Карта Паркового округа появилась на проекционном экране, территория была разделена на секторы красными линиями, которые Митч и Расс Стайгер нарисовали в пять утра. Команды поисковиков пронумеровали в соответствии с номером сектора.

Были выданы инструкции относительно техники, предметов поиска и на чем заострять внимание руководителя группы при звонке ему. Затем Митч передал микрофон Стайгеру, который добавил приказы и уточнил детали для людей шерифа, рейнджеров и их конных помощников из числа горожан, а также для членов спортивного клуба, которые будут прочесывать поля и лесистые участки за пределами города на снегоходах.

Когда всем присутствующим, включая и работников СМИ, были розданы ориентировки, на экране появилась фотография Джоша. В комнате установилась тишина. Умолкли все разговоры. Исчез шелест бумаги. Тишина была так же тяжела, как наковальня. Казалось, что мягкий шум видеокамер подчеркивал и каким-то образом усиливал ее. Каждый взгляд, каждая мысль, каждая молитва, каждое сердцебиение были сосредоточены на экране. Джош смотрел на них со своей солнечной щербатой улыбкой, со своими запутанными завитками мягких каштановых волос; каждая веснушка была знаком невинности, таким же символом детства, как форма Бойскаута-малыша, которую он носил с такой гордостью. Его глаза сверкали от волнения за все, что жизнь должна была предложить ему.

— Это — Джош, — сказал Митч тихо. — Он — хороший мальчик. У большинства из вас есть маленькие мальчики, такие же, как он. Доброжелательный, предупредительный, хороший ученик. Счастливый, невинный, маленький ребенок. Он любит заниматься спортом и играть со своей собакой. У него есть младшая сестренка, которая сейчас задает всем вопросы, где он. Его родители — хорошие люди. Большинство из вас знает его мать, доктора Гаррисон. Многие из вас знают его папу, Пола Кирквуда. Они хотят, чтобы их сын вернулся. Давайте сделаем все от нас зависящее, чтобы это произошло.

На мгновение повисла тишина, затем Расс Стайгер хриплым голосом отдал приказ своим группам выходить, и поисковые группы начали покидать комнату. Митчу хотелось пойти с ними, но бремя должности помешало это сделать. Его работа иметь дело с прессой, с мэром и муниципальным советом. Должность шефа полиции часто менее всего имела отношение к оперативной работе полиции, какой он когда-то занимался. Теперь ему приходилось больше заниматься политикой, о чем он никогда раньше не заботился. Он был полицейским до глубины души. Чертовски хорошим полицейским… когда-то давно.

Его взгляд невольно задержался на Пэйдж. Она поймала его так же быстро, как форель ловит муху, изящно поднялась и направилась к нему, в то время как ее коллеги остались сидеть, быстро записывая что-то в блокнотах и бормоча в диктофоны.

— Митч! — Она прошла через подиум, ловко перешагнув провод, идущий от микрофона. Ее выражение лица было идеально — раскаяние и сожаление в связи с только что услышанным. — О прошлой ночи… Я не хочу недомолвок между нами.

— Я уверен, это так, — сказал Митч холодно. — Они мешают получить вам преимущество.

Пэйдж одарила его грустным взглядом, каким она часто пользовалась, чтобы растопить ледяную стену мужского сопротивления. Но Митч Холт не купился на ее провокацию, и она мысленно назвала его сукиным сыном. За свой эксклюзивный репортаж прошедшей ночью Пэйдж заслужила слова похвалы от директора новостного канала и руководителя программы. Но ее агент имел только два слова, характеризующие сенсацию, — денежные знаки. Если она смогла бы опередить других в этой истории, это означало бы серьезные деньги, возможно даже предложение от одного из более крупных сетевых филиалов. Она нацеливалась на Лос-Анджелес. Теплый, солнечный Лос-Анджелес. И неважно, куда ее занесет сейчас, но она взорвет этот забытый Богом холодильник. Однако на ее пути стоял Митч Холт, опороченный, побежденный рыцарь, отстаивающий устаревшие идеалы.

— Мне жаль, если вы думаете, что это — моя единственная мотивация, — продолжила Пэйдж. — Я не барракуда, Митч. Да, я хочу сделать хороший материал из случившегося, как любой репортер в этой комнате. Но меня в первую очередь беспокоит этот бедный маленький мальчик.

Митч не моргнул и глазом.

— Оставьте это медиакомпаниям. Для Нильсена, например.

Пэйдж прикусила язык. Краешком глаза она увидела, как Генри Фостер, распихивая людей, старается пробраться к ним. Она уже чувствовала его сердитый взгляд, который, казалось, прожигал ее насквозь. Больше всего Фостер ненавидел, когда телевизионщики опережали его, особенно если этим счастливчиком была женщина. Но прежде чем Фостер смог вклиниться в их разговор, в ее поле зрения появилась агент О’Мэлли.

— Пресс-конференция начнется в ближайшее время, мисс Прайс, — сказала она, жестом предлагая Пэйдж сойти с подиума. — Почему бы вам не выпить чашечку кофе с хорошим масленым пончиком?

Предложение сопровождалось стальной улыбкой. Пэйдж посмотрела вниз на Меган О’Мэлли. Ее позабавила мысль, что эта женщина пришла на помощь человеку, который старается держать ее в тени. Она мельком взглянула на них, размышляя. Ни то ни другое лицо не выражало ничего, что, по образу мышления Пэйдж, говорило о чем-то большем, чем работа. Она отступила к кофейнику и подняла руки, как бы выражая капитуляцию.

— И пусть все это повиснет прямо на твоих бедрах, — пробормотала Меган под нос, возвращаясь на свою позицию за первым столом. Она поймала косой взгляд Митча и нахмурилась. — Недосып делает меня жестокой.

Шеф поднял бровь, перелистал бумаги и включил микрофон.

Для пресс-конференции было крайне мало информации. У них нет подозреваемых. У них нет свидетелей. У них нет улик, кроме записки, которую оставил похититель, но он не будет обнародовать ее содержание под тем предлогом, что это может поставить под угрозу расследование в дальнейшем. И он официально заявляет, что полицейское управление Оленьего Озера, наряду с другими привлеченными агентствами, принимает все возможные меры, чтобы найти Джоша и задержать его похитителя.

Расс Стайгер добавил, что департамент шерифа будет работать круглосуточно. И он будет контролировать поиск самолично. Заявление было сказано с бравадой, рожденной чувством собственной важности. Юрист Паркового округа Руди Стович разъяснил, что преследование необходимо проводить полностью в рамках закона. Меган рассказала об обычных действиях Бюро, включающих помощь в следствии, предоставление лаборатории и составление протоколов, официальных документов и отчетов по требованию полиции и ведомства шерифа.

И тут началось настоящее безумство! Репортеры пытались получить как можно больше информации. Они требовали внимания, выкрикивали вопросы, стараясь перекричать друг друга.

— Это правда, что вы ищете известного педофила?

— Родители будут делать заявление?

— А ФБР подключат?

— Они знают о ситуации, — ответил Митч и подвел итоги всему сказанному. — У нас уже есть три агентства, работающих по этому делу. В нашем распоряжении все ресурсы БКР. В настоящее время мы не думаем, что Джоша увезли далеко отсюда. Если возникнут подозрения, что похититель сбежал в другой штат, незамедлительно подключится ФБР. Но в то же время я считаю, что все привлеченные структуры отлично подготовлены, чтобы справиться с ситуацией.

— Это что — обычная практика оставлять восьмилеток без присмотра на ледяной арене?

— Имелись ли случаи растления малолетних в Оленьем Озере раньше?

— Верно ли, что мать мальчика просто забыла его на катке?

Лицо Митча напряглось от гнева, и он обрушился на репортера из «Пионер пресс»:

— Нет никакого «просто». Доктор Гаррисон боролась за жизнь человека в отделении неотложной помощи, а не просто забыла своего сына, и вы никоим образом не должны заставлять ее чувствовать себя виновной за его похищение.

— А как насчет заявления отца? Он говорит, что дирекция катка и хоккейный тренер должны нести ответственность…

— А как вы, Шеф Холт? — поднялась Пэйдж. — Вы считаете себя ответственным?

Он встретился с ней глазами и, не моргнув, ответил:

— В некотором роде да. Как шеф полиции. Это, в конечном счете, моя обязанность — сохранять безопасность граждан этого города.

— Это строго ваша профессиональная философия или ваше чувство вины, связанное с вашим личным…

— Мисс Прайс, — он с трудом выдавил ее имя. — Я полагаю, что вчера я совершенно ясно дал вам понять, что этот случай никоим образом не должен быть связан ни с каким другим. Мы здесь, чтобы поговорить о Джоше Кирквуде и наших усилиях найти Джоша Кирквуда. Время!

Меган наблюдала за этой словесной дуэлью, все ее внимание было сосредоточено на Митче. Ей казалось, что она чувствует, как его гнев вибрирует в воздухе вокруг него. Что-то в оборонительном положении плеч, прямой линии плотно сжатого рта подсказывало ей, что удар, нанесенный Пэйдж Прайс, пришелся ниже пояса. Меган убеждала себя, что в ней заговорило просто чувство справедливости, и не более, не что иное, как лояльность, которую она испытывала бы и к любому другому полицейскому. Она поднялась на ноги, желая отвести огонь от него.

— От имени БКР я хотела бы поставить дополнительный акцент на том, что сказал шеф полиции Холт. Важно, что здесь мы держим в центре внимания Джоша Кирквуда. Важно, что мы привлекли внимание ваших читателей, слушателей и зрителей к Джошу. Нам нужно, чтобы он оставался в сердцах и умах всех, с кем нам удалось связаться. И мы очень просим, чтобы его фотография получила максимальное распространение. Радиокорреспонденты! Дайте слушателям детальное описание Джоша и его одежды, какая была на нем, когда его видели в последний раз. Если будет хоть один шанс, что кто-то видел его, мы должны сделать все возможное и быть уверенными, что эти люди узнают Джоша как жертву преступления.

— Агент О’Мэлли, это правда, что вчера был ваш первый день работы в Оленьем Озере?

Меган холодно взглянула на Генри Фостера, проклиная себя в душе, что добровольно выдала эту информацию Пэйдж Прайс вчера вечером.

— Я не вижу связи между вашим вопросом и тем, что я только что сказала.

Он пожал плечами без тени смущения:

— Это тоже новость.

Многие согласно закивали головами.

— Мисс О’Мэлли, вы можете сказать нам, сколько женщин занимают должность полевого агента в БКР?

— Агент О’Мэлли. — жестко поправила Меган. И это все, что ей, сучке, надо для ночного эфира?! Ну… Она уже могла представить, как поднимается кровяное давление у Брюса Де Пальмы. Меган медленно втянула воздух и изо всех сил попыталась найти наиболее дипломатический способ сказать ей: «Вали отсюда, сука!»

— Женщин-агентов в Бюро довольно много.

— Да, понятно! Но это в штабе, в офисах. А как относительно «поля»?

Митч оттеснил Меган подальше от микрофона.

— Если никто из вас больше не имеет вопросов непосредственно о похищении Джоша Кирквуда, тогда мы должны закончить пресс-конференцию сейчас. Я уверен, все вы сможете понять, что у нас очень много более важных дел, требующих нашего внимания. У нас есть пропавший ребенок, и каждая секунда, которую мы здесь потратим впустую, может иметь значение. Спасибо.

Он выключал микрофон и кивнул Меган в сторону боковой двери, через которую можно было выйти из комнаты, минуя жужжащий рой журналистов и телевизионщиков. Меган с готовностью откликнулась на его призыв. Оглянувшись, она заметила, что и Стайгер, и юрист округа не спешили покидать зал, ловя последние минуты внимания со стороны пишущей братии. Репортеры ринулись вперед, чтобы вырвать еще одно заявление, сделать еще один кадр дня. Пэйдж поймала шерифа, опередив Фостера на шаг. Она подняла большие голубые глаза на Стайгера с фальшивым выражением крайней заинтересованности и благоговения, и шериф самодовольно расправил плечи и выставил вперед грудь.

— Она не тратит время впустую, поймала себе утешительный приз, — шепнула Меган, когда Митч открыл дверь.

— Лучше он, чем я.

— Это точно.

Они оба вздохнули с облегчением. Меган прислонилась к стене, на минуту почувствовав полный покой…

Они ускользнули в гараж, в котором когда-то размещался весь парк пожарных машин Оленьего Озера — все три. Одна из них оставалась до сих пор там на правах раритетного экспоната. Большую часть гаража теперь занимала пара фургонов, предназначенных для парадов. Тот, что был поближе, превратился в гигантскую форель из стекловолокна, прыгающую из лужи синей стекловолоконной же воды. Проволочная сетка была закреплена по сторонам фургона и наполнена голубыми и белыми бумажными салфетками, чтобы образовать декоративные волны на поверхности. Блестящая табличка, прикрепленная к заднему бортику фургона, приглашала всех до одного ПОЙМАТЬ ВЕСЕЛЬЕ в Дни форели, 6, 7 и 8 мая.