Сандра Дюбэй - Ночной всадник

Блисс хотела постучать снова, но рука ей не повиновалась. Она знала, что не вынесет унижения, если увидит Кита с любовницей. Может быть, просто повернуться и уйти? Вернуться в замок, покориться своей судьбе и навсегда забыть о чувствах, связывавших ее с Китом? Разве не будет это лучше для них обоих? Конечно, лучше…

– Блисс!

Погруженная в свои мысли, Блисс не заметила, как распахнулась дверь. На пороге стоял Кит, облаченный в штаны и наскоро застегнутую рубаху.

– Что ты здесь делаешь? Неужели приехала одна?

– Нет. – Блисс вдруг стало трудно говорить. – Не одна. Со мной Айзек.

Взглянув ей через плечо, Кит заметил под деревом Айзека. Рядом с ним паслись привязанные кони.

– Кит, можно мне войти? – спросила Блисс. – Если… если только… у тебя…

Легкая усмешка тронула уголки его губ.

– Я один, – заверил ее Кит. Он взял ее за руку и ввел в дом. – Ты замерзла. Иди к огню.

Вся хижина состояла из одной комнатки с низким потолком. В углу, гоня прочь ночной холод, горел огромный камин. С одной стороны от него Блисс увидела стол и несколько стульев, с другой – большую резную кровать, накрытую синим бархатным покрывалом. Странно выглядело это роскошное ложе в бедном деревенском домике. Покрывало было смято: очевидно, Блисс подняла Кита с постели. На полу у кровати горела единственная свеча, и на потолке плясали зловещие тени. Дощатый пол, истертый ногами многих поколений деревенских жителей, покрывали несколько вытертых ковриков. Однако в этом бедном жилище витал дух уюта и покоя, которого никогда не чувствовала Блисс в роскошных замках и особняках, где прошли ее детские и отроческие годы.

– Твой опекун сильно разозлился, когда ты вернулась без Вилльерса? – спросил Кит, глядя, как она греет руки у огня.

– Просто из себя вышел, – ответила Блисс. – Запер меня в спальне и поклялся не кормить и не поить, пока я не соглашусь на замужество.

– Но ты сбежала, – заметил Кит.

– Я вспомнила, как ты приходил ко мне в спальню, нашла потайной ход и добралась до комнаты Айзека.

Кит расхохотался.

– И тебя не хватятся?

– До утра – нет, – тихо ответила она. – Кит, я… я не могла не прийти. Они заставят меня выйти за Стивена. Заставят, я знаю! Их ничем не остановишь! Но мне ненавистна сама мысль о том, чтобы… – щеки ее запылали, – чтобы принадлежать ему.

– Зачем ты пришла ко мне, Блисс? – хриплым, напряженным голосом спросил Кит.

У нее не хватало духу поднять глаз.

– Кит, я не смогу жить, не зная, что такое настоящая, истинная любовь. Мне нужно узнать, хотя бы на одну ночь, что бывает, когда двое по-настоящему любят друг друга. Знаю, я… ты… – Голос девушки дрогнул, сорвался. Дрожащими пальцами она расстегнула плащ, и он упал к ее ногам. – Пожалуйста, Кит, не прогоняй меня!

Кит молча смотрел на нее. Под плащом на Блисс не было ничего, кроме тонкой, почти прозрачной ночной рубашки, тело ее просвечивало в свете камина нежным розовым силуэтом. Золотые и алые отблески пламени плясали в обрамляющих лицо рыжих волосах. Кит закрыл глаза. Его охватило желание – все то же бурное, необоримое желание, что испытал он в первый же миг их первой встречи.

– Блисс, – сдавленным голосом начал он, – ты уверена…

– Никогда и ни в чем, – молитвенно сложив руки, прошептала Блисс, – я не была так уверена, как в том, что делаю сейчас.

– Но что, если… после…

– Тс-с-с! – Девушка прижала розовые пальчики к его губам. – Не думай о том, что после; думай только о том, что сейчас.

Рубаха Кита была расстегнута: Блисс подняла дрожащую руку и положила ладонь ему на грудь. Глаза их встретились, и Блисс утонула в темной глубине его взгляда. Он сжал в ладонях ее лицо – и у девушки пресеклось дыхание. Кит прильнул губами к ее губам. Ноги Блисс отказались служить ей, она поняла, что сейчас упадет, – но Кит уже подхватил ее на руки и понес к теплой постели.

Дрожащими руками он развязал тесемки на ее ночной рубашке и стянул шелк с плеч, что были нежнее шелка. Рубашка полетела на пол, и взгляду Кита открылась жемчужно-мраморная красота, видения которой преследовали его уже много дней и ночей.

Блисс порозовела и закрылась руками. Кит ласково улыбнулся ей.

– Тебе нечего стыдиться, – сказал он. – Никогда еще я не видел такой прекрасной женщины.

Встав у кровати, он стянул рубаху и снял штаны. Блисс, вспыхнув, отвела глаза.

– Не бойся меня, Блисс, – прошептал он, ложась рядом. – Так выглядят все мужчины.

– Знаю, но все равно боюсь, – призналась Блисс. – И все же…

Он положил руку ей на бедро. Блисс вздрогнула и, в свою очередь, робко дотронулась до его щеки. Прядь темных волос скользнула у нее меж пальцев, наклонив голову, Кит начал целовать ее губы, лицо, шею, грудь… Вот его губы поймали розовый сосок, уже твердый и напряженный, похожий на бутон неведомого цветка. Наслаждение пронзило Блисс, как молния, и она выгнулась навстречу губам Кита, не в силах насытиться его поцелуями и прикосновениями. Тело ее плавилось в огне страсти, а где-то в недрах женского потаенного естества рождалась жгучая жажда того, о чем она и не могла и мечтать в своей девичьей постели.

Кит накрыл ее своим тяжелым жарким телом и осторожно раздвинул ей ноги. А потом…

Неожиданная боль ошеломила и испугала девушку, резко напомнив нападение Стивена в лесу.

– Нет! – извиваясь под ним, вскричала Блисс. – Не надо! Мне больно!

Кит немедленно отодвинулся. Он тяжело дышал, лицо его взмокло от пота, глаза пылали страстью, но он понимал ее страх.

– Тс-с-с, любовь моя! – прошептал он, целуя ее. – Я не хочу делать тебе больно. Это продлится всего секунду. Так всегда бывает в первый раз. Доверься мне, Блисс. Позволь любить тебя.

Блисс подняла глаза. Как же она желает его!

– Да, – прошептала она. – Люби меня, Кит. Люби меня скорее.

Она заставила себя не шевелиться и прикусила губы, чтобы сдержать крик, уверенная, что за испытанной болью последует новая. Но боли больше не было – только наслаждение. Сперва – легкое, ускользающее, почти незаметное, оно распускалось в ней подобно цветку, пока, наконец, Блисс не забыла обо всем, кроме того сладостного чуда, что рождалось в глубине ее существа.

Кит пошевелился, и Блисс застонала. С новой силой он покрыл ее щеки и шею быстрыми поцелуями. Сперва он двигался медленно и осторожно, затем – все быстрее и быстрее, пока не унес Блисс далеко за пределы страха и боли, к вершинам такого наслаждения, какое не мерещилось ей даже в самых дерзких снах.

Потом Блисс лежала в его объятиях, и Кит нежно целовал ее.

– Дальше будет еще лучше, – говорил он. – Ты привыкнешь к новым ощущениям, не будешь так нервничать – и все станет еще лучше, милая моя Блисс.

Блисс улыбнулась и погладила его по щеке. Она не поверила словам Кита: разве может быть на свете что-то лучше того, что они только что испытали вдвоем?

Ничто, думала она, лежа в теплой постели в объятиях любимого. Лучше не бывает.

Кит убрал с ее щеки рыжий завиток волос, и Блисс нежно улыбнулась в ответ.

– Близится рассвет, – с сожалением сказала она. – Мне скоро уезжать.

– Ты вернешься тем же путем, каким сбежала? – спросил Кит.

– Да. – Взяв его за руку, она перебирала сильные пальцы. – Айзек обещал подождать меня и проводить обратно. Я вернусь в спальню прежде, чем сэр Бейзил отопрет дверь. Он и не заметит, что я куда-то уходила.

– Каков мерзавец! – проворчал Кит. – Неужели и вправду собирается морить тебя голодом, пока ты не сдашься?

– Похоже, что так, – согласилась Блисс.

– У меня есть хлеб и мясо. Я заверну тебе с собой.

Обняв возлюбленного, Блисс положила голову ему на плечо и крепко прижалась к нему.

– Ах, Кит, – вздохнула она, – как я не хочу выходить замуж за Стивена! Только бы найти способ, чтобы избежать этого замужества! Я думала, что ночь с тобой придаст мне сил и поможет смириться с неизбежным. Но теперь… – Она вздрогнула. – У меня кровь леденеет в жилах, стоит лишь подумать, что Стивен будет лежать со мной в постели, вот как ты сейчас.

Кит молчал, угрюмо глядя в сторону.

– Боюсь, Блисс, – заговорил он наконец, – твой опекун не из тех людей, которых легко заставить изменить планы. А Вилльерсы так жаждут запустить лапы в твой кошелек, что ни за что не откажутся от своего намерения.

– Знаю, – согласилась Блисс. – Но, Кит, я… Я не люблю Стивена. Он мне даже ни чуточки не нравится! Я люблю тебя!

Кит вдруг сбросил с себя ее руку и вскочил с кровати. Ошеломленная, Блисс смотрела, как он натягивает рубаху и штаны, подходит к буфету и принимается резать хлеб и мясо.

– Кит! – позвала она, обескураженная такой внезапной сменой настроения. – Разве ты не слышал, что я сказала? Я люблю тебя!

– Слышал, – ответил он, не оборачиваясь.

Только завернув еду в чистую салфетку и положив на угол стола, Кит обернулся к ней. К этому времени он справился со своими чувствами: лицо его было бесстрастно, а глаза непроницаемы, как темная осенняя ночь.

– Блисс, ты не должна меня любить, – твердо сказал он. – У наших чувств нет будущего, и ты это знаешь.

– Ничего я не знаю! – вскричала Блисс. От этих слов на глаза ее навернулись слезы. – Почему ты так говоришь?

– Потому что это правда! – Кит тряхнул головой. – Ты – знатная леди. Владелица нескольких огромных поместий. Твое место – при дворе, в шелках, бархате и драгоценностях. А я – разбойник. Днем я отсыпаюсь, а вечером выхожу на промысел: граблю проезжающих и этим живу.

– Ты можешь бросить свое ремесло! – горячо воскликнула Блисс.

– Не могу, – отрезал он.

– Но почему?

Кит подал ей ночную рубашку и подождал, пока Блисс наденет ее и застегнет на все пуговицы.

– Когда ты унаследовала замок Четем, – начал он, – большинство слуг лорда де Уайлда оказались на улице. Многие из них – уже старики. У них нет ни домов, ни семей. Я… я был в большом долгу у лорда де Уайлда, поэтому счел себя обязанным позаботиться о его верных слугах.

– И вышел на большую дорогу, чтобы накормить их, – догадалась Блисс.

– Верно, – подтвердил Кит. – Так я и сделал. Они зависят от меня, Блисс. Еда, одежда, крыша над головой – все это добываю им я.

– Айзек рассказывал мне об этих людях, – заметила Блисс, – и я тогда сказала, что, если бы знала, непременно помогла бы им.

– От тебя они не приняли бы помощи, – ответил Кит. – Большая часть из них скорее станет голодать, чем возьмет золото из рук…

– Захватчицы, – с горечью закончила Блисс. – А как насчет краденого золота?

Кит отвел взгляд.

– Твое золото для них все равно что краденое.

Блисс сунула ноги в сапоги и накинула плащ.

– А вы, мастер Разбойник, тоже считаете меня воровкой? – язвительно поинтересовалась она.

– Было время, – ответил он, – когда я тоже видел в тебе захватчицу, врага, неправедно завладевшего замком. Но скоро понял: не твоя вина в том, что ты унаследовала Четем, и…

– Как великодушно с твоей стороны! – фыркнула она. – А тебе не приходило в голову, что лорд де Уайлд, которым вы все так восхищаетесь, предал короля и страну?

– Не смей так говорить о лорде де Уайлде! – резко оборвал ее он.

Блисс уже открыла рот, чтобы ответить, но прикусила язык. Она не хотела с ним ссориться – только не сейчас, когда еще так свежи воспоминания о ночи, сделавшей их одним целым.

– Хорошо, – мягко заговорила она, – не будем спорить о лорде де Уайлде. Лучше подумаем, как нам бороться с сэром Бейзилом и Вилльерсами.

– Я уже сказал тебе, Блисс, – напомнил ей Кит, – это невозможно.

– Нет, послушай меня! – настаивала Блисс. – Ты говоришь, что крестьяне возьмут деньги только у тебя – хорошо. Я буду давать деньги тебе, а ты – им! Они даже не узнают…

– Никогда! – прервал ее Кит. – Я не стану жить на содержании у женщины. Я не продаюсь и не покупаюсь, а сам зарабатываю себе на жизнь – пусть даже грабежом на большой дороге!

– Черт тебя побери, Кит Квинн! – вскричала Блисс. – Ведь мы можем быть вместе! Неужели ты не хочешь быть со мной?

Но Кит ожесточил свое сердце. Он хотел быть с ней сильнее, чем она могла себе представить, – но слишком много непреодолимых препятствий разделяло их. Пусть лучше Блисс возненавидит его. Лучше ненависть, чем безнадежная любовь и разбитое сердце!

– Нет, – холодно ответил он, – я не хочу быть с тобой.

Блисс ахнула, не в силах поверить его словам.

– Я тебе не верю! – прошептала она. – Как ты можешь говорить такое после… после…

Кит отвернулся, боясь выдать себя выражением лица.

– Миледи, вы пришли ко мне по собственной воле и предложили себя. Я, знаете ли, не каменный. Но это не значит, что я мечтаю провести с вами всю оставшуюся жизнь.

– Лжешь! – задрожав, выдохнула Блисс. – Лжешь!