Кассия Лео - Нокс 3

Кончиками пальцев я касаюсь, места на левой руке, где была татуировка с именем матери, Элла. Вероятно, вы задаетесь вопросом, почему я так долго пытаюсь найти убийцу моей матери. Всё просто, я всегда заканчиваю то, что начал.

Мне было пятнадцать, когда тринадцать лет назад моя мать была убита. Это был хмурый воскресный апрельский вечер. Дождь лился с неба настолько быстро, что сточные канавы не успевали принять столько воды.

Большую часть дня я болтался в доме своего приятеля, Джерри Майнелла, разговаривая с его дядей Фрэнком. У него был проект, в котором я собирался работать. Что-то связанное с книгами и наркотиками. В тот момент я не понимал, что это делается, чтобы отвлечь меня. Фрэнк понимал, что я пойду прямиком к Джону, после того, как покину этот дом.

Пока Фрэнк вешал мне лапшу на уши, Тони Анжела был у меня дома, пытаясь вытрясти какую-то информацию из моей матери. Я вошел в тот момент, когда Тони избивал мертвое тело моей матери стальной лампой.

Я побежал на кухню, чтобы взять нож. Не для того, чтобы защитить себя, нет, я собирался убить его. Но он ударил меня по голове этой чертовой лампой, и следующее, что я помню, медики положили меня на гребаные носилки.

Я всегда заканчиваю то, что начал. У меня никогда не было шанса убить Тони Анджело.

Я так же никогда не знал, что за информацию он пытался выведать у моей материю

Глядя на пыль от пудры для отпечатков, я наполняюсь гневом. Я ненавижу саму мысль о том, что кто-то был в квартире Ребекки, трогал её вещи, кто-то кроме меня. Насколько я знаю, кто-то из департамента может работать на Тони. Этот ублюдок мог быть здесь минуту назад.

Я выхожу из кухни и иду к кровати Ребекки. Она все ещё не убрана. Я сажусь с краю и беру простыни, подношу их к носу, вдыхаю её запах. Микс запаха сирени и её тела.

Этот запах возвращает меня к нашему свиданию на Кони Айленд. Ощущение её тела напротив моего, когда я держал её так близко. Наблюдая за игрой, я зарылся носом в её шею. Не думаю, что за последние тринадцать лет чувствовал себя более счастливым, чем тогда.

Когда мы вернулись в её квартиру, я сделал над собой усилие, чтобы сразу не трахнуть её. Я знаю, что это не то что она ожидала после такой ночи. И я знал, это не то, что нужно мне.

Мне было необходимо показать Ребекке, что она больше, чем просто игрушка. Хотя, она может быть очень вкусной игрушкой. Но я знаю, нам обоим нужно что-то другое, то, что мне чуждо.

Когда мы вошли в квартиру, я закрыл дверь, а затем с помощью телефона отключил все прослушивающие устройства. Мы установили их месяц назад, и это первый раз, когда я сделал что-то подобное.

Я уложил её в постель, и она сразу же потянулась к пряжке моего ремня. Обычно, я бы оттолкнул её руки, я никогда не позволяю женщине быть главной в спальне. Мои правила это закон во многих местах, но, в первую очередь, в спальне.

Я позволяю ей расстегнуть ремень, и её глаза загораются. Лишь от прикосновений её пальцев через одежду, я становлюсь твердым, но знаю, что должен быть терпеливым.

Я поднимаю руку, и заправляю волосы ей за ухо. Она закрывает глаза, веки подрагивают, пока я скольжу пальцами по её коже. Её руки замирают на верхней пуговице моих брюк. Одно мое касание, и она превращается в желе, обожаю это.

Я беру её лицо, и целую уголок рта. Она вздыхает, и её руки падают. Я оставляю мягкий поцелуй на её губах, и они слегка приоткрываются, вполне достаточно, чтобы мой язык проскользнул внутрь. Её рот открывается шире, пока наши языки исследуют друг друга. Она скулит, пока я придерживаю её голову и вбираю в себя её звуки. Каждый маленький нуждающийся вдох, каждое дыхание.

Её руки снова находят пуговицы моих штанов, и она торопливо расстегивает их. До того, как я останавливаю её, она встает на колени и берет меня в рот.

Губы твердые, а язык скользкий и теплый, она обхватывает основание моего члена и скользит по нему.

— О, детка. — стону я, мягко хватая её за волосы.

Она осторожно прикрывает зубы губами, пока медленно скользит по всей длине, затем хватает меня за бедра и толкает назад. Она смотрит на меня, с коварной улыбкой на губах, и оставляет нежный поцелуй на моей головке.

Она массажирует нижнюю часть головки своим язычком, и мои глаза закатываются. Это чертовски приятно. Затем она посасывает кончик лишь губами, а язык продолжает стимулировать уздечку.

Когда она снова вбирает меня в рот, я уже на грани. Я ударяюсь в заднюю стенку её горла, и мне необходимо остановиться, не двинуться дальше, чтобы она не подавилась. Она несколько раз двигает головой, а затем глотает все до последней капли.

— Я хочу, чтоб ты трахнул меня, — говорит она, снимая свою одежду.

— Я не собираюсь этого делать.

— Почему?

Я скольжу руками на её затылок, и притягиваю к себе, мы соприкасаемся лбами. Я хочу сказать ей, что не собираюсь заниматься с ней сексом сегодня потому….потому что я люблю её. Но я не могу произнести это.

— Сегодня вечером я не хочу торопиться. Окей?

Она наклоняет голову, чтобы поцеловать меня. Обычно, я не целую женщину после того, как она ублажала меня ртом. Но, Ребекка не просто какая-то женщина. Боже, дай мне силы, я на грани того, чтобы сдаться, и выполнить её требование.

Я снимаю её трусики, и кладу её на спину, развожу её прекрасные ноги и незамедлительно принимаюсь за дело. Мягко посасываю её клитор, а своим средним пальцем стимулирую точку G. Её бедра начинают подрагивать, и я знаю, она на грани. Я продолжаю посасывать её клитор, и скольжу пальцами в её попку, она вскрикивает и умоляет не останавливаться, пока кончает.

В обычной ситуации, я бы перевернул её, и вошел сзади, но сегодня все по-другому. Не дав ей прийти в себя после оргазма, я скольжу вверх, поднимаю её левую ногу и вхожу.

Она оборачивает руки вокруг моей шеи, и жестко целует меня.

Наши вкусы смешались, это чертовски заводит меня. Я опускаю локоть на матрас, а другой рукой обнимаю её за талию и мягко приподнимаю, врываюсь в неё, доставая до её матки, наслаждаюсь её стонами.

Снова хочу признаться ей, сказать, что, черт возьми, люблю её. Всегда любил.

И всегда буду.

Но я никогда не говорил ей этого, даже тогда, когда она пришла ко мне, полагая, что носит моего ребенка.

А теперь её здесь нет, она может быть где угодно, и может быть беременна. Она может умереть с ним внутри, и никогда не узнает о том, что я так ей и не сказал.

Я встаю с кровати, и осматриваюсь. Открываю первый ящик комода, и вижу кучу нижнего белья, оно разбросано хаотично. Под парой розовых трусиков я вижу стопку фотографий.

Вынимаю их, и совсем не удивляюсь, когда вижу фотографию улыбающихся Ребекки и Августа, сидящих на подъемнике. Должно быть, она убрала эти фотографии, когда они расстались. Она не уничтожила их, я даже не знаю, что и думать по этому поводу. Может быть, она планировала вернуть их Августу.

Я листаю фотографии, и вскоре нахожу пикантные снимки. На первой обнаженные Ребекка и Август лежат в кровати, небольшой кусочек груди Ребекки в кадре. На следующем снимке Ребекка без одежды стоит рядом с дверью в ванную, спиной к фотографу, и оглядывается через плечо на камеру. Следующее фото заставляет меня бросить все эти чертовы снимки об стену.

Я захлопываю крышку комода, и держусь за него, пытаясь успокоиться.

Эти фотографии были сняты давно. Я не могу позволить себе заводиться из-за них. Я ведь знаю, что Август и Ребекка были вместе, знаю, у них был секс, я ведь сам поощрял это. Пока сам не попробовал её.

Теперь она моя. Полагаю, что после того, что Август провернул в ресторане пару дней назад, ему необходимо напомнить об этом.

Я набираю его номер, и он, как обычно, отвечает после первого же гудка.

— У меня есть работа для тебя.

Я всегда приезжаю пораньше на встречи во время обеда. Если человек, с которым вы встречаетесь, придет на встречу и увидит вас уже сидящего за столом, преимущество останется за вами. Они автоматически начинают нервничать, ведь они не в курсе, как долго вы уже ждете. Да и вообще, я не тот тип человека, который любит находиться в подвешенном состоянии.

Когда Август приезжает в Il Conte, один из четырех моих ресторанов на Манхэттане, он выглядит раздраженным. Он не переживает, что опоздал на четыре минуты, ему вообще не понравилось то, что ему пришлось сюда идти.

— Присаживайся.

Сегодня он одет в одну из своих полинявших хипстерских футболок. Smokey the Bear: только вы можете предотвратить лесные пожары. Он пытается доказать мне, что он всего лишь мелкий блогер, которому нельзя ничего важного доверить.

— Так в чем проблема?

Я смеюсь.

— Расслабься, Август. Выпей чертов напиток. — Я киваю Бруно, который стоит рядом с Билли, позади Августа. — Скажи Миа принести нам скотч и пинту этого нового IPA (прим. пер. сорт пива).

— Я не хочу пить. Я хочу знать, зачем я здесь.

— Тебе понравится новое пиво. Ты можешь упомянуть о нем в своем блоге.

Теперь ему некомфортно, люди не любят, когда кто-то делает выбор за них.

Я улыбаюсь этому, и делаю паузу, даю ему возможность заговорить. Если он действительно нервничает, он что-нибудь скажет. Если он слегка тревожится, то промолчит.

Полагаю, он не недостаточно нервничает, пока.

— У меня для тебя есть работа.

— Я задолбался. Ты сказал, что вернешь моего дядю обратно, в Коннектикут. И я не собираюсь ничего делать, пока ты не выполнишь свое обещание.

Я смотрю на Билли, и он кивает. Август оборачивается и тоже смотрит на Билли, а потом переводит взгляд на меня.

— Что? Ты собираешься убить меня, если я не сделаю то, что ты хочешь?

Сегодня, в четверг вечером, в ресторане всего лишь пара клиентов, и все они сидят достаточно далеко от нас. Но я не могу так легко отпустить этого гаденыша.

— Всего лишь собираюсь попросить тебя говорить тише. Если мне придется просить тебя еще раз, твои шары окажутся у тебя в глотке. Я понятно выражаюсь?

Его губы складываются в твердую линию, и он качает головой.

— Пять месяцев назад мне всего лишь надо было пойти в полицию.

— Отлично. Именно это я и хочу, чтоб ты сделал.

Он смотрит на меня, как на сумасшедшего. Бруно возвращается, и занимает свое место рядом с Билли. Он внимательно следит за Шелли, светловолосой официанткой, которая несет наши напитки. Я не нанимаю на работу официанток или барменов. Я нанимаю только администраторов, для всех своих ресторанов. Это хорошо для бизнеса.

Шелли ставит пиво на стол, перед Августом, затем ставит скотч, который я всегда пью, передо мной. Она посылает мне нервную улыбку, а затем быстро направляется в бар. Август пару секунд наблюдает за её задницей, а зачем снова смотрит на пиво. Вероятно, он не собирается пить его, просто назло мне, но потом он уступает.

Он делает длинный глоток, и ставит стакан обратно на стол.

— Что ты хочешь, чтоб я сделал?

Я протягиваю руку внутрь своего пиджака, и его глаза расширяются. Я вытаскиваю стопку фотографий и кладу их лицами вниз.

— Прежде всего, я хочу, чтобы ты пошел домой, и плакал, пока будешь дрочить на эти снимки. — Он несколько секунд смотрит на них. — А затем, я хочу, чтоб ты пошел в полицию, и получил копию этих кадров видеонаблюдения.

— Я не могу этого сделать. И тебе это прекрасно известно.

— Ты можешь, Август. И ты сделаешь это. Потому что только так ты сможешь вернуть своего дядю обратно в страну.

Август

Похожее на коробку здание, известное, как 14-й участок, такое же гостеприимное, как приют для беженцев. При данных обстоятельствах, это последнее место, где я хотел бы находиться. Я понятия не имею, подозревает ли полиция меня в причастности к исчезновению Бекки. Бывший парень всегда один из главных подозреваемых, вы же понимаете.

Но я знаю, что должен сделать это. Не только ради того, чтобы вернуть своего дядю, я должен сделать это для того, чтобы Нокс нашел Бекки.

Может быть, для Нокса она и Ребекка. Но для меня, она всё еще моя Бекки.

Я вхожу в отделение, и вижу группу из четырех офицеров, стоящих за стойкой, они смеются, потягивая кофе. Я останавливаюсь около стойки, прочищаю горло, и один из офицеров смотрит на меня.

— Привет, Август! — говорит он мне.

Как только другие офицеры слышат мое имя, они сразу же становятся серьезными. Не думаю, что мне привиделось напряжение в воздухе и скептическое выражение на их лицах.

— Привет, Джо! Я здесь, чтобы повидаться с Трейси. Она здесь?