Скайла Мади - Нокаут (ЛП)

Мамина улыбка дрогнула, но она совладала с собой и, кивнув, поблагодарила. Мама втянула меня в дом, закрывая за мной дверь. Запахи, множество соблазнительных запахов окутали меня, я сделала вдох. Мама исчезла на кухне, а я осталась смотреть ей в спину.

– Я накрою на стол, – крикнула она оттуда. – Мы можем вместе поужинать.

Я заставила себя идти на кухню, но по дороге туда, мой взгляд упал на фотографии в рамках, сохранявшие любимые семейные события. Одна фотография привлекла моё внимание. Это была фотография папы, стоящего напротив тренажёрного зала с надписью «ПРОДАНО». Его лицо было таким живым, таким энергичным. Я разжала руки и потянулась к фотографии. Прежде чем прикоснуться к ней, я коснулась груди, которая невыносимо сжалась и прикусила язык, сдерживая рыдания. Я больше никогда не увижу его лица. Я никогда не обниму его, не поцелую... его действительно больше нет. Я дёрнула футболку, чтобы вытереть глаза. Я должна быть сильной ради мамы, здесь что-то определённо не так. Я вошла на кухню.

– Мама..., – я смотрела на кухонные столы, переполненные румяными пирогами и прочей выпечкой. Мама достала запечённую курицу с гарниром из хрустящих овощей из духовки. Я закрыла рот рукой. Она точно была не в себе. Она готовила без остановки – здесь все любимые папины блюда.

– Хочешь есть? – она, сияя, посмотрела на меня, но потом я увидела это. Её лицо было натянутым, она изо всех сил пыталась держаться, и я не была уверена, делала ли она это ради меня, ради себя или ради папы. Это самое грустное, что я когда-либо видела в своей жизни, и не имела понятия, как себя вести.

– Мам, – сказала я снова. Я ненавидела себя за то, что это было единственное слово, которое я могла выдавить из себя.

Она посмотрела на меня, её нижняя губа задрожала. Она покачала головой и понесла поднос к пустому обеденному столу. Должно быть, она обожгла пальцы прежде, чем донесла его до стола, уронив курицу с овощами на пол. Мама поднесла пальцы ко рту и начала дуть на них, а я бросилась к ней, чтобы помочь, но она уклонилась, снова разрывая моё сердце на части.

– Я в порядке, – она вздохнула, глотая обиду.

– Поговори со мной, – попросила я её. – Пожалуйста, скажи что-нибудь.

Она облокотилась на стол, роняя два пирога на пол. Они разлетелись на плитке, разметая пурпурную и красную начинку повсюду, наполняя комнату изысканным ароматом фруктов. Она нервно задрожала, но отказывалась замечать это.

– Должно быть, нам придётся есть яблочный пирог на ужин. Надеюсь, всё нормально.

Она достала нож из верхнего ящика стола и нарезала пирог.

– Я не хочу пирог. – Мой голос был решительным, и я не хотела расстроить её, но она вывела меня из себя.

– Ну, тогда что ты хочешь?

– Я хочу, чтобы ты поговорила со мной.

Она бросила нож в раковину, и я слегка подпрыгнула.

– Что ты хочешь, чтобы я сказала Оливия? Я пытаюсь двигаться дальше.

Отчаяние стало заполнять меня изнутри.

– Это так ты собираешься двигаться дальше? Готовя все папины любимые блюда? – Мама уставилась на раковину. – Тебе не нужно двигаться дальше прямо сейчас. Не сразу. Он умер всего несколько часов назад... всего несколько часов назад, мама. Тебе нужно погоревать, нужно почувствовать...

– Ты хочешь, чтобы я почувствовала? Ты хочешь, чтобы я сломалась? – закричала она. Мама схватила яблочный пирог и бросила его на пол. Она наступила на него, хватая поднос с тыквенной выпечкой. Она швырнула керамическое блюдо о буфет, и блюдо разлетелось на осколки. Я вздрогнула, больше не сдерживая слёз. Я наблюдала, как она крушила кухню, включая себя, и ничего не могла сделать.

Еда и стекло расплёскивались и разлетались передо мной, пока она кричала, шипела и плакала. Я никогда не видела ничего настолько душераздирающего. Мама сползла по буфету, крича так, что её лицо стало красным. Рот открыт, глаза зажмурены, слюни текли. Она подтянула ноги к груди и положила на них голову. Я прижала её к себе, и она заплакала в моё плечо. Я никогда не чувствовала себя такой беспомощной, как в это мгновение. Я не могла помочь ей. Я не могла помочь себе.

– Всё хорошо, – плакала я, гладя её по волосам. – С нами всё будет хорошо.

На самом деле я лгала. Я не имела понятия, будет ли у нас всё хорошо. Я даже не знала, что будет завтра или станет ли хоть немного легче, но я была уверена в том, что хотя наша семья и потеряла главного члена нашей семьи, мы всё ещё семья, и это не изменится. Процесс обещает быть очень долгим и болезненным, но я знаю, что мы справимся. Это то, что делают члены семьи, не так ли? Они помогают друг другу в трудную минуту.

– Мне нужно в постель, – всхлипнула мама. – Я хочу побыть одна.

Она отодвинулась от меня и, пошатываясь, встала на ноги.

– Хочешь в душ?

Она мне не ответила, и я проводила её в спальню, но не успела я войти внутрь, как она закрыла дверь прямо перед моим носом. Я облокотилась лбом о прохладное дерево. Это будет намного сложнее, чем я думала... может мне не стоило возвращаться домой.

Я спустилась в холл и пошла в свою старую комнату. Я включила свет. Здесь всё оставалось таким же, как и раньше – большая белая кровать с розовым покрывалом, белый модный стол и большая коричневая полка с книгами. Не так много, но так знакомо. Я выключила свет, мне достаточно было света, льющегося с улицы. Я достала телефон из кармана, сняла штаны, футболку и скользнула в прохладную, чистую постель. Может это и была моя комната, но здесь был стойкий запах этого дома, запах, который ассоциировался с родителями – я не знаю – мне сложно объяснить этот аромат. Аромат, присущий только этому зданию. Пахло домом. Сквозь слипающиеся глаза я разблокировала телефон и увидела, что у меня было одно новое сообщение.

ОТ: СЕТА. ВРЕМЯ: 12:36 НОЧИ.

Я скучаю...

Я позвонила ему. Я знала, что ему нужно спать, и знала, что разговаривала с ним несколько часов назад, но мне нужно было услышать его голос. Моё сердце забилось быстрее, когда я услышала его хриплый от сна голос.

– О?

– Привет. – Я накручивала локон на свой указательный палец.

– Как ты там?

Именно такого вопроса я и хотела избежать. Хотя, если бы это было так, я бы не стала ему звонить. Я не могу ему сказать. Я пока не могу говорить об этом. Видеть, как мама теряет контроль, убивало меня. Когда я вспомнила эту сцену, моё сердце снова разбилось. Я нервно вдохнула, боясь, что сейчас расплачусь. Сет ничего больше не говорил, просто слушал.

– Как ты с этим справился? – спросила я его дрожащим голосом. – Как ты справился с тем, что твоя мама расклеилась?

Он шумно выдохнул.

– Я и не справился. Я сбросил это с себя, оставив её одну разбираться со всем.

– Но ты …

– Я справляюсь с этим сейчас, но в самом начале я не смог. Это было лишком тяжело для меня. Думаю, именно поэтому я чувствую ответственность за неё...

Я позволила его словам осесть в моём мозгу. Сет винил себя за то, что у его матери появилась алкогольная зависимость, потому что его не было тогда, когда она больше всего нуждалась в поддержке. Возможно, то, что я приехала домой, всё же было хорошей идеей. Продолжала бы моя мама готовить, если бы я не вернулась? Эта мысль испугала меня.

– Как твоя мама отреагировала, когда ты вернулась? – спросил он меня.

Я поёжилась, вспомнив её устрашающе счастливую улыбку.

– Я даже не... Ты не поверишь мне, если я скажу тебе.

– Попробуй.

Я напрягла все свои мысли, чтобы постараться описать то, что произошло. Это было безумием. Хаосом. Это было душераздирающе.

– Она была счастлива... и я была так зла, но когда я вошла в дом – на кухню – она была переполнена самыми любимыми папиными блюдами и... потом она совсем потеряла контроль. – Я проглотила всхлип. – Я… я не могу...

– Люди по-разному приспосабливаются к обстоятельствам. Если она выражает эмоции – это хороший знак. – Я кивнула, хотя он не мог видеть меня.

– Я так скучаю по тебе. Это безумие, – сказал он, усмехнувшись. Его голос был низким, будто он смущался, и моё сердце взволнованно забилось.

– Я тоже скучаю. Я не должна была мешать тебе спать...

Я услышала улыбку в его словах.

– Это не в первый раз, когда ты не даёшь мне спать ночью.

У меня внутри всё радостно запрыгало от его слов.

– А я думала, что я единственная чудачка, которая лежит без сна, думая о тебе.

– Определённо нет, – усмехнулся он.

– Когда мы встретимся снова? – Мои веки стали тяжелеть, и я сползла пониже.

– Сегодня ночью. Завтра. Я говорил тебе, если я нужен тебе, я буду там.

– Я имела в виду, когда ты закончишь все свои дела, если всё пойдёт по твоему плану, когда я снова смогу увидеть тебя?

– Через десять дней. Я проведу в Бостоне ещё два дня, потом поеду в Лас-Вегас, где меня ждёт бой с Доном.

– Ты нервничаешь?

Он рассмеялся так громко, что мне даже пришлось убрать трубку от уха.

– Никогда. Я собираюсь победить его.

– Хорошо. – Я полуусмехнулась, полузевнула.

– Ты собираешься смотреть?

Я не знаю... собираюсь? Ничто теперь не заставляет меня смотреть бой, но я знаю, что это имеет большое значение для Сета – и папы – если я действительно буду смотреть бой.

– Конечно, я буду смотреть. Я не собираюсь наслаждаться, но смотреть буду.

Я снова услышала его улыбку.

– Тебе больше не нужно притворяться – я знаю, тебе нравится смотреть, как я дерусь.

– Наблюдать за тобой, как ты бегаешь по рингу полуобнажённый, и наблюдать, как ты молотишь кого-то кулаками – совершенно разные вещи. Мне нравится первое, но не второе.

Его сонный смех вызвал мою ответную улыбку.

– Мне нужно идти... Я не знаю чего ожидать от завтрашнего дня, но, скорее всего, придётся уладить вопрос с похоронами. Я люблю тебя.

– Тоже тебя люблю, и помни, если я тебе понадоблюсь, неважно по какому вопросу, ты позвонишь мне. Я всего в двух часах езды.

Я заверила его, что обязательно позвоню, если понадобится и мы попрощались. Как только я повесила трубку и поудобнее улеглась, я сразу заснула, беспокоясь о завтрашнем дне. 

Я влезла в длинное чёрное платье, которое мама принесла мне для похорон. Оно плотно облегало фигуру, и я чувствовала себя странно, надевая подобную одежду на похороны отца. Оно не было ярким или модным. Оно не было слишком открытым, просто слишком сильно облегало, выставляя напоказ мои изгибы и особенно попку. Мама решила, что папа достоин шикарных похорон в строгом вечернем костюме, вечером на кладбище, с видом на порт. Очевидно, мама с папой часто устраивали пикники под маленьким дубом, которое сейчас превратилось в большое дерево. Как они могли есть на кладбище, не укладывалось у меня в голове. Я распрямила волосы и откинула их назад, чтобы иметь возможность прикрыться ими, если понадобится.

Я застегнула пару жемчужных серёжек и услышала стук во входную дверь. Я вышла из комнаты, но мама поспешила вниз, опередив меня. Кого мы ожидали увидеть в такой день как сегодня?

Я услышала его голос – глубокий и жёсткий. Тело не обманешь. Я узнала его сразу. Я пошла вниз к коридору и увидела его красивую фигуру. Он свободно стоял передо мной, облачённый в чёрный костюм. Деррил и Джексон улыбались мне из-за спины Сета. Сет осматривал меня с ног до головы, очевидно, ему нравилось моё платье, и если оно ему нравилось, явно это было не то платье, которое следовало надевать на похороны.

– Что вы здесь делаете? – спросила я, переводя дыхание.

– Спроси свою маму.

– Я пригласила их. – Она сладко улыбнулась мне. – Я знаю, насколько дороги они были для твоего отца. Все, кого он любил , должны быть здесь сегодня.

Мои глаза наполнились слезами, и я бросилась к ней, сжимая в объятьях. То, что она сделала что-то бескорыстное в такой день как сегодня, значило очень много для меня, и сегодняшний день пройдёт гораздо легче благодаря этому. Я повернулась к Сету, аккуратно вытирая влажные глаза, чтобы не размазать макияж.

– Ты должен быть в Лас-Вегасе.

Он пожал плечами.

– Я поеду завтра.

Я протянула руки, он подошёл ко мне. Я обняла его за талию. Я не слышала его голос с того дня, как мы разговаривали ночью по телефону. Каждый раз, когда он звонил, я пропускала вызов и каждый раз, когда я перезванивала, он не отвечал. Это выматывало, но он здесь сейчас, и мой день стал бесконечно счастливым.

Джексон и Деррил вручили нам с мамой по букету. Синие, красные, жёлтые, розовые и оранжевые – всё красиво соединилось в одном букете, завёрнутом в зелёную обёртку. Мама поставила их в вазы и расставила по дому.

Джексон и Деррил сели на диван и стали тихо разговаривать, а я села на подлокотник папиного кресла, облокотившись на Сета. Его большой палец рисовал на моём бедре маленькие круги, я закрыла глаза, впитывая каждое его движение. Очередной стук в дверь заставил меня открыть глаза.