Кэтрин Коултер - Ночной огонь

Эти шуточки окончательно выводили ее из себя, лишали самообладания. Девушка не знала, что ответить.

— Ариель, — прошептал Берк, шагнув вперед.

Она невольно подпрыгнула, побледнев так, что Берк остановился как вкопанный:

— Ариель, что с вами? Я не наброшусь на вас и в мыслях не имею причинить вам зло.

Берк снова играл в игру мужчин, правила которой были неизвестны Ариель. Он забавлялся с ней, то, что так редко делал Пейсли, и никогда — перед смертью, потому что Ариель быстро поумнела и не поддавалась на уловки. Берк выглядел таким искренне-озабоченным.

Ариель покачала головой.

— Пожалуйста, — прошептала она, сознавая, как болезненно напряглось ее тело.

Берк уселся рядом и взял ее за руку, ощущая ее сопротивление, хотя ладонь была вялой и холодной.

— Вы станете моей женой, Ариель? И почувствовал, как задрожала девушка. Ариель смотрела на руку, лежавшую поверх се руки, большую, загорелую, поросшую темными волосами. Длинные, чуть уплощенные на кончиках пальцы, коротко подстриженные ухоженные ногти. Эти мощные руки могут сорвать с нее платье, бросить на пол, начать осыпать ударами. Эти руки могут размахивать хлыстом. Эти руки могут сомкнуться вокруг ее горла и выдавливать воздух, пока Ариель не лишится сознания.

— А если я не соглашусь? Что вы сделаете? Берк улыбнулся ей, но Ариель не собиралась попадаться на удочку и сидела неподвижно, застывшая и негодующая.

Берк пожал плечами.

— Буду держать тут, пока не согласитесь. Или увезу во Францию или Италию. К сожалению, не могу позволить вам навестить сестру, пока вы не станете моей законной женой. Сумасшедшие отличаются хитростью и недоверчивостью, знаете ли.

Ариель одарила его таким умоляющим, полным надежды взглядом, что сердце Берка тревожно сжалось.

— Вы действительно разрешите мне навестить Несту с мужем?

— Сразу же, как только мы поженимся. Мы поедем, куда вы захотите, хоть на край света. Ариель покачала головой:

— Нет-нет, я знаю, вы лжете, все это не правда.

— Не лгу. Но хочу при этом, чтобы вы перестали смотреть на меня, словно я собираюсь бросить вас в Ньюгейтскую тюрьму. Обещаю, Ариель, что вы обязательно увидитесь с сестрой.

— Правда? Честное слово?

Берк снова невольно улыбнулся при виде мириад различных выражений, сменявшихся на лице любимой. Ему пришло в голову, что она может даже выйти за него, чтобы потом скрыться, оставив его с носом. Ариель оставалась для него восхитительной загадкой. С его языка едва не сорвалось, что он обязательно отвезет ее в Бостон, как только она забеременеет, но Берк благоразумно промолчал. Пусть строит планы побега. Он околдует ее, совьет магическую паутину так же легко, как это сделала она три года назад.

Он может заставить ее полюбить себя. Должен. Придется верить в это, иначе все безумие, вся страсть… были зря.

Берк выпустил ее руку, откинулся на спинку софы, скрестил руки на груди и положил ногу на ногу.

— Выходите за меня, и мы тут же начнем готовиться к поездке, — объявил он, широко улыбаясь.

«Ты красивый мужчина, — думала она, готовая признать за ним это преимущество, — но все равно мужчина. Мужчина!»

— Почему вы не женитесь на той, что готова выйти на вас? То, что вы сделали, лишено всякого смысла.

— У меня не было иного выбора, кроме как разве последовать за вами в Америку. Но я не решился так рисковать. Наши страны все еще воюют. Не хотелось бы ставить на карту вашу безопасность.

Ариель недоуменно уставилась на Берка;

— Вы похитили меня для того, чтобы спасти?

— Что-то в этом роде.

И неожиданно Ариель увидела себя такой, какой была три года назад — восторженной девочкой, обожающими глазами глядевшей на великолепного героя, который, как ни странно, снизошел до нее. Она словно слышала этот низкий голос, поддразнивающий, мягкий, шутливый… в зависимости от настроения. В точности как сейчас. Но той девочки давно уж нет — с таким же успехом она могла оказаться на другом континенте, в другом мире. Она не существовала больше — маленькая наивная дурочка. Ну а Берк?

Ариель была слишком напугана, чтобы спокойно подумать, действительно ли он питает к ней какие-то чувства — неужели такое великолепное божество интересуется глупенькой девчонкой? Но все же она грезила о нем каждую ночь до тех пор, пока отец не умер так внезапно, ясным осенним днем.

Тогда она познала скорбь. Тогда ее выдали замуж за Пейсли Кохрейна, и романтическая пелена спала с глаз девушки, и ее место заняла горькая правда. А правда заключалась в том, что мужчины обращаются с женщинами как со своими собаками, лошадьми или слугами только потому, что сильнее. Они используют женщин, безжалостно и грубо.

— У вас действительно есть любовница? — резко спросила она.

— Да, но как только мы поженимся, не будет. По правде говоря, поскольку я не намереваюсь когда-либо разлучаться с вами, думаю, что никогда впредь не смогу завести себе новую любовницу.

Потому что мне предстоит делать то, что делает она теперь.

Ариель едва не вскрикнула от ужаса. Но, может, если он не расстанется с любовницей, — почаще будет оставлять в покое жену?

— Как ее зовут? — спросила Ариель, решив выведать как можно больше и действовать наверняка, но без излишней поспешности.

— Лора, — ответил Берк; вопросительно склонив голову набок. — На кой дьявол вам нужно это знать? Ариель пожала плечами:

— Красивое имя. Мне почему-то показалось, что вы предпочли бы продолжать содержать ее.

Берк не верил ушам. Что за странный разговор? Но Ариель казалась совершенно серьезной. Конечно, это настоящий удар его самолюбию, в этом нет сомнения.

— Нет, я этого не сделаю. Женатый мужчина не должен изменять жене, для меня это немыслимо.

Это не укладывалось у нее в голове. Возможно, для той девочки, три года назад, такое заявление было бы вполне естественным, но не для Ариель Лесли Кохрейн, леди Рендел.

— Не вижу, как это может повлиять на положение вещей или иметь какое-то значение.

— Хотите сказать, что, выйдя за меня замуж, не задумались бы завести любовника?

Ариель невольно рассмеялась, весело, звонко, на мгновение забыв о страхе. Какая нелепость!

— Любовник? — задыхаясь, еле выговорила она.

— И что означает ваш смех? Стали бы вы искать любовника или нет?

Ариель покачала головой, все еще не в силах успокоиться.

— Странный у нас получился разговор. Вы станете моей женой, Ариель?

Ариель мгновенно замолчала и взглянула на Берна, ничуть не обманутая его небрежным предложением, но боясь снова сказать «нет». Наверняка правила мужской игры позволяют прибегнуть к беззастенчивому насилию, мужчины просто не могут иначе.

— Я… я не знаю. Может, вы дадите мне немного подумать.

— Это уже что-то, — улыбнулся Берк. Ариель облегченно вздохнула. Она нашла, пусть временный, выход и не привела Берка в бешенство. Девушка медленно поднялась, каждое мгновение ожидая, что ее рывком опрокинут на софу, но Берк не притронулся к ней.

— Я хотела бы немного отдохнуть.

— Надеюсь, вы не собираетесь выпрыгнуть из окна?

— Нет, конечно.

По правде говоря, Ариель подумывала, как бы покрепче связать простыни.

— Кстати, дорогая, еще один пустячок: я забрал ваши сто фунтов. Даже если вам удастся благополучно приземлиться и ничего не сломать, все равно не на что будет ехать в Америку.

Ариель с криком развернулась:

— Нет! Вы не имели права красть мои деньги! Боже, как я вас ненавижу!

На этот раз дверь открылась, и девушка бросилась наверх. Но Берк не двигался. Она собирается сбежать, или по крайней мере попытаться. Может, проще оставить ее в покое и отпустить восвояси? Любой нормальный человек так бы и поступил. Но он не мог. Берк твердо верил, что сумеет заставить Ариель полюбить себя. Он должен верить этому, иначе окончательно потеряет рассудок.

Берк встал и вышел из гостиной. Он даст ей несколько минут — так, чтобы не хватило времени связать простыни — а потом пойдет следом. Придется просто запереть ее в хозяйской спальне. Окна там высокие и узкие — слишком узкие, чтобы протиснуться в них. Правда, это открытие вряд ли ей понравится. Но тут ничего не поделаешь.

Берк начал неспешно подниматься по лестнице, представляя ее лежащей на постели: одежда разбросана по полу. Волосы разметались, ноги раскинуты…

Берк, нахмурившись, постарался выбросить из головы соблазнительные картины и еще раз перебрал в памяти их разговор в гостиной, если, конечно, эти несвязные реплики можно назвать разговором. Ее поведение совершенно непонятно ему. Она чего-то опасается, явно боится, но в следующую минуту становится вызывающе-враждебной. Все это не имеет никакого смысла. Он просто обязан найти слова, которые могут проникнуть в ее душу, так, чтобы и Ариель прислушалась к нему. Берк не свернет с избранного пути.

Неужели она лжет? Неужели до сих пор скорбит о муже? Нет, что-то здесь не так, что-то явно неладно, и дело вовсе не в ее непонятной неприязни к нему. Ну что ж, у него теперь много времени, сколько угодно, чтобы узнать все ее мысли, хорошие и дурные. Но у них впереди целый вечер. Вряд ли ей будет по душе его общество.

— Ничего не поделаешь, — объявил Берк, обращаясь к потемневшему портрету на стене. — Я поступаю так, как считаю нужным для нас обоих.

Из-за грозы небо потемнело рано. Ариель неподвижно сидела на кровати, бессмысленно глядя в окно. Дождь стучал по стеклу. Сырость проникала в комнату. Ариель рассеянно потирала руки, думая, что, даже сумей она связать простыни, вряд ли удалось бы сбежать в такую погоду.

Вздохнув, она уныло спросила себя, какого дьявола собирается теперь делать. Ей вовсе не хотелось спать на голом матраце, но Берк явился почти немедленно и, молча улыбаясь, снял с кровати все простыни.

Ариель услыхала шаги в коридоре и, мгновенно насторожившись, поднялась. Единственная свеча на ночном столике почти догорела.

— Ариель! Пойдемте, вы должны поужинать. Я все приготовил, а ваш долг — восхититься моими кулинарными талантами.

Ариель сама не знала, что намеревалась услышать от Берка, но, во всяком случае, не этот шутливый вздор. Господи Боже, ведь он похитил ee!

— Мужчины, — отозвалась она наконец, — и близко не подходят к кухне, не говоря уже о том, что ни за что не станут готовить для женщин.

— Ладно, признаюсь, я готовил в основном для себя, но если будете очень милой, можете попробовать немного. Ну как, присоединитесь ко мне?

— Иду, — отозвалась она. Конечно, придется спуститься. Разве у нее есть иной выход? В конце концов, он хотел именно этого, не так ли?

Ариель не позаботилась взглянуть на себя в зеркало, Нет никаких причин беспокоиться о собственной внешности. Она разгладила платье, мельком взглянула на дыру под мышкой, взяла подсвечник и открыла дверь. Берк стоял в коридоре.

Ариель выглядела уличной девчонкой, и при атом столь очаровательной, что Берк с трудом удержался от искушения схватить ее в объятия и осыпать поцелуями, пока она не потеряет голову. Но вместо этого он улыбнулся и предложил ей руку.

— Миледи? Не угодно ли?

Он переоделся в вечерний костюм и выглядел настоящим аристократом, хозяином поместья. Сорочка была ослепительно-белой, панталоны и фрак — угольно-черными. Ариель ничего не сказала, поняв, что с таким человеком будет нелегко справиться. Придется убедить его, что он не хочет ее, что должен отпустить, что она ему не нужна. Сама ее внешность достаточно красноречива, но Берк либо близорук, либо просто не слишком умен.

— Я сделал сандвичи с ветчиной, — объявил Берк, провожая ее в маленькую, обшитую деревянными панелями столовую справа от прихожей. За столом могли усесться человек восемь, а вся мебель, по-видимому испанская, была из тяжелого дерева с искусной резьбой.

— Собственно говоря, я порезал ветчину и хлеб и разложил на блюде, так что вышло похоже на сандвичи. Кроме того, есть еще и черепаховый суп, любезность экономки, живущей поблизости. С вином я ничего не делал, только с величайшей осторожностью вытащил пробку.

Он придержал для нее стул и усадил не во главе стола, а справа от себя, слишком близко, но Ариель старалась держаться спокойно и сдержанно.

— Налить вам немного супа? — спросил Берк. — Прошу прощения, но он ужасно зеленый.

— Он таким и должен быть, — кивнула Ариель. Она сильно проголодалась, и в желудке довольно громко урчало.

«Наконец-то она сказала что-то», — подумал Берк, подвигая себе стул. Ариель начала есть суп, к счастью, довольно вкусный. Берк, увидев, что она взяла солонку и сильно встряхнула над тарелкой, попробовал суп и тоже протянул руку к судку. Они не разговаривали, и если молчание и не было дружеским, то по крайней мере. врагами они себя не чувствовали.

Столовая была погружена в полумрак, только на столе горели свечи в единственном канделябре, бросающие отблески на тарелки с супом и обедающих. И спутанную массу великолепных волос. Ариель не позаботилась даже причесаться, но Берк не возражал. Ему нравилась эта буйная грива, в беспорядке рассыпавшаяся по плечам и спине девушки.