Сон или реальность?

Она вспомнила о том, что сказала накануне Берку. Если сейчас она войдет в дом, не станет ли это доказательством, что все вокруг превратилось во вполне осязаемую реальность? Что она и ее жизнь с Берком — неподдельны и реальны?

Ариель решительно распрямила плечи и галопом поскакала к бывшему дому. Он выглядел совсем заброшенным, словно стоял пустым много лет, а не всего два месяца. Газоны давно никто не выкашивал, ставни на окнах придавали зданию вид дома с привидениями, способного вселить страх в сердце каждого ребенка.

— Я не буду бояться, — повторяла она себе. — Не буду. Я не ребенок. Теперь все по-другому. Я Другая.

Но реальность это или сон? Ты становишься другой только в Рейвнсуорте.

И, как ни странно, Ариель почувствовала, что ладони в перчатках из тонкой йоркской кожи повлажнели. Но она, упрямо сжав зубы, подъехала прямо к крыльцу.

В доме, очевидно, никто не жил. Из трубы не струился дымок. Ни малейшего движения за окнами. Ни огонька. Ничего.

«Если никто НЕ купит Рендел-холл в ближайшее время, он превратится к развалину», — подумала Ари ель, спешиваясь. Привязав кобылку к вязу, Ариель погладила ее по носу.

— Я недолго. Попробую разрушить сны и сразу вернусь, — пообещала она, смеясь над собственной глупостью. Да, она действительно идиотка, но это неважно. Ариель хотелось вновь увидеть этот жалкий несчастный дом, обитель страданий, и воскресить все неприятные воспоминания. Берк наверняка одобрил бы, Ариель знала это. Он сказал бы, что жена хочет очистить ум и душу, избавиться от груза, тяготившего ее так долго.

Передние двери были крепко заперты. Но такие пустяки не могли остановить Ариель. Пошарив за подоконником окна библиотеки, она вытащила ключ, ржавый и пыльный, и вытерла его о юбку. После нескольких неудачных попыток ключ наконец повернулся в скважине, и Ариель вошла в холл. Первое, что она ощутила — холод. Холод и сырость. Ариель вздрогнула, отпрянула, но вынудила себя остановиться. Она здесь, она останется, пока не докажет себе, что…

Что именно? Ариель совсем не была уверена в том, что и как желает доказать, знала только, что, если вспомнит все происходившее в доме, окажется лицом к лицу с призраками давних страхов, сможет навсегда изгнать из сердца воспоминания о прошлых муках, залечить былые раны.

Ариель нервно обхватила себя руками, потерла внезапно покрывшуюся гусиными пупырышками кожу. Раньше здесь не было так чертовски холодно и сыро.

Она шагнула к гостиной. Раздвижные двери были закрыты, и она отвела в сторону створку. Вся мебель укутана в призрачно-белые чехлы голландского полотна. Ариель взглянула на камин и увидела Пейсли, стоявшего рядом, гнусно ухмылявшегося той самой издевательски-высокомерной улыбочкой, которая исчезала только тогда, когда жена отказывалась удовлетворить его каприз. Любой каприз.

Ариель вздрогнула, только сейчас поняв, что стоит неподвижно как статуя, статуя страха, пленница страха. Она покачала головой. Ей здесь ничто не угрожает. Совсем ничего. Пейсли мертв, давно мертв, и его зло похоронено вместе с ним.

Ариель замерла. Снова странный шаркающий звук, словно кто-то ходит наверху. «Мыши, — подумала она. — Вот именно, мыши». Наверх идти не хотелось. Ариель стояла у подножья лестницы, глядя вверх, напрягая слух, пытаясь разобрать, что происходит.

Мертвая тишина.

Ариель положила руку на перила.

О Боже, я боюсь.

— Прекрати немедленно, Ариель.

Звук собственного голоса привел ее в себя. Она в своем старом доме, совсем одна, и остается только проверить, действительно ли мыши заполонили верхний этаж. Ничего особенного.

Но Рендел-холл никогда не был твоим домом. Это его дом. Только его.

Откинув голову, Ариель во всю силу легких закричала:

— И ты, наконец, сдох, жалкий старый негодяй! И начала быстро, почти бегом, взбираться по лестнице. Добравшись до площадки, она повернулась и поглядела вниз. Холл, погруженный в полумрак, выглядел мрачным и молчаливым. Просто дурацкий старый дом. пахнущий плесенью и затхлостью, потому что никто здесь не живет, только и всего.

Ариель посмотрела о сторону длинного коридора: почти в конце, справа — ее бывшая спальня, смежная с комнатой Пейсли. Она вынудила себя медленно направиться по коридору, не глядя по сторонам, останавливаясь и прислушиваясь через каждые несколько шагов.

Ничего.

Она потихоньку открыла дверь в спальню и переступила порог. Здесь тоже чехлы на мебели. Комната выглядела призрачной и почему-то пугающей. Но будь с ней Берк, Ариель нисколько не боялась бы. И, осознав это, она рассердилась на себя. В конце концов, она не слабая беспомощная дурочка! Нет, она сильная.

Только во сне? Здесь реальность, причем опасная реальность.

— Прекрати!

Звук ее голоса, на этот раз чрезмерно высокий и пронзительный, заставил ее улыбнуться.

— Здесь совсем нет ничего страшного. Неужели не видишь, жалкая трусиха?

Ариель быстро подошла к смежной двери, распахнула ее, стараясь произвести как можно больше шума. и заглянула в спальню Пейсли. Удушливый холод, причудливые тени на полу и стенах, зловещий полумрак.

Ариель снова услыхала странный шум:

— Это всего-навсего мыши, идиотка! Она вошла в комнату, стараясь не обращать внимания на бешено колотившееся сердце. Боже, эта комната! Такой страх, такие безнадежность и боль, испытанные здесь. Но виновата не комната. Он, только он, воплощенное зло.

Ариель взглянула в сторону камина и увидела что-то… нет, кто-то был там, слегка колеблющийся силуэт в прозрачных, широких одеждах.

— Кто здесь? — тоненьким от ужаса голосом пролепетала она. — Кто вы? Кто это?

Фигура шевельнулась.

Ариель ничего не смогла с собой поделать. Руки взлетели сами собой, пытаясь отогнать призрак. Из горла вырвался истерический вопль.

Привидение ринулось к ней, и Ариель повернулась, пытаясь проскользнуть через смежную дверь и убежать. Но чьи-то пальцы сомкнулись на предплечье, и Ариель снова взвизгнула, пытаясь разглядеть нападающего.

Но прежде, чем она успела поднять глаза, что-то холодное и твердое ударило ее по голове. Перед глазами замелькали ослепительно-белые искры, и потом… небытие.

Ариель, теряя сознание, медленно повалилась на пол.


Они не нашли ни Ганнибала, ни его дам, но все были в превосходном настроении. Даже Джордж Керлью, обычно самый сдержанный и спокойный из людей, хохотал, слушая одну из знаменитых историй Джошуа о приключениях его и Берка в Португалии. Старый солдат безбожно мешал правду с вымыслом, хотя клялся при этом, что все рассказанное им — истина чистейшей воды.

— Говорю же вам, все так и было, — объявил он, оглядывая завороженную публику, перед тем как произнести заключительную фразу, — козел укусил его. Прямо в зад. В левую ягодицу.

Все еще ухмыляясь, Берк подъехал к конюшне.

— Не повезло, — пожаловался он конюхам. — Немного отдохнем и опять отправимся на поиски.

— По-моему, не стоит беспокоиться, — отозвался Джошуа. — К этому часу кто-нибудь наверняка изловил проклятых тварей и сунул в горшок с супом Джордж снова громко, непочтительно захохотал.

— Разотри хорошенько Эша, — велел Берк Харри, новому конюху, молодому парнишке с широкой щелью между передними зубами.

— Милорд!

— Что, Джорди? Мы не нашли Ганнибала, если ты именно это хотел узнать.

— Нет, это насчет мисс Ариель.

— Что с ней? — мгновенно насторожился Берк.

— Она еще не вернулась. Отправилась поискать Ганнибала, совсем одна, вот уже два часа прошло, а ее все нет, и я что-то беспокоюсь.

— Говоришь, совсем одна?

— Да, и когда я хотел поехать с ней, сказала, мол, никому она теперь ни за пенни не нужна и не хочет больше быть узницей.

«О Боже, — подумал Берк, — О пожалуйста, милосердный Боже, нет, только не это!»

Но вслух сказал как можно спокойнее:

— Два часа? Должно быть, она просто потеряла представление о времени. Мы не будем волноваться, пока…

Он неожиданно замолчал и громко выругался:

— Оседлай Хана, Джорди. Эш слишком устал и вспотел. Десять минут спустя Берк, Джорди, Джордж и Джошуа уже мчались на восток.

— Ты уверен, Джорди? — в сотый раз спросил Берк.

— Она направилась на восток, милорд, — стоял на своем Джорди.


В ноздри бил невыносимый запах. Что-то сгнившее, липко-протухшее, разлагающееся. Ариель задохнулась, с трудом подавляя рвотную судорогу, но вонь еще усилилась. Ариель открыла глаза, пытаясь понять, где находится. Она лежала на холодном жестком полу. Руки связаны за спиной, ноги чем-то замотаны. Ариель повернула голову, поморщившись от пульсирующей боли за левым ухом, и едва удержалась от вопля — на столе лежал Ганнибал с перерезанным горлом, длинная шея свисала с края стола. Кровь капала медленно, равномерно, и рядом с головой Ариель уже натекла маленькая лужица.

Ариель застонала и попыталась отодвинуться.

— Ш-ш-ш, дитя мое. Все хорошо. Доркас здесь. Тебе ничего не грозит.

Доркас.

Ариель не шевельнулась. Душу затопил страх, настолько глубокий, такой парализующий, что она не могла говорить. Доркас стояла на коленях рядом с ней, гладя Ариель по волосам.

— Доркас. — прошептала она. — Ты жива. Я так волновалась за тебя.

— Знаю, знаю, дитя мое. Со мной все в порядке. И с тобой тоже.

Старуха мерно раскачивалась над ней. Ариель заметила, что горничная выглядит, как ужасная старая ведьма из детских сказок — грязные, спутанные волосы, жирная, запачканная едой и кровью одежда, омерзительная вонь исходит от давно немытого тела. Пустые бессмысленные глаза. Глаза безумной.

«Я должна попробовать уговорить ее», — подумала Ариель, хо1Н полна безнадежности окатила ее. Пытаться образумить сумасшедшую? Доркас связала ее и приволокла на кухню. Повсюду разбросаны ножи. Ганнибал зарезан. Доркас убьет ее, совсем как гусака, и так же быстро.

— Доркас, не можешь ли ты развязать меня?

— Развяжу, только очень боюсь его. Он снова изобьет меня.

Старуха поднялась, осторожно, исподлобья озираясь.

— Посмотрю, здесь ли он, — прошептала она и осторожно ступая, шаркающими шагам вышла из кухни.

— Она больше не Доркас, — подумала Ариель. — но кто же он? — Пожалуйста, вернись и развяжи меня, — пробормотала она, но ответом было лишь молчание, молчание и запах крови.

Руки Ариели совсем онемели. Она попыталась освободиться. Несколько минут она тянула, рвала, крутила, но все напрасно. Думай, Ариель! Нужно перерезать веревки.

Она заметила кухонный нож на полке, футах в пяти над головой, сжалась в тугой комочек, и, резко развернувшись, ухитрилась встать на колени. Потом медленно, пытаясь сохранить равновесие, поднялась. Щиколотки связаны слишком туго; придется прыгать, чтобы добраться до полки.

Ариель сумела сделать два крошечных шажка и тяжело упала на бок, ударившись так сильно, что на несколько мгновений потеряла сознание. Она полежала немного, отчаянно пытаясь подавить острую боль в бедре. Отдышавшись, она снова умудрилась подняться, и на этот раз сделала три шага, прежде чем опять свалилась. Только на пятый раз они благополучно добралась до полки и протянула к ножу связанные руки.

Но не смогла дотянуться. Три дюйма. Всего три дюйма отделяло ее от проклятого ножа, от свободы. Ариель едва не вывернула руки из суставов, пытаясь достать до ножа. Бесполезно. Она попыталась найти другой. Всего их было три, и остальные — еще выше. Тяжело дыша, Ариель пыталась справиться с новым приступом безнадежного отчаяния. Она не сдастся. Берк ни за что не отступил бы.

Оглянувшись, она вновь заметила Ганнибала и поклялась отпустить на свободу всех гусей, если удастся выбраться отсюда живой и невредимой. Они такие же пленники, как и она, несчастные, бессильные, ожидающие смерти.

Конечно, это было глупо, но Ариель почувствовала, как на мгновение стало легче.

Острый край. Неужели во всей чертовой кухне ни одного острого края?

Только сейчас Ариель увидела грязь, остатки сгнившей и разлагающейся пищи на каждом столе, пыли, потеки жира.

Должно быть, Доркас направилась прямо сюда и живет в доме полторы недели, как животное, хищное и жалкое, не сознающее, что делает.

Ариель почувствовала, как по коже поползли мурашки, но в это мгновение заметила маленький кривой ножик, воткнутый между кастрюлей и рашпером на дальнем разделочном столе. Опираясь на край стола, она смогла сохранить равновесие и агонизирующе-медленно и неловко начала добираться к цели. Наконец нож оказался совсем близко, и Ариель, задыхаясь, схватила его. Сердце гулко билось, изнемогая от волнения, страха, возбуждения, надежды.

Самым трудным оказалось повернуть нож так, чтобы острый кончик рассек веревки. Она порезалась дважды, прежде чем сумела отыскать правильное положение. Взад и вперед. Взад и вперед. Еще и еще раз. Стреляющая боль пронизала запястья, но Ариель продолжала пилить, чувствуя, как ослабевают узлы.