— Не надо, я горе пережила, а радость, как-нибудь осилю. Илья, иди сюда. Чего ты жмёшься, иди не бойся, — позвала она сына. — Ближе не съедим мы тебя. Ты спрашивал об отце.

— И что? — почти шёпотом прохрипел сын.

— Лиза неужели? — понял Тимофей её быстрее сына.

— Вот тебе твой отец, — подтолкнула она их друг к другу. — Извини, назвала не в твою честь. Ждала каждый день, каждый час. Надеялась, придёшь, своё отчество и фамилию дашь, поэтому назвала именем Ильи, думала ты не был бы против. Отчество носит моё, фамилию тоже. Самая пора вам обнять друг друга.

— Как же ты звучишь майор? — обнял ошалевшего Илью, крепко прижав к себе, Тимофей Егорович.

— Илья Александрович Седлер, — промямлил тот, тупо водя глазами по матери и Тимофею Егоровичу.

— Хотя бы когда, кто произнёс твою фамилию, насторожило бы меня. Редкая же фамилия не Иванов, Петров, Сидоров, а все как нарочно: командир, да командир, — горевал он. — Теперь я понимаю, кого ты мне напоминал.

— Тебя. Вторая копия, — улыбнулась Лизавета Александровна. — Как с тебя срисован, тот же ухарь. Ох, бедовый был, намаялась я с ним.

— Как же ты справилась, Лизонька, Мозговые, всегда шалые были?

— Потом расскажу. Тимоха, иди сюда, не прячься за мать. Что же это с моими мужиками сегодня делается, — поманила она, улыбаясь внука.

Поняв, что его ждёт ещё и такая радость Мозговой, оставив сына, шагнул к внуку. Подняв несмело отстраняющегося мальчишку, прижал к себе.

— Ещё один Мозговой, а я всегда жалел, что на мне обрыв фамилии.

— Тимка не крутись, это дед твой Тимофей. Внук твоё имя носит, как и положено Мозговой. Вот жил ты кум королём, сам себе хозяином, а я за минуту семью на тебя повесила, — прижалась к нему Лиза.

— Лиза, счастье моё, спасибо. Лиза, ты не представляешь даже, что ты мне сегодня подарила! Моя Лиза!

— Жизнь дорогой. И себе получила такой же подарок от тебя взаимно.

«Почему горя и плохого много, а счастливых минуточек мало, и они пролетают пулей, раз и все, просвистев, пронеслись. Плакала целую жизнь, а радость уложилась в час». — Прижимаясь к нему, не в силах отпустить, только иногда отстраняясь, чтоб посмотреть на своих трёх мужиков связанных одной кровью, одним именем и судьбой, она то улыбалась, то плакала.

— Тимофей, а где Илья? — решилась она спросить, поймав взгляд, окаменевшей невестки.

— Да, вон он Лизонька. Вон. Он первый тебя и узнал, — замахал Мозговой в сторону застывшей железной громадины.

Отлепившись от борта Дубов, шагнул к Лизе.

— Илюша, дорогой, — погладила она его по седеющим волосам, припавшего к её руке, — прости, обрадовалась Тимоше, не заметила тебя. Всё такой же смущённый красавец и тихий интеллигент.

— Лиза, такое счастье для Тимофея и радость для меня. Мы столько искали, отчаивались и вновь искали…

— Сына твоим именем назвала, не возражаешь?

— Господи, Лиза, — опять приложил он её руки к губам. — Это такая радость, мы с Тимофеем уже и не надеялись на чудо, столько потрачено время и сил на твои поиски. И вдруг тут, на «Затоне». Да ещё и с сыном. Тимка до сих пор прийти в себя не может. Ничего подобного он не ждал, всё мне завидовал. У меня ведь дочь здесь, на «Затоне», родилась, Лиза. И мы с Тимофеем дали ей твоё имя.

— Я знаю.

— Откуда, Лиза?

— Сейчас поймёшь. У меня для тебя тоже радостный подарок имеется.

— Куда уж ещё-то, видеть тебя, Тимофея, вашего сына, внука, разве может быть ещё большая радость.

— Для тебя есть. Лиза?! — закричала она не в силах больше терпеть, — Лиза?!

Дубов посмотрел в след машущей руки женщины и глаза его упёрлись в маленькую беленькую девушку с ямочками на щеках. Бледная, она, не спуская напряжённо испуганных глаз с него, шла к Лизе Седлер. «Очень похожая на Таню девушка, — подумал он и обмер. — Нет, такого просто не может быть, кажется уже, это под впечатлением встречи Лизы Седлер и Тимофея Мозгового, привиделось такое».

— Лиза, — повернулся, он к Седлер, — ты назвала её…

— Да, Илюша, Лизонька, доченька твоя. Видишь, жизнь породнила нас. И Тимоша такой же твой внук, как и Мозгового Тимофея.

Дубов с Мозговым, переводя взгляд с одной на другую, не могли никак вырулить из оцепенения.

Видя замешательство мужчин, она заторопилась с доказательствами:

— Илья соображай быстрее. У нас метрики есть, и листок бумаги, где твоей рукой и рукой Тани Петровой написаны ваши данные и имя отчество и фамилия ребёнка. Её удочерили и она долго была не в ведение. Но после смерти приёмного отца ей открыли тайну и отдали документы. Всё так Илюша, ошибки быть не может.

— Теперь понятно, почему она меня так расспрашивала о той забытой истории. Лиза, ты точно не ошибаешься? — всё же уточнил совсем потерянный Мозговой.

— Не сомневайтесь всё так и есть. Мать-Татьяна Ивановна Петрова, отец — Илья Семёнович Дубов. Я прочитала и подумала тогда, что надо же какое совпадение, а оказалось ты и есть.

— Тимофей, посмотри на неё, — тронул Дубов друга за локоть, — она и похожа на Таню, смотрю на неё, а вижу её ватник, платочек в клетку.

Отец и дочь сделали по шагу навстречу друг другу и он легонько, а потом он, сжимая кольцо рук, прижал дочь к себе. В голове обожгло: «Неужели мы дошли до конца наших несчастий».

— Это невероятно, — прижал к себе Лизу с сыном Мозговой.

А Дубов отстранив дочь, и вскинув руки к дивизиону, закричал во всю мощь:

— Таня, Танечка, я нашёл её. Мать сыра земля расступись и дай ей услышать это. Я нашёл её, нашёл. — Упав на колени, он припал щекой к земле. — Таня, услышь меня, я нашёл нашу доченьку. Ты можешь спать теперь спокойно.

Спазм сдавил горло, опять подступили слёзы. Медсестра с уколом и Никитин метнулись, было к нему, но Мозговой остановил:

— Долго терпелось и копилось, пусть выбухнет, а то это его задавит. Мы сами справимся.

— Илюша вставай, — подняла его Лизавета Александровна, поманив сына и невестку. Помогите. — Живым Илья жить. У тебя теперь дочь, внук. Не тревожь её покой. Здесь они успокоятся, когда поставим храм. Времена вроде меняются, надо попробовать поставить. Тимошка, — подтолкнула она растерявшегося внука к Илье Семёновичу. — Повезло тебе, так повезло, два деда враз, на голову с вертолёта спустились.

Толпа вокруг вертолётной площадке прибывала. Народ глазел, плакал и охал. Надо же такому случиться. Глаза у всех не переставали блестеть счастливыми слезами. Никто не помнил такого случая, чтоб случай или история объединила, и жители дивизиона так были близки. Все жались друг к дружке и переживали, как за своё.

— Леся, у тебя там валерьянки нет, — подёргал стоящую с раскрытым ртом медсестру Никитин. — Я б выпил стаканчик.

— Я сама уже корвалол глотнула, а ведь могли и не встретиться, если б прилетела наша армейская вертушка или Лизавета Александровна не захотела сюда приехать.

— Нет, это же надо было майору сюда в «Затон» служить попасть. Страна огромная, а его именно сюда занесло на край света, в забытый Богом «Затон», — качал головой прапорщик.

— А та история с Татьяной Петровой и родившейся тут девочкой, нам казалась вообще страшной байкой. — Всхлипнула Леся.

— Господи, твои пути неисповедимы, — возвела глаза к небу, подбежавшая первой почувствовав неладное, жена Никитина.

— Ты чего пригналась, — заворчал он.

— Так, ведь торопились, а тут все обнимаются, вертолёт вместо того, чтоб лететь приклеился к земле. Понятно, что не порядок.

— Порядок, как раз. Видишь, все нашлись, спустя целую жизнь.

— А говорят судьбы нет, — всхлипнула опять Леся, — что же тогда это?

А народ продолжил собирать пирамиду. Первыми сложили командира с женой. Так и сказали:

— Нашлись на просторах страны Лиза с Ильёй.

— Непросто нашлись, а привели, Александр Николаевич, всю свою историю сюда, на «Затон».

— Да, дела…

— Где же жена командира узнала, что та история с Татьяной Петровой произошла именно здесь? — волновалась пропустившая всё жена Никитина.

— Здесь и узнала.

— Откуда же?

— Мозговой и рассказал.

Женщины ахали:

— Надо же такому случиться.

Видя задержку отлёта «птицы», вызов медика и непонятное мельтешение у борта к посадочной площадке побежали по примеру Никитиной офицеры.

— Что здесь происходит? — подлетел к Никитину замполит. — Фу, чем это от тебя воняет?

— Валерьянкой, выпей пригодится.

— Батюшки, какие мы нежные, что за дела?

— Тимофей Егорович, — отец нашего командира.

Юра не поверил.

— Иди ты сочинитель, они же виделись не раз.

Но Никитин не настаивая продолжил:

— А жена его Лиза, дочка той Татьяны Петровой, что умерла тут при родах и Ильи Дубова, друга Мозгового. Вон он стоит с ней, видишь.

— Это что прикол?

— Юра, точно так и есть. Мы уже все приложились к валерьянке, налить. — Предложила медсестра.

— Чушь какая-то.

— Продаём, за что купили.

— Ни хрена не пойму, давай, Леська, глотну твоего пойла.

— Вон начштаба бежит, оставьте ему, — предупредила Никитина.

— С чего здесь всё закрутилось-то? — Вытер лоб, сняв шапку, подлетевший начальник штаба. И услышав краткий рассказ, проглотил язык.

— Мозговой и Дубов, узнали Лизавету Александровну. Ну и понеслось. — Просвещал вновь прибывших Никитин, отхлебнув для верности ещё и корвалолчика. — Кошмар, какая гадость.

— Кто б подумал, что это реальная история. Так передавали из уст в уста, как легенду «Затона», а оно вон во что вылилось. — Взяла под руку Александра Николаевича жена Мария Ефимовна.

— Это значит Татьяна Петрова не миф, она сосуществовала на самом деле и косточки её тут мокнут под этим мхом. — Вздыхали, вытирая слёзы женщины. — И тот проклятый охранник на самом деле её насиловал у него на глазах.

— Ужас какой, — шушукался, набежавший народ.

— Тише, командир идёт.

Илья действительно подошёл к своим замам.

— В курсе уже?

— Не чувствуешь что ли валерьянкой воняет, стакан уже приговорили. — Изрёк за всех замполит.

— Меня всё равно отпустили, как бы проводить мать, до утра я свободен. Поэтому ничего я вроде бы не нарушаю.

— Ты полетишь?

— Полечу. Такая карусель в башке. На тебе ключи от нашей квартиры, проверь всё ли там отключено, и не забыли ли чего взрывоопасного. — Невесело пошутил он. — Мы будем у отца, если что, найдёте. Телефон Мозгового у тебя есть. Смотрите тут в оба, а то все всклокочены сегодня. Олег, где ты?

— Здесь я, товарищ майор. — Просунулся сквозь толпу командир стартовой батареи.

— Прошу тебя, не экспериментируй тут без меня, чтоб ЧП не повесить на дивизион.

— Не переживайте вы так. Я могу и дома посидеть.

— Я тебе посижу, — взвился замполит, — а твой молодняк я буду пасти.

— На вас не угодишь, — вздохнул, хотевший сделать, как лучше Олег.

Седлер волновался, замы, обменявшись прощальным рукопожатием, обнялись.

— Давай командир лети, не тревожься, всё будет путём.

Забрав пассажиров, вертушка взмыла в небо и, сделав прощальный круг над «Затоном» ушла на Норильск.

— Что скажешь замполит, — огрел Юру по спине начальник штаба, чего-то ты язык зажевал?

— Горло занято дрянью медицинской. Наглотался с дуру. Всё равно ни фига не помогло. Не могла Леська догадаться бутылку коньяка с собой прихватить. От него больше толку, а тут пузырь выхлебал и ни в одном глазу. Сердце выскакивает.

— Скажешь что?

— Пошёл на хрен, что тут скажешь, блат теперь у нас на комбинате, в городе и Москве железный будет.

— Кто про что, а ему б чего было и от кого для дивизиона урвать, — разозлился комбат. — Я, о другом, как может вот такое в жизни быть, чтоб все в одной точке сошлись.

— Я тебя понимаю, но с меня-то ты чего хочешь.

— Интересная же ситуация.

— Партия об этом круто умалчивает, — озлился замполит. — И в учении Ленина на эту рвущую сердце тему ни-ни. Слышал, перестройка объявлена, может там, в небесной канцелярии тоже что-то сдвинулось.

— Паны дерутся, а у холопов всю жизнь чубы трещат, так, кажется, говорят, — зябко поёжился начштаба. — За что у людей жизнь забрали, заметьте не деньги, имущество, а жизнь.

— Голливуд. — Восторженно вздохнул комбат. — Жаль у нас никто не купит, а то можно было сюжет продать кинематографу.

— Ты лучше чеши кабину настраивай, а то не фурычит, я уж Седлера не стал расстраивать, а чего кому продать это тыловики соображают пусть.

— Начальник штаба озверел с валерьянки, — скривился комбат. Надо подлечиться коньячком. Кто-то что-то такое про него проговаривал или мне послышалось?