Мадлен стояла, затаив дыхание, во все глаза глядя на Рейна. Ее сердце производило мучительно тяжелые удары, а в голове кружилась карусель суматошных мыслей.

— Неужели на этот раз ты потеряла дар речи? — спросил он мягко.

— Полагаю, что потеряла, — ответила она, едва одолев сухость в горле.

Услышав свой дрожащий неуверенный голос, Мадлен постаралась собрать волю в кулак и задала главный вопрос, терзающий ее с той минуты, когда бабушка сделала ей свое убийственное предложение.

— Ты сказал правду? Ты не хочешь развода?

— Я не только не желаю разводиться, — заявил Рейн. — Я найду тебя на краю света и верну, если ты попытаешься сбежать от меня.

Эта клятва, не содержащая нежности влюбленного, продиктована, возможно, исключительно собственническим инстинктом самца, подумала пораженная Мадлен. Но теперь она, по крайней мере, вправе надеяться, что Рейн хочет видеть ее и дальше в качестве своей жены.

С другой стороны, потрясшее ее признание в любви могло быть порождено только лишь рвением графа сломить волю вдовы Хэвиленд. Имеет ли она право принимать его за чистую монету?

Но когда он внимательно посмотрел на нее, в глазах мужа девушка прочла только смесь тревоги и сожаления.

— Насколько я понимаю, бабушка предлагала тебе пятьдесят тысяч фунтов за то, чтобы ты согласилась на развод, Мадлен.

— Да, — ответила она тем же слабым, срывающимся голосом.

— Я страшно боялся, что ты согласишься.

Рейн страшно боялся? Она готова была поспорить, что он и на десятую часть не боялся так, как она.

Мадлен решительно замотала головой.

— Мне не нужны деньги твоей бабушки, Рейн.

— Почему же тогда ты пообещала ей обдумать предложение?

— Я была уверена, что она действует по твоему поручению, что это ты хочешь, чтобы я согласилась на развод.

Желваки заходили у него на лице.

— Нет, я ничего об этом не знал. А если бы знал, то сделал бы все возможное и невозможное, чтобы оградить тебя от ее оскорбительного предложения. Я так сожалею, дорогая. Ее вмешательство возмутительно и непростительно.

Ненадолго зажмурившись, Мадлен глубоко вздохнула от облегчения.

— Я думала, развод пойдет тебе на пользу, — прошептала она. — Леди Хэвиленд выразила надежду, что ты найдешь себе жену, которая будет соответствовать твоему высокому общественному положению.

Выражение его лица осталось серьезным.

— Мне нет дела до того, на что она надеется. Ты же знаешь, мне плевать на бомонд. К тому же ты вполне способна вращаться в любых слоях общества: моих, ее, придворных — каких угодно.

Мадлен вздохнула, ощущая, как надежда наполняет ее сердце вместе с еще неуверенным, едва проклюнувшимся чувством радости. Может ли она ему довериться?

Но вслух девушка проговорила, запинаясь:

— Разница в социальном положении не единственная причина, по которой я полагала, что развод был бы для тебя благом. Леди Хэвиленд также сказала, что ты не получишь ни пенни ее состояния, если наш брак сохранится.

Он пристально посмотрел на нее.

— Так ты пыталась сохранить мне наследство?

— В общем… да.

Рейн явно приложил усилие, чтобы сохранить серьезность.

— Ну, во-первых, у меня есть свое собственное состояние, чтобы не зависеть от воли бабушки.

— Правда?

— Да, я очень богат. Ты разве до сих пор этого не поняла?

— Нет, — ответила Мадлен слабым голосом. — Твои сестры проявили крайнюю обеспокоенность тем, что бабушка может лишить их сыновей средств к существованию. И Фредди говорил, что она использует свое состояние, чтобы заставить тебя жениться на женщине, которую сочтет подходящей.

— Все совершенно не так. Благодаря разумным вложениям в Ост-Индскую компанию я практически так же состоятелен, как и бабушка. Так что нет необходимости жертвовать нашей семьей ради моего благополучия.

— Ох, — выдохнула она.

— Хочешь еще что-нибудь сказать?

Откровенно говоря, она хотела, но сейчас не решалась, боясь возможного ответа Рейна. Но в конце концов Мадлен все же собралась с духом.

— Ты… ты и вправду хотел сказать, что любишь меня?

Черты его лица смягчились нежностью.

— Безусловно, именно это я и хотел сказать. Я правда люблю тебя, милая Мадлен.

Нестерпимая, острая радость наполнила ее душу. Она вся трепетала от счастья.

Ее молчание побудило Рейна придвинуться к ней ближе. Он ласково обхватил ее щеку ладонью, стараясь не задеть синяк, и наклонил голову, будто бы собираясь ее поцеловать…

Но прежде чем их губы соприкоснулись, они услышали, как кто-то намеренно откашлялся. Жгучее разочарование охватило Мадлен, когда она вспомнила, что они здесь не одни — Фредди по-прежнему околачивался поблизости. Что касается лакеев Рейна, то один из них ушел отводить его лошадь на конюшню, а другой удалился на почтительное расстояние.

— Ей-богу, — заговорил Фредди-радостно. — Это было самое романтичное признание, которое мне доводилось слышать. Вы, должно быть, теперь совершенно счастливы, Мадлен. Все ваши страхи оказались беспочвенными.

Побеспокоенная нежелательными свидетелями, Мадлен отодвинулась от Рейна, а Фредди тем временем продолжал свою восторженную речь.

— Если верить слухам, Рейн — идеальный любовник. Теперь я в этом убедился лично. Мне, несомненно, следует у него поучиться…

— Фредди, старина, — Рейн твердо прервал его монолог. — Не будешь ли ты так любезен исчезнуть? Каковы бы ни были твои проблемы, им придется немного подождать. Сейчас мне нужно остаться наедине с моей женой.

— О чем речь, — отозвался Фредди, осклабившись. — Я только лишь порадовался за вас. Теперь вам самое время полностью отдаться своей любви. А я уже начал уставать от постоянных влюбленностей. И я подумал, что это ведь благодаря мне произошло ваше сватовство…

— Фредди! — рявкнул Рейн.

— Ну ладно, ладно. Меня уже нет. Но, Мадлен, когда будете свободны, прошу вас, не забудьте, что мне необходима ваша протекция перед лицом матушки мисс Мерривезер.

— Я не забуду, Фредди, — пообещала она, правда, все ее внимание сейчас было обращено на мужа.

И Рейн отвечал ей тем же. Он поднес ее пальцы к своим губам и нежно коснулся их.

— Может, продолжим наш разговор внутри, любовь моя? — спросил он. — У нас есть что обсудить наедине.

Мадлен слабо улыбнулась Рейну в знак согласия, и он, положив ей на талию свою большую теплую ладонь, повел ее вверх по ступенькам крыльца их дома, оставляя позади хлопочущего о подготовке своего экипажа Фредди Лансфорда.

Рейн провел Мадлен в свой кабинет и плотно затворил за собой дверь.

— Итак, на чем мы остановились?

Мадлен повернулась к нему в ожидании, что же будет дальше.

— Ты собирался поцеловать меня, если мне не изменяет память.

Он на мгновенье улыбнулся и вновь стал серьезен.

— Я хотел бы сделать намного больше, чем просто поцеловать тебя, дорогая. Но сначала, думаю, я должен молить тебя о прощении. За свою бабушку и, что более важно, за самого себя.

Стараясь не показывать свою печаль и обуздывая желание броситься ему в объятия, Мадлен кротко сказала:

— Не нужно передо мной извиняться, Рейн. Мне важно только знать, что ты меня любишь.

Его синие глаза смотрели на нее очень внимательно.

— Я люблю тебя, Мадлен, и не собираюсь отпускать. Но дай мне возможность объяснить, почему я был так упрям.

Ей очень хотелось услышать его объяснения, и она последовала за ним к дивану, где граф усадил ее рядом с собой.

— Должен сразу признаться: я прикладывал все силы к тому, чтобы не влюбиться в тебя, — начал он. — Честно говоря, я был полон твердой решимости больше никогда в жизни не позволять завладеть собой чувствам наподобие любви.

Не сводя с него глаз, Мадлен отважилась поинтересоваться, чем было обусловлено такое решение.

— Фредди говорил, что ты пережил трагически окончившийся любовный роман и что он оставил у тебя в сердце незаживающую рану.

Рейн нахмурился.

— Наш Фредди невозможный болтун.

— Но это правда?

— Да, хотя этот роман нельзя назвать трагическим. Много лет назад я полюбил француженку, которая притворялась, будто отвечает мне взаимностью. В действительности ей нужно было, чтобы я спас ее аристократическую семью от гонений в охваченной революцией Франции. Но как только ее родственники переправились в Англию и оказались в безопасности, она бросила меня и вернулась к своему любовнику.

Сердце Мадлен наполнилось сочувствием от этого признания Рейна.

— Она, наверное, была сумасшедшей, если предпочла тебе другого, — преданно заявила она.

На его устах опять промелькнула улыбка.

— Я благодарен тебе за комплимент, милая, но, положа руку на сердце, я способен понять ее стремление воссоединиться с возлюбленным. Однако после того как моя юношеская любовь была растоптана, я решил стать недоступным для предательства. После окончания войны я вернулся в Англию с твердым намерением не обременять себя сентиментальными чувствами.

Он погладил ее щеку кончиками пальцев.

— Но ты все изменила, Мадлен.

— У меня не сложилось такого впечатления, — сказала она негромко. — С тех пор как мы произнесли наши подвенечные обеты, ты становился все более и более отчужденным.

— Я знаю и очень сожалею об этом отдалении, милая. Единственное, что я могу сказать в свое оправдание — мне нужно было время, чтобы понять свои чувства к тебе.

Он взял ее ладонь в свою руку, переплетая их пальцы.

— Мне нужно было бы раньше понять, что я пропал. Когда мы были вдвоем, я сходил с ума, а когда мы оставались порознь, я думал о тебе беспрерывно. Но наиболее красноречивый признак заключается в том, что меня охватывала нестерпимая ревность каждый раз, когда Эккерби оказывался рядом с тобой, хотя обычно я очень уравновешен.

Мадлен удивленно подняла брови.

— Ты вправду ревновал?

— Безмерно.

Она покачала головой, изумляясь его признанию.

— Мне еще никогда не доводилось видеть, чтобы кто-то меня ревновал.

— Да, ревновал. И очень сильно. Это одна из главных причин, почему я был так взбешен, когда ты отправилась в Мэйдстоун. Я думал, что ты едешь на свидание с Эккерби.

— В конце концов я собиралась с ним встретиться, но совсем не по той причине, о которой ты подумал. Я пыталась спасти брата.

— Теперь-то я это понимаю… но тогда я был слишком ослеплен своим горьким опытом. Я боялся, что с тобой все повторится снова. Конечно, это абсурд — связывать тебя с предметом своей первой любви. Ты во многом от нее отличаешься.

Мадлен вопросительно заглянула ему в глаза.

— Самым тяжелым для меня было осознание, что ты не доверяешь мне настолько, чтобы заподозрить в измене.

Его глаза были полны раскаяния.

— Прости меня, любовь моя. Мои подозрения, единожды появившись, порождали все новые и новые. В свое оправдание могу сказать, что было множество иных причин, чтобы у меня возникли сомнения в тебе. И не последняя из них заключается в том, что однажды ты превратилась в совершенно другую женщину, чем была та, на которой я женился. Ты явно пыталась воздействовать на меня своими женскими чарами, точно так же, как это делала моя прежняя возлюбленная.

На этот раз наступила очередь Мадлен раскаиваться.

— Ты не ошибся, Рейн. Я намеренно пыталась тебя соблазнять.

— Зачем?

— Потому что я безумно в тебя влюблена и хотела добиться от тебя ответного чувства.

Он пристально посмотрел на нее.

— Ты любишь меня?

Она кивнула.

— И давно.

Его синие глаза засияли глубоким светом.

— Спасибо тебе, Боже, — прошептал он с жаром, крепче сжимая ее ладонь.

— Именно поэтому я и согласилась выйти за тебя замуж, — добавила Мадлен. — И по этой же причине пыталась изо всех сил тебя соблазнять.

Она грустно улыбнулась.

— Увы, стараясь стать более привлекательной для тебя, я добилась лишь того, что ты еще больше отдалялся от меня.

Рейн добродушно рассмеялся, но все же не согласился с ее утверждением.

— Я бы не сказал, что отдалялся. Чем более искусительной ты была, тем меньше я находил в себе силы сопротивляться.

— Ты совершенно меня обманул.

— Я и себя обманул. Только когда Дафна рассказала мне о том, что задумала бабушка, с моих глаз спала пелена и я наконец понял, что чувствую к тебе. И меня охватил жуткий страх — я боялся, что не успею, что ты согласишься на ее предложение раньше, чем у меня будет возможность переубедить тебя.

— Я бы не стала принимать столь важное решение без тебя, Рейн. Я намеревалась сперва приехать в Лондон и повидаться с тобой, но не хотела отрывать тебя от государственных забот. И теперь не хочу. Разве ты не должен быть сейчас в Лондоне?