— Чей это дом?

— Мой, миледи. Его приготовили для вас.

— Для меня? Не понимаю.

Джейми улыбнулся, снял с нее плащ и отбросил в сторону. Этот дом был построен для его матери незадолго до ее смерти. Он вспомнил о нем, когда размышлял, как бы отвлечь Алиту от вывоза контрабанды, и велел навести здесь порядок.

Подводы, на которых предполагалось вывезти груз, должны были прибыть сегодня после полуночи, и Джейми придумал следующий план. Он скажет Алите, что их пригласил в гости сосед-барон, и они уедут из крепости, только не к барону а сюда, в этот лесной домик, чтобы пробыть здесь, пока в замке не завершатся не предназначенные для чужих глаз дела.

Но план его был грубо нарушен, когда Джейми вдруг узнал, что Алита ускакала на прогулку одна.

Сначала он рассердился, потом испугался. А вдруг кто-нибудь обидит ее или испугает? Он никогда себе не простит, если с ней что-нибудь случится.

— Чего вы не понимаете, миледи? — насмешливо спросил Джейми. — Все очень просто. Ваш любящий муж желает побыть с вами наедине.

— Не лгите, милорд. Скажите мне правду. Зачем вы меня сюда привезли? Я знаю, что вы нуждаетесь во мне не больше, чем я в вас.

— Вы ошибаетесь, миледи. И очень скоро я докажу вам, насколько в вас нуждаюсь. — Задумывая этот план, Джейми не собирался нежничать с Алитой, но стоило ему прикоснуться к жене, как его намерения переменились. Им вновь овладело необоримое желание. Да оно никогда и не отпускало его. И будь он проклят, если теперь не даст ему волю. Если эта женщина была готова отдаться Грею, он не станет с ней церемониться и утолит страсть, что гложет его день и ночь.

Алита смотрела на мужа округлившимися от ужаса глазами. Она попыталась кинуться к двери, но Джейми без труда настиг ее и притянул к себе, грубо схватив за волосы. Слезы выступили на ее глазах.

— Животное! — выкрикнула она. — Грубая тварь! Сатана!

— Да, миледи, это все Я. — Поймав оба ее запястья одной рукой, другой он приподнял ее лицо, взяв за подбородок, и закрепил свою победу поцелуем. Затем сказал, мрачно и требовательно:

— И не смейте думать о другом мужчине, пока вы со мной. Забудьте Эвана Грея. Здесь только я, ваш муж, и никто, кроме меня, никогда не будет вами обладать.

— Вы не вольны распоряжаться моими мыслями! — воскликнула Алита.

— Быть может, и так, но сейчас меня интересует лишь ваше тело.

Она попятилась.

— Вы же обещали! Где ваша честь? Неужели вам не довольно Ровены?

— Моя честь покоится в могиле вместе с моим отцом. Нет, миледи, вам меня не устыдить. Я возьму то, что мне причитается.

— Неужели ничто не заставит вас переменить намерения? — спросила Алита дрожащим голосом.

— Нет, миледи. Раздевайтесь. Мне очень хочется увидеть вас обнаженной при свете дня.

7.

Шокированная грубостью Джейми, Алита повернулась к нему спиной, но тут же почувствовала жаркое прикосновение его рук. Когда же он приподнял ее волосы и прильнул губами к шее, Алиту буквально опалил огонь страсти.

— Вам помочь раздеться, миледи? — Теплое дыхание щекотало ей щеку. — Я намерен довести до конца то, что начал.

— Нет, вы не смеете!

— — Смею. Вы моя жена. Я имею законное право на то, что вы предлагали лорду Грею.

— Я ничего ему не предлагала.

— Разве?

Губы Джейми снова прижались к ее шее. Алита, почувствовав возбуждение, попыталась увернуться.

— Вы напрасно меня обвиняете.

Джейми развернул жену лицом к себе и нежно прильнул к ее губам. Поцелуй длился так долго, что Алита перестала сопротивляться. Тогда, слегка отстранившись, он принялся медленно снимать с нее одежду. Из стиснутых губ Джейми вырвался подавленный стон, когда обнажилась ее прекрасная грудь. Они стояли, тесно прижавшись друг к другу, и, когда его напряженная плоть коснулась ее мягкого живота, желание отомстить вдруг исчезло без следа. Его место заняло иное, сокрушительное чувство. Джейми напряженно всматривался в лицо этой малознакомой, в сущности, женщины, пытаясь понять, что происходит в ее душе.

С возмутительной легкостью он освободил Алиту от одежды и прижал к груди. Теперь она уже иначе ответила на поцелуй: нежные губы открылись навстречу, его язык не встречал сопротивления. Алита прильнула к мужу, принимая бурные ласки, с мучительной истомой вспоминая ночь, когда Джейми сделал ее своей женой. Тогда она сражалась изо всех сил, но в конце концов испытала невыразимое наслаждение и, господь свидетель, хотела вновь его пережить.

Джейми то горел, как в огне, то бился в ознобе.

Никогда прежде он не желал женщину с такой неистовой силой. Недаром он всегда старался избегать подобных чувств. Сердце разрывалось от мысли, что Алита может презирать его, считая неотесанным мужланом. Ей нужен Эван Грей, а не Джейми Мортимер.

Но она его жена — и будет принадлежать ему.

Охваченный неистовым желанием, Джейми страстно ласкал, поглаживал нежные груди, и под этими ласками набухали розовые бугорки. Алита вздрогнула, ощутив, как лоно обожгло внезапной вспышкой, и истомно застонала.

Этот стон, казалось, привел Джейми в неистовство. Он упал на колени, осыпая поцелуями грудь, живот, спускаясь все ниже… Алиту охватил ужас. Он приближался к самому потаенному. Неужели этот дикарь решится.., решится…

— Джейми, нет!

Она вцепилась в черные волосы, пытаясь заставить мужа подняться на ноги, но он продолжал свой головокружительный путь. Приблизившись к золотистому треугольнику, Джейми замер и в следующее мгновение уже упивался медвяной сладостью потаенного.

Алита вскрикнула и попыталась высвободиться, но Джейми не знал пощады и продолжал восхитительную пытку, пока она не застонала в истоме. Тогда он подхватил жену на руки и отнес на ложе, покрытое мехами. В порыве страсти он разорвал на себе одежду и с торжествующим криком вошел в нее…

— Проклятие, Алита, — задыхаясь, выговорил Джейми, когда почувствовал, как напряглось ее тело, — я не могу удержаться. Вы околдовали меня, миледи. Я не хотел, чтобы это случилось, но теперь ни о чем не жалею. Можете ненавидеть меня, но сейчас позвольте вас любить.

Стоило разгоряченной мужской плоти соприкоснуться с ее увлажнившимся лоном, она забыла обо всем. Когда его сильное тело ритмично устремилось к последнему исступлению, она почувствовала, как отзывается ее собственное тело. А когда он нашел губами ее грудь и принялся настойчиво и нежно ласкать языком набухший розовый бутон, Алита и вовсе перестала владеть собой.

— Джейми, прошу тебя!

— О, милая моя, как я мечтал услышать эти слова!

Он снова задвигался, стремительно приближая мгновение высшего блаженства.

Алита выдохнула его имя.

Сквозь пелену безумия она услышала, как Джейми вскрикнул, почувствовала, как излилось его семя, и провалилась в наслаждение. Потом они долго лежали, не в силах шевельнуться. Наконец Алита отодвинулась от мужа. Поразительно, что это бурное, яростное совокупление доставило ей столько радости. Как им удалось так быстро перейти от гнева и ненависти к полному самозабвению? Не давало покоя чувство вины за то, что она так легко уступила и испытала такое счастье.

— Раскаиваетесь, миледи? — тихо спросил Джейми.

Он видел, как изменилось выражение ее лица, и отлично понимал, о чем она думает. Его жена все еще считала, что он не достоин ее, стыдилась того, что сейчас произошло. Джейми положил ногу на ее бедро, чтобы не дать Алите встать.

— Сожалею о том дне, когда вы появились в Виндзорском замке.

В ее голосе слышалась горечь. Сообразив, что все еще совершенно обнажена, Алита залилась краской и попыталась прикрыть наготу.

— Нет, миледи, не нужно от меня прятаться. — Джейми вытащил меховое покрывало из ее рук. — Я не люблю спешить. Я хотел насладиться вами не торопясь, но гнев и вожделение, которые буквально раздирали меня, взяли верх. Я думал, что, овладев вами, утолю это безумное желание, но ошибся. Для того чтобы его утолить, потребуется, наверное, вся жизнь.

Или, по меньшей мере, весь сегодняшний день.

— Я не позволю снова себя унизить.

Джейми, прищурясь, оглядел жену: голубые глаза, пылающие яростью, вызывающе вскинутый подбородок и румянец гнева на щеках. Она была великолепна.

Алые губы, припухшие от поцелуев, порозовевшее тело, роскошные белокурые волосы, рассыпавшиеся по плечам. На него вновь нахлынула волна страсти.

— Унижение не имеет ничего общего с тем, что я собираюсь делать.

Низкий грудной голос точно ласкал ее. Алита вдруг поняла, что в этом человеке с его дикой красотой и гордыми повадками есть какое-то необыкновенное благородство. Если бы он не явился как снег на голову и не заставил ее выйти за него замуж, все могло бы быть по-другому. При иных обстоятельствах сила его убеждения и смелые попытки защитить имя отца могли бы даже пробудить в ней восхищение. Но поведение в брачную ночь, простыня, вывешенная на всеобщее обозрение, — этого она простить не могла. А теперь Джейми заставил ее испытать чувства, которых она не желала испытывать, сделать то, чего она стыдилась.

— О чем вы думаете? — спросил Джейми.

Его взгляд скользнул по ее упругим грудям. Он протянул руку и коснулся пальцем соска. Алита отпрянула, как от огня.

— Я думаю о том, что хочу уехать отсюда.

Джейми принялся за другой сосок, зачарованно глядя, как розовый бутон растет и набухает от его прикосновений.

— Завтра. Или послезавтра, — рассеянно пообещал он.

— Нет, я не позволю грубому мужлану распоряжаться мной! Не хочу знаться с человеком, который позорит жену, поселив любовницу под одной с ней крышей.

Джейми замер.

— Я вас не позорю.

— Лжец! Почему вы не отдали меня лорду Грею?

Вы омерзительны!

Алита с отчаянием смотрела, как Джейми стягивает с себя разорванную одежду. Через несколько мгновений он предстал перед ней во всем великолепии мужской силы. Он был так красив, что у нее захолонуло сердце.

— Зато вы — обольстительны, миледи. Разведите-ка ноги и примите своего мужа.

Алита ахнула.

— Ваша грубость оскорбляет меня. Я ваша жена, а не продажная девка.

Джейми был так близко, что она почувствовала настойчивость его желания, но на этот раз твердо решила не уступать. Она не желала быть лишь пешкой в его игре. Страсть этого человека к женщинам не ведала удержу. Алита была уверена, что Джейми Мортимер негодяй, однако ее тело отозвалось на его поцелуй взволнованной дрожью.

А Джейми снедал безумный гнев. Гнев на самого себя. Он понимал, что Алита испытывает к нему лишь презрение, но не мог выпустить ее из своих объятий.

Он попал в ловушку ее обольстительной прелести, и всепоглощающее желание терзало его нещадно. И сейчас, когда эта очаровательная женщина так сладостно билась в его объятиях, он забыл о своем гневе. Время сожалений наступит потом — гораздо позже.

— Да, миледи, вы — моя жена, — ответил Джейми. — И надеюсь, вы помните это.

Его губы жадно прильнули к ее губам. Алита почувствовала, что собственное тело перестало принадлежать ей, подчинившись его нежным, страстным прикосновениям.

Да, Алита не осталась равнодушной к его ласкам, но ему хотелось большего: хотелось услышать, как она взволнованно шепчет о своем желании, хотелось завладеть душой этой красавицы. Раздвинув коленом ее бедра, он потерся о чувствительный холмик у основания ног. Алита застонала, стиснула его колено бедрами и подалась вперед.

— Ты хочешь меня, — прошептал Джейми ей на ухо. — Оседлай мое колено.

— Нет! — закричала Алита.

Она была доведена почти до исступления, но пыталась вновь обрести самообладание, чтобы в очередной раз не оказаться жертвой его вожделения. Изо всех сил Алита толкнула мужа в грудь, чтобы освободиться. Но сопротивление лишь больше распалило его.

— Скажи, Алита, скажи! — В его голосе появилась хрипотца.

— Нет!

Он резко убрал колено и накрыл золотистый треугольник ладонью. Осторожно, медленно в увлажненное лоно скользнул один палец, потом другой, а большой палец принялся теребить нежный бутон желания.

— Будь ты проклят! — кричала Алита.

— Это все, что ты хочешь сказать мне, любовь моя?

Пальцы неутомимо делали свое дело, Джейми наклонился и легко прикусил сосок.

Самообладание покинуло Алиту.

— Я хочу тебя, Джейми! Я больше не могу!

Сам измученный не меньше жены, Джейми убрал руку и тотчас же вошел в нее. Алите казалось, она не выдержит — так велико было наслаждение. Его затуманенные страстью глаза не отрывались от ее лица, а движения стали почти лихорадочными. Он угадал мгновение, когда она достигла высшего блаженства: тело ее напряглось, на лице появилось удивленное выражение, а с нежных губ сорвался вопль. Больше он ничего не сознавал, воспарив на волне восторга куда-то в поднебесье.

* * *

Они не выходили из дома два дня и две ночи.