластичных бретельках.

— Вот так. Без этого вам будет гораздо прохладнее. — Марк скользнул глазами по молочной белизне открывшейся взгляду кожи.

Наташа застыла, не в силах произнести ни слова в знак протеста. Честно говоря, накидка прикрывала не так уж много, но, снимая ее, Марк как бы символически лишал Наташу защитного покрова. Дыхание девушки участилось, а Марк улыбнулся ее реакции.

— Cherie Наташа, это всего лишь прелюдия к тому, что должно произойти. Не надо смущаться.

— Вы слишком много на себя берете! — воскликнула она, однако не так горячо, как хотелось бы.

— Неужели? Для чего же еще вы меня пригласили к себе, как не для того, чтобы заняться любовью?

— Может быть, поговорить? Узнать вас получше? Некоторые, знаете ли, иногда делают это еще до того, как прыгнуть вместе в постель.

Подумав несколько секунд, Марк кивнул, словно принимая к сведению ее заявление.

— Вы правы. Прошу прощения. Конечно, ваше спокойствие — в моих же интересах. Я определенно хотел бы, чтобы в нужный момент вы были раскованны и свободны.

Как же она может расслабиться, если он отказывается ее понять! Похоже, придется назвать вещи своими именами. Вот только никак не удается собраться с духом, чтобы объясниться.

— Э-э… хотите чего-нибудь выпить?

— С удовольствием.

— Присаживайтесь, я приготовлю. — Жестом пригласив Марка устраиваться на диване, Наташа отошла к буфету, в котором хранился ее скромный запас спиртного. — Что вам налить?

— В такую ледяную ночь, как эта, бренди пришлось бы очень кстати… если, конечно, у вас есть, — быстро добавил Марк.

У Наташи была небольшая бутылка «Гран Марнье», и она щедро плеснула его в две коньячные рюмки. Протягивая одну Марку, она не могла удержаться от улыбки: на ее диване он выглядел совсем как у себя дома! Сбросив сандалии, она устроилась на противоположном конце дивана, подобрав под себя ноги.

— Вы все время ставите меня в тупик, — задумчиво произнес Марк, слегка покачивая в ладони рюмку с коньяком. — Когда мы уезжали из клуба, у вас были глаза перепуганной девственницы, а сейчас вы улыбаетесь, как видавшая виды искусительница. Интересно, когда вы настоящая?

Она определенно не собирается раскрывать перед ним душу! Наташа решила проигнорировать вопрос.

— Что ж, значит, я непостоянна. Разве не это делает женщину интересной?

— Может быть. Но только в том случае, если в конце концов эта переменчивость уступит место чему-то более определенному.

— Например, беспрекословному подчинению? — улыбнулась Наташа. Она поднесла к губам рюмку и сделала небольшой глоток.

Марк сменил тактику.

— Должен сделать вам комплимент как хозяйке, — с улыбкой произнес он. У вас очень мило!

— Спасибо.

При ограниченных средствах оформление квартиры представляло серьезную проблему. Но с помощью изобретательности и немалых усилий ей удалось добиться нужного эффекта — комната выглядела теплой, уютной и так и манила остаться. Наташа очень гордилась своим жильем.

Гостиная — небольшая, но с высоким потолком — была разделена на несколько зон при помощи умелой расстановки мебели, большую часть которой она разыскала в соседних антикварных магазинчиках. У окна было отведено место для работы — застекленный книжный шкаф и небольшой письменный стол. Диван, на котором они устроились, находился уже в зоне отдыха — тихого оазиса покоя, в который входили еще кресла с мягкими подушками. Поблизости от современной кухни, скрытой так, чтобы она не слишком бросалась в глаза, стоял дубовый обеденный стол, а вокруг него — подходящие по стилю стулья с высокими спинками. Конечно, хотелось бы, чтобы квартира была попросторнее, но на Манхэттене жилье стоит баснословно дорого, и Наташа не могла позволить себе большего.

— Мне нравятся мелкие штрихи, которые придают вашему жилищу особый шарм: кружевная салфетка на столике, цветы, очень милые репродукции на стенах. Где вы их разыскали?

— Это вкладные иллюстрации из книги прошлого века о дикой природе, пояснила Наташа.

— Они выглядят весьма изысканно.

— Спасибо. Я сделала, что смогла, на ограниченном пространстве. Моя квартира — такая крошечная! Всего лишь одна комната, не считая… — Наташа запнулась.

— …спальни? — договорил за нее Марк, придавая обычному слову интимное звучание.

Наташа покраснела, ненавидя себя за то, что смущается, как девчонка. Рядом с Марком она чувствовала себя до смешного неопытной.

— Да, спальни и еще ванной размером с чулан. — Она нахмурилась.

Марк рассмеялся, глядя на нее:

— Я вас понимаю, в Париже — та же самая проблема, и за самую малость приходится платить целое состояние!

— Вы живете в Париже?

— Да. А вы там бывали?

— Два раза, в общей сложности я пробыла около двух недель — слишком мало даже для поверхностного знакомства.

— Судя по вашему тону, вам в Париже понравилось?

— О да! — воскликнула Наташа с чувством.

Марк кивнул.

— Удивляюсь, что вам удалось уехать — вы просто созданы для Парижа, это очень романтический город. Вы бы оставляли разбитые сердца на каждом бульваре.

По телу Наташи разлилась блаженная слабость, не имеющая никакого отношения к выпитому бренди. Черт возьми, он завораживает ее каждым словом.

— Вы просто невозможны! — вспылила она. — Стоит мне только начать выуживать у вас какую-то личную информацию, как вы принимаетесь заговаривать мне зубы комплиментами! Как вы думаете, могу я что-нибудь о вас узнать, если вы довольно ловко все время удерживаете меня на безопасной дистанции!

— Ах да, я и забыл об американском пристрастии к фактам! — печально вздохнул Марк. — Первый вопрос, который мне всегда задают в этой стране, едва узнав мое имя: «Чем вы занимаетесь?» Можно подумать, что профессия человека определяет, чего он стоит. Иногда мне кажется, что американцы придают социальным различиям еще большее значение, чем европейцы, которые и сами по себе ужасные снобы.

— Это совсем не так, — возразила Наташа. — Я просто хочу узнать о вас побольше. Мне было бы нелегко… — Она замялась.

— Заниматься любовью с незнакомцем? — Марк Помог закончить ей фразу с безжалостной прямотой. — Но разве мало того, что вы находите меня приятным собеседником? Мало того, что я пробуждаю страсть, которую вы скрываете под этой холодной внешностью? Или вам обязательно нужно знать мой доход, социальное положение, прежде…

— Нет!

Марк улыбнулся.

— Ну тогда… — Выжидательное выражение, которое появилось на его лице, означало, что он считает вопрос решенным.

К собственному изумлению, Наташа обнаружила, что не в состоянии предотвратить совершенно недвусмысленно надвигавшиеся события. Марк осторожно поставил рюмку на пол. Наташа не мигая смотрела на него в тупом молчании. Он медленно взял у девушки из рук ее собственную рюмку и поставил рядом со своей. Наташины пальцы стали мягкими и безвольными, не оказав никакого сопротивления. Рука Марка погрузилась в ее волосы, а губы мягким, соблазняющим движением коснулись губ девушки.

Наташа тихо застонала и дрожащими пальцами дотронулась до его лица. Сопротивляться было невозможно. Как по волшебству он пробуждал в ней желание — столь сильное, что отрицать его оказалось невозможно. Глаза ее закрылись, а губы приоткрылись в неосознанном приглашении.

Марк с властной сдержанностью, не торопясь, подчинял Наташу магии своей чувственности. Впрочем, его самоконтроль вряд ли был необходим: ощущения, молнией пронзающие ее тело, оставляли после себя мучительный голод, который настойчиво требовал удовлетворения. Она неистово прижимала свои губы к его, принимая все, что он давал ей, и прося еще большего.

Когда язык Марка проник в ее рот, он еще крепче прижал девушку к себе. Наташу обволокло необыкновенным теплом, от которого, казалось, даже кости плавились и тело с готовностью льнуло к нему. Она не могла отказать ему ни в чем. Когда рука Марка скользнула по плечу и оказалась на ее податливой груди, не защищенной ничем, кроме тонкой туники, Наташа почувствовала, что ей не хватает воздуха.

Ее шокировала собственная распутность. Еще никогда она не сдавалась так внезапно, никогда не позволяла мужчине зайти так далеко с такой свободой. Марк с легкостью брал все, что хотел.

— Марк, — простонала она, выворачиваясь и освобождая губы.

Но Марк тут же начал целовать ее шею и с дьявольским коварством его губы пристроились в чувствительной ямочке. Наташа задохнулась от невыносимого удовольствия.

— Марк, прошу тебя, остановись! Мне нужно перевести дух.

Он тихо рассмеялся, явно довольный собой.

— Так быстро, моя прелестная Клеопатра? Очень скоро тебе понадобится гораздо больше кислорода!

— Я выразилась не буквально, а фигурально! Ты действуешь слишком напористо! Я ведь еще не решила, позволить ли тебе остаться на ночь.

— Это было предопределено давным-давно теми силами, которые неизмеримо могущественнее нас.

Запрокинув голову, Наташа всмотрелась в озорное выражение его глаз. Интересно, он говорит всерьез или просто проверяет, насколько она легковерна? Однако сама девушка пребывала в такой растерянности, что у нее не было ни малейшей возможности разгадать душевное состояние Марка. Внутри ее шла борьба между разумом и желанием, от раздиравших противоречий у Наташи уже начинала кружиться голова. Чтобы разобраться в буре собственных запутанных чувств, ей требовалось время.

— П-прошу прощения, мне нужно на минуту в ванную, — скороговоркой пробормотала она, быстро выскользнула из его объятий и на цыпочках побежала через небольшой коридорчик, путаясь в подоле туники. Открыв дверь дрожащими руками, она скрылась в крошечной ванной. Наташа посмотрела в зеркало и была просто шокирована тем, что увидела: губы повлажнели и припухли от поцелуев, а глаза… в глазах пылал дикий, первобытный огонь. Она включила холодную воду и побрызгала в лицо, чтобы избавиться от предательского румянца.

Когда Наташе показалось, что сердце наконец вернулось к более или менее нормальному ритму, она принялась снимать макияж. Удлиняющие линии подводки глаз и ярко-синие тени казались ей теперь нелепыми. Она — не более Клеопатра, экзотическая соблазнительница, чем он — несравненный Марк Антоний. Весь этот маскарад слишком далеко зашел, пора восстановить контроль над ситуацией.

Но хотя Наташа и сбежала в ванную для того, чтобы трезво поразмыслить, ей никак не удавалось выбросить из головы призрачные фантазии. В воображении возникали картины, от которых слабели колени: она и Марк — вместе, занимаются любовью… Интересно, каким образом она собирается пресечь его эротическую атаку, если собственная воля отказывается ей помогать?

Совершенно ясно, что весь ход событий сегодняшнего вечера необходимо как можно быстрее повернуть вспять. Наташа никогда не верила в случайные связи, ей была отвратительна сама мысль, что она может проснуться утром и обнаружить в своей постели мужчину, с которым она знакома лишь несколько часов. Потом она возненавидела бы саму себя за то, что не совладала с собой.

Нет, отношения могут приносить удовлетворение только тогда, когда два человека совместимы по своей сути, если их души переплетаются так же легко, как тела. Идеальный партнер должен быть и привлекательным, и по-человечески интересным. Он должен принимать женщину такой, как она есть, даже если при этом он превозносит ее до небес. Любовник — это тот, кто понимает, кто бросает вызов, кто заставляет радоваться Жизни свою избранницу.

Конечно, в Марке все это есть, но все же… Наташа сняла золотой ободок, расплела косичку Гора и тщательно расчесала блестящие тяжелые волосы, отливающие красным деревом. Она не позволит Марку Дюшену взять над ней верх! Ему придется с этим смириться. Через минуту Наташа была готова предстать перед ним снова. Последний взгляд в зеркало. Подводка по-прежнему на месте, а остатки голубых теней все еще придают глазам туманный оттенок, но с этим она сейчас уже ничего не может поделать. Она и так слишком надолго оставила его одного.