Казалось, впереди ещё столько времени, но вот уже в субботу по телевизору показывают взвешивание. Вечерние новости смотрели, как обычно, всей семьёй. Когда на экране появился Мелихов, отец только косо глянул в Ленкину сторону, но не переключил. Девушке было всё равно – ей надо было увидеть Игоря, понять его настрой, что с ним сейчас происходит. Несколько кадров из пресс-конференции боксёров только усилили её тревогу. Противник выглядел великолепно, но не в этом дело. В Мелихове не чувствовалось ни уверенности в своих силах, ни спортивного азарта. В глазах Дракона Ленка прочла пустоту и злость. Да, именно так – то ли пустую злость, то ли злую пустоту. Девушка не могла сейчас ненавидеть Игоря – ей было слишком его жаль.

Спортивный комментатор перешёл на футбол, а она сбежала к себе в комнату. Ленку давно мучили дурные предчувствия. Они не походили на то беспокойство, которое она испытывала перед первым боем. Сейчас она ждала чего-то страшного, ей казалось, что с Мелиховым должна случиться какая-то беда. Страхи подогревали сны, и уже непонятно было, навеяны ли они дневными переживаниями или вызваны интуицией.

Например, сегодня девушке приснилось, что Игорь лежит поверженный в ринге. Во сне она знала – Мелихов не дышит. Все чествуют Консалеса, и никто ничего не замечает, не обращает внимания на проигравшего. Ленка пытается прорваться в ринг, но её не пускают. А ведь его ещё можно спасти! Вызвать скорую, сделать искусственное дыхание! Девушка видит Серого, кричит ему что-то, но тот только смеётся: «Ничего с твоим Гошей не будет… Отлежится!»

Другой сон, особенно мучительный и часто повторяющийся в разных вариантах, был и того хуже. В нём Ленка как будто уже знала, что Игоря нет в живых. Этакий «юридический» сюжет… Она обивала пороги учреждений, пытаясь добиться установления опеки над Настей. Но у девочки имелись родные – бабушка, сестра, мать, которые по собственной воле отправляли её в обычный городской интернат. Ленка бегала между Валентиной Михайловной и Мариной, умоляя их забрать ребёнка и отдать ей, но всё тщетно – её не пускали даже на порог.

Про собственную предстоящую операцию девушке почему-то ничего не снилось, даже старый детский «больничный» сон. Наверное, всё происходило слишком быстро, и Ленка не успевала ничего осознать. И ещё – перед ней стоял неразрешимый вопрос. Как увидеться с Настей до больницы? Если всё будет хорошо, предстоит долгое восстановление, значит, навестить девочку, как обещала, в середине ноября, уже не получится.

По телефону, конечно, они разговаривали каждый день. Ленка даже решила нарушить все договоренности и приехать к Насте до выходных, но Алевтина Ильинична отнеслась к этому отрицательно. Во-первых, Мелихов мог взбеситься и вообще запретить встречи. Во-вторых, он сам собирался провести с дочерью несколько дней накануне боя, а какие, никто не знал. Пришлось объясняться с малышкой по телефону. Ленка откровенно рассказала ей, что должна лечь в больницу и не знает, когда они теперь увидятся. «Ты же обещала…» – заплакала Настя. Ленка принялась давить ей на жалость, рассказывать про свою больную ножку, и, конечно же, девочка поверила ей и смирилась. За последнее время она привыкла к разочарованиям.

После разговора остался тяжёлый осадок – Ленка чувствовала себя подлой обманщицей. «Интересно, а если всё кончится плохо, – подумала вдруг она, – кто-нибудь сообщит об этом Настёне? Или она будет ждать и ждать свою „маму“ до бесконечности?» Да что за мрачные мысли! Сдержав новое желание порыдать и пожалеть себя, девушка попыталась рассердиться. Никто не будет её резать, не уточнив диагноз! Самое плохое, что может случиться – это если доктор откажется от операции.

И вот наступил вечер воскресенья. Ленка заранее решила – дома смотреть этот бой не станет, и напросилась в гости к Юльке. Подруга обрадовалась, она предвкушала развлечение и удивилась, увидев зелёное лицо девушки:

– Ну ты что, все ещё сохнешь по нему? Ничего, сейчас врежут ему за тебя, будет знать!

Но, заметив Ленкину реакцию, тут же поправилась:

– Шучу, я шучу… Он же чемпион! Иди, сейчас начнётся.

Время было уже позднее – бой назначили в самый прайм-тайм. На экране, действительно, появилась заставка, и раздался голос комментатора, приветствующего телезрителей. Вот и пустой пока ринг, вокруг колышется публика. Едва живая, девушка вжалась в кресло. Сейчас она снова увидит Игоря…


***


Утром Мишка залпом осушил чашку кофе, снова по-братски обнял Игоря, пожелал удачи и умчался на срочную встречу с подмосковными поставщиками. Проводив гостя, Мелихов собрал сумку, а потом так и провалялся в своей комнате, глядя в потолок. Он вспоминал прошлый матч – суету вокруг себя, испуганные глаза Ленки, поддержку Марка. И даже не пытался бороться с настроением – оно было на нуле.

Обедать Игорь поплёлся раньше времени. Голода он не чувствовал. Светка только приносила, а через некоторое время молча уносила почти нетронутые блюда.

Во время обеда раздался раздражающий своей резкостью телефонный звонок. Горничная принесла трубку прямо в столовую. Секретарша Гурьковых выясняла, когда прислать машину с охраной. Игорь оборвал разговор: «Сам доберусь. У меня тачка счастливая».

Выезжать надо было не позднее восьми – бой назначен на половину одиннадцатого. Мелихов дотянул до последнего – ему не хотелось ожидания в раздевалке, вопросов журналистов и подбардивающе-фальшивых восклицаний. Наконец, он скомандовал самому себе: «Пора!» и поднялся. Вышел в гостиную, наклонился застегнуть сумку и вдруг услышал скрип тормозов во дворе. Кого это ещё принесло?

Игорь обалдело смотрел, как в гостиную входит человек, которого ему меньше всего хотелось бы видеть. Какого рожна ему… Поглумиться приехал?

– Тебя кто звал? – поднял брови Мелихов. – И почему пустили?

– У меня пропуск от Гурьковых, – спокойно объявил Серый. – Я, Гоша, твоя охрана.

– Я на своей тачке еду. Так что вали, откуда явился.

– На твоей, на твоей и поедем, я такси отпустил. Гурьковы сказали – у тебя примета, на бой только на джипаре ездишь. Что-то, похоже, новенькое…

У Игоря не было сейчас ни времени, ни сил для разборок. Да и желания тоже.

– Гурьковы сказали, ты дома торчишь, – продолжал трепаться Серый. – А вот я к тебе чуть было не опоздал, прямо-таки беспокоился, что ты уже умотал.

– Ладно, пошли, – зло усмехнулся Мелихов. – Довезу тебя до места, охрана! Но баранку не дам. Не нравится – топай пешком.

– Правильно, Гоша. Я не могу рулить и охранять одновременно, – согласился Серый.

Игорь накинул куртку, подхватил сумку, и вышел из дома. Серый степенно шествовал следом.

Джип завелся легко и послушно.

– Привяжись, драгоценный, – заботливым голосом посоветовал Белозерцев, сам и не думая воспользоваться ремнём безопасности.

– Да пошёл ты! – ответил Игорь.

Но рука уже автоматически, по давней западной привычке, пристёгивала ремень.

Они вырулили на шоссе и двинулись в сторону города. Машин оказалось немного, вечером мало кто ехал в Москву. По Минке – километров двадцать пять до МКАД, а там до Развлекательного центра – рукой подать.

– Будем вовремя. Не гони свою «примету», – Белозерцев вальяжно откинулся на спинку сиденья. – Водила ты у нас хреновый. А я за твою безопасность в ответе…

– На кой чёрт ты приперся? – не выдержал Игорь. – Что, больше послать было некого?

– Я ведь твой друг. Это все знают.

– Что же ты их не разуверил?

– А ты чё, Гоша? Всё моих писем боишься? В тачку со мной сел, а сам ссышь?

– Да кто тебя боится, мешок ты с дерьмом? Ты ж только вонять умеешь.

– Ненавижу тебя… – вдруг тихо и очень серьёзно произнёс Серый.

Игорь всем телом повернулся к нему, но Белозерцев закрыл глаза, явно давая понять, что разговаривать не намерен. Мелихов, прибавляя газ, сдавленно процедил:

– Взаимно.

Перед Лесным городком дорога пошла под гору. Джип нагнал растянувшуюся на сколько хватало глаз колонну темно-зелёных армейских грузовиков.

Не снижая скорости, Игорь перестроился в свободную полосу, и, только когда впереди зажегся жёлтый свет и огромная фура с синим тентом, завершая левый поворот, поползла со встречки через перекресток, начал притормаживать. Джип как-то нехотя, будто сопротивляясь, замедлял ход. Мелихов резко вдавил в пол тормозную педаль, но машина отчаянно дёрнулась и, словно освободившись от узды, рванула вперед.

Светофор, перекресток, фура летели навстречу. А за ними навстречу летело тёмное, пустое, злое небо. Острым воспоминанием мелькнуло перед глазами – дорога под Франкфуртом, тупой удар, всё вокруг переворачивается… Но вместо страха теперь – странное, злорадное ликование. Мысль о Насте кольнула и уплыла, не задев. Пусть будет пустота! Ни предательств, ни поражений, ни ликующего Консалеса, ни ненавистного Белозерцева…

Ужас крутым кулаком ударил в солнечное сплетение и вышиб воздух из лёгких. Сейчас, здесь, на этой сраной дороге среди обломков металла, ошмётков шин и осколков стекла не станет огромного, ничего не подозревающего, беспомощного Белозерцева… зачем-то оказавшегося рядом.

Глаза Мелихова не видели ничего, кроме пространства между уползающим вправо хвостом синей фуры и медленно выдвигающимся слева тупорылым фургоном. Руки окаменели на руле, нога расплющила акселератор.

Джип ворвался на перекресток, разрезая его по диагонали. Фургон заревел оглушительно и надрывно…

Плечо Белозерцева вдавило Игоря в спинку сидения, пудовая ручища вцепилась в баранку, и джип, оказавшись за перекрёстком, едва увернулся от подъезжающего к светофору встречного «Нисана».

– Тормози, Гоша! Тормози-и-и!!!

Джип метнулся вправо, но не удержался на шоссе и полетел с обочины вниз, по крутой насыпи, навстречу выстроившимся неровными рядами берёзам.

– Нет тормозов… – Игорь почти не услышал собственного голоса.

– Газ отпусти, сука! Га-а-а-а-аз!!!

Белозерцев рванул ручник и снова крутанул на себя баранку.

Берёзы отшатнулись в сторону, и прямо перед лобовым стеклом Мелихов увидел толстый, корявый, почти чёрный ствол сосны.

Хрипя и рыча, Серый обеими руками выворачивал руль влево.

Джип содрогнулся от удара, заскрежетало железо, дёрнулся ремень, удерживая Мелихова на сидении, подушка безопасности толкнула в грудь, что-то ударило сверху по голове, брызги стёкол обожгли лицо…

По лбу потекло липкое и горячее. Игорь разлепил глаза и несколько минут с трудом выбирался из-под ударившей его подушки. Лобового стекла не было, сосны перед глазами – тоже. А в машине стояла страшная тишина.


***


– Как я уже и говорил, бой продлится всего десять раундов, – повторил диктор. – Это не титульный поединок, поэтому встреча пройдет по сокращённому варианту. Итак, что мы знаем об испанце…

Он уже несколько минут развлекал телезрителей своими комментариями, потому что на ринге происходила какая-то заминка. Давно вышел Консалес со своей командой. Претендент попрыгал перед публикой, перекрестился, помахал рукой. А Мелихов всё не появлялся. Ленка ничего не понимала – это же полный абсурд! Не может быть, чтобы Игорь отказался от боя таким идиотским способом – попросту не пришёл. Но в зале уже заметно нервничали, орали и свистели.

И вдруг на экране пропало изображение, и возникла заставка. Повисела несколько секунд, и сменилась рекламным роликом кетчупа.

– Ну и что за фигня? – повернулась к подруге Юлька. – Будет бокс или нет?

Реклама кончилась, и в кадре снова появился переполненный людьми зал. Но только теперь здесь творилось нечто непонятное. Народ покидал свои места, в ринге расхаживали, переговариваясь, посторонние люди. Никто больше не кричал и не возмущался, но лица у всех были странные – потерянные и ошеломлённые.

– Уважаемые телезрители. Простите за длительное ожидание. Мы вынуждены расстроить вас и сообщить, что бой не состоится. Только что стало известно о трагическом происшествии. Час назад по дороге на стадион разбилась машина Игоря Мелихова…

Всё поплыло у Ленки перед глазами… Онемели руки, ледяной ужас разливался внутри. Крик замер на губах – горло сдавил спазм. Она хотела бы потерять сознание, но не могла. Нет, этого не может быть! Это страшный сон… надо проснуться… Откуда-то из тумана послышалось продолжение – кто-то другой говорил теперь в микрофон:

– Мы пока ничего не знаем о происшедшем. Когда мы поняли, что Игорь задерживается, пытались ему дозвониться – но тщетно. Его команда тоже ничего пока не знает. Кажется, в автомобиле находился ещё один спортсмен, бывший чемпион мира в тяжёлом весе Сергей Белозерцев. В каком состоянии находятся пострадавшие, пока неизвестно. Мы постараемся вас информировать, а пока… приносим свои извинения…

Ленка вскочила и бросилась в коридор за телефоном. Она ничего не замечала вокруг, не слышала успокаивающих слов Юльки, натыкалась на мебель, что-то роняла. Трясущимися пальцами девушка набирала Серёгин номер. Звонить Мелихову она не могла – такого дикого страха она никогда в жизни ещё не испытывала. Если вместо голоса Игоря она услышит чужой голос, то сразу умрёт. Пусть Серый ей скажет…