На миг он замер, обозревая зал, а затем спустился вниз легкой танцующей походкой и сразу же направился к трону герцога.

— Мой дорогой маэстро, добро пожаловать в Сан-Лоренцо! Для нас это большая честь — принимать вас в течение целой зимы!

— Grazia, — ответил Лоредано. — В феврале я готов перебраться куда угодно, лишь бы не жить в Венеции, мой дорогой герцог! Однако ваш небольшой анклав обладает всем, что я люблю. Солнечная погода, берег моря и изобилие хорошего света для моих картин. Я снял виллу с видом на гавань и буду жить там со своим слугой. — Венецианец еще раз обвел зал внимательным взглядом. — И к тому же, — продолжил он, — у вас, как я вижу, нет недостатка в прелестных женщинах и молодых мужчинах. Полагаю, я буду вполне доволен этим сезоном, мой дорогой герцог. Дож велел передать вам свои пожелания всего наилучшего.

— Надеюсь, он здоров? — спросил герцог Себастьян.

— Вполне здоров, если учитывать его возраст. Мы все питаем надежду на то, что он сможет править Венецией еще десять лет, а то и больше, — отвечал Паоло Лоредано.

— Превосходно! Превосходно! — с чувством воскликнул герцог. — А теперь позвольте представить вам моего сына, его жену и других гостей. — Себастьян подвел художника к Рудольфо и его супруге. После этого все приглашенные один за другим стали выходить вперед, чтобы познакомиться с известным венецианцем. — А вот и еще одна гостья в моем герцогстве. Она навещает нас каждую зиму, — сказал герцог. — Позвольте представить вам баронессу Ирину фон Крюзенкам из Крейзенберга.

— Баронесса, — приветствовал даму художник, галантно склоняясь над унизанной кольцами пухлой холеной ручкой и в то же время жадно поедая глазами открытый низким вырезом пышный бюст. — Вы должны позировать для меня.

— Я изображу вас в образе воинственной королевы варваров!

— А как я буду одета? — Голос дамы прозвучал негромко, но достаточно игриво, а голубые глаза неотрывно смотрели в лицо художника.

— Я дам вам шлем, копье и слегка прикрою нижнюю половину фигуры, — отвечал он, тоже не отводя взгляда от ее лица, — но ваша грудь должна оставаться обнаженной. У варваров женщины-воины всегда ходили с обнаженной грудью. — Венецианец вновь плотоядно посмотрел на пышный бюст дамы.

Баронесса рассмеялась низким, чуть хрипловатым смехом.

— Я подумаю над вашим предложением, — пообещала она.

— Эту картину я преподнесу в подарок вашему мужу, — вполголоса добавил художник.

— Я вдова, маэстро, — ответила дама и величаво удалилась.

— А это лорд Макдафф, посол от короля Якова Шотландского, — продолжал знакомить гостя с присутствующими герцог.

Лорд Макдафф поклонился и отступил.

— Это граф Гленкирк, занимавший пост посла короля Якова много лет назад. Он ненадолго вернулся сюда со своей знакомой, чтобы спастись от холодной северной зимы. Познакомьтесь: леди Розамунда Болтон из Фрайарсгейта, — представил герцог.

Патрик учтиво поклонился, но художнику было явно не до него: он так и поедал глазами Розамунду.

— Вы прекрасны, мадонна! — негромко восхитился он.

— Grazia, maestro, — отвечала Розамунда. Она понемногу начинала осваивать итальянский язык.

— Вас я тоже непременно должен написать! — с жаром воскликнул венецианец. — Я уже представляю вас в облике богини любви, мадонна! Только не говорите мне «нет»!

— Вы мне льстите, маэстро! — ответила Розамунда и вежливо улыбнулась.

— Но вы так и не сказали «да»! — не унимался венецианец.

— Я и правда не сказала, — ответила Розамунда, взяла под руку Патрика и отошла в сторону.

— Ты с ним заигрывала! — тихо проговорил граф, не в силах скрыть досаду.

— Да, я заигрывала, — подтвердила Розамунда, — но не сказала, что позволю изобразить меня с голой грудью или еще более неприлично, — и хитро улыбнулась.

— А если от этого будет зависеть мой успех в переговорах с Венецией? — задал Патрик провокационный вопрос.

— Да! — решительно ответила Розамунда. — Да, я позволю ему, Патрик! Ты же видишь, он хочет меня соблазнить. Только пока трудно сказать, когда именно это случится. До того, как он получит свое у баронессы, или после? — весело рассмеялась Розамунда.

— Пожалуй, ты права! — тоже не удержался от смеха граф. — Между прочим, баронесса заинтересовала меня не на шутку. У меня есть сведения о том, что она дочка одного из приближенных императора Максимилиана и приезжает в Сан-Лоренцо каждую зиму. Макдафф считает, что она служит глазами и ушами императора в этом герцогстве. У Себастьяна прекрасные отношения с Германией, ведь их корабли постоянно бывают в его гавани. И кто заподозрит женщину в шпионаже?

— Да к тому же такую красавицу, — заметила Розамунда.

— Ты считаешь образцом женской красоты мясистых особ с пышной грудью, золотистой шевелюрой, голубыми глазами и откровенной улыбкой? — спросил Патрик, лукаво прищурив глаза.

— Ну да, я заметила, как она стреляла в тебя глазками весь вечер, — процедила Розамунда. — Но тебе не кажется, что она несколько… великовата?

— Немецкие женщины почти всегда такие ширококостные, — ответил граф. — Говорят, они отлично управляются с мечом. Уж не ревнуешь ли ты, любовь моя?

— К этой баронессе? Не больше, чем ты ревнуешь меня к венецианцу, милорд! — преувеличенно безразличным Тоном ответила Розамунда, посмотрела на графа и торжествующе улыбнулась.

Патрик не успел придумать достойный ответ, поскольку предмет их разговора внезапно возник совсем рядом.

— Милорд Лесли, — обратилась к нему баронесса, — как мне кажется, нам необходимо обсудить некоторые вещи, и чем скорее, тем лучше. Когда мы могли бы поговорить?

Имея возможность разглядеть ее лицо с близкого расстояния, Розамунда заметила на нем легкие следы оспы. Подданная императора Максимилиана вела себя так, будто граф стоял перед ней один, без Розамунды.

— На днях мой посол устраивает небольшой прием. Вы получите приглашение, мадам, и там мы сможем побеседовать без помех и не возбуждая ненужных подозрений, — отвечал с учтивым поклоном Патрик. — В посольстве найдется укромный угол, где нас никто не подслушает.

— Это меня устраивает, — ответила баронесса и протянула шотландцу пухлую ручку.

— Буду с нетерпением ждать встречи с вами, — вполголоса произнес граф, целуя надушенную кисть.

— А я и не знала, что лорд Макдафф устраивает прием, — заметила Розамунда.

— Лорд Макдафф и сам об этом еще не знает, — с ухмылкой ответил граф. — Я бы все-таки предпочел, чтобы в первую очередь у меня была возможность переговорить с венецианцем. Вот почему ты скажешь художнику, что все еще обдумываешь его предложение, но сначала желаешь осмотреть его мастерскую. Я пойду с тобой. Если это действительно тот человек, которого я жду, он не упустит возможности начать переговоры. И наше посещение его студии будет выглядеть вполне естественно. Точно так же, как и появление баронессы на приеме в посольстве.

— По-моему, если мы явимся вдвоем, художник не станет начинать переговоры. Он будет осторожничать, потому что решит, что ты боишься оставлять меня с ним наедине. Он может даже подумать, что это меня король Яков назначил своим эмиссаром. Лучше мне отправиться к художнику одной, а ты зайдешь за мной попозже и тоже попросишь у него разрешения осмотреть мастерскую под предлогом того, что хочешь заказать мой портрет. Я изображу легкое недомогание и попрошусь на свежий воздух. Если венецианец тот человек, которого ты ждешь, он непременно об этом скажет, и никто

вас ни в чем не заподозрит.

Граф с восхищением посмотрел на Розамунду:

— Да у тебя прирожденный талант к интригам, любовь моя! Знал бы король Генрих, какую ценную союзницу потерял в твоем лице!

— Хэл вообще не допускает мысли о том, что у женщин может быть ума больше, чем у курицы, — сухо ответила Розамунда. — Я никогда этого не понимала, ведь его бабушка, достопочтенная Маргарет, была в высшей степени разумной женщиной, и его отец уважал ее именно за ум. Ее мудрость была очевидна всякому, кто имел честь с нею общаться. Всякому, кроме Хэла. Мне всегда казалось, что он попросту ее боялся.

— Мне понравился твой план, любовь моя, но претворять его в жизнь нам придется вместе, чтобы маэстро вдруг не подумал, будто тебя волнует не столько его талант, сколько иные качества, — заметил Патрик. — Идем и поговорим с ним сейчас же.

Взявшись под руки, они пересекли зал, направляясь к тому месту, где стоял Паоло Лоредано, окруженный шумной толпой молодых почитательниц его таланта. Розамунда с трудом удержалась от смеха, следя за тем, как откровенно венецианец рассматривает каждую девушку. Ни дать ни взять изголодавшийся мальчишка, только что получивший целое блюдо своих любимых сладостей. По всему видать, художник был большой любитель женских прелестей. В этот момент прямо перед графом и Розамундой внезапно возник лорд Ховард, английский посол в Сан-Лоренцо.

— Что вы здесь делаете, милорд? — надменным тоном спросил он, обращаясь к Патрику без всяких церемоний. — Я нахожу довольно странным то, что король Яков Стюарт через столько лет снова отправляет в Сан-Лоренцо своего первого посла!

Патрик окинул англичанина откровенно презрительным взглядом:

— Как вы могли заметить, я уже далеко не юноша, милорд. И с некоторых пор с трудом переношу зиму в горах. Вас совершенно не касается, что я здесь делаю, но я, так и быть, скажу, чтобы успокоить вашу чрезмерную английскую подозрительность. Вот эта леди — моя любовница. Мы захотели убраться подальше от королевского двора в Стерлинге и от излишне любопытных глаз, чтобы никто не мешал нам наслаждаться обществом друг друга. Сан-Лоренцо отличается самым мягким климатом в зимние месяцы, вот я и привез свою возлюбленную сюда. Это и является единственной целью нашего визита. А что, позвольте полюбопытствовать, заставило вас предположить нечто иное?

— Да кому есть дело до того, чем вы заняты, милорд? — зло процедил сквозь зубы лорд Ховард. — За исключением того короткого периода, когда вам выпала честь служить послом своего короля, вы были и остаетесь никому не известным ничтожеством!

— Эта леди — близкая знакомая королевы, милорд, — с достоинством отвечал граф. — Теперь вы удовлетворили свое любопытство? Тогда будьте добры, освободите нам дорогу. Я хочу поговорить с художником о портрете миледи.

Лорд Ховард нехотя отступил в сторону. Спутница лорда Лесли показалась ему смутно знакомой, но он никак не мог припомнить, где видел ее раньше. Неужели это одна из английских фрейлин Маргариты Тюдор? Нет, не может быть. Все эти дамы вернулись в Англию много лет назад. И тем не менее Ховард не сомневался, что прежде уже встречался с любовницей графа Гленкирка. Также он не сомневался и в том, что Патрик солгал ему, уверяя, будто приехал в Сан-Лоренцо исключительно с целью поменять суровую шотландскую зиму на мягкий климат Средиземноморья. Хотя отчасти это и могло быть правдой. Шотландские зимы славятся своей суровостью.

Но за последние месяцы в порт Аркобалено не заходил ни один шотландский корабль. Каким образом граф со своей спутницей добирался сюда? На французском судне? Вполне вероятно, ведь у Шотландии прекрасные отношения с французами. Что ж, с этим еще предстоит разобраться. Чутье подсказывало Ховарду, что здесь все не так просто, как кажется.

— Я уверена, что он меня узнал, — вполголоса проговорила Розамунда, как только они отошли чуть подальше от английского посла. — Он еще не вспомнил, кто я такая, но знает, что видел меня прежде. Правда, нас не представляли друг другу официально, и я надеюсь, что он не вспомнит о связи между мной и английским двором.

— Даже если и вспомнит, что ему это даст? Ты все равно останешься красивой женщиной, убежавшей со своим любовником. Что здесь еще добавишь? — успокаивал Розамунду граф. Тем временем они подошли вплотную к венецианцу, окруженному обожательницами. — Маэстро! — окликнул его граф. — Я был бы не прочь, чтобы вы написали портрет моей леди, но она никак не решится. Мы не могли бы на днях навестить вас, чтобы посмотреть вашу мастерскую?

— Конечно, о чем речь! — согласился Паоло Лоредано. — Я принимаю гостей с десяти утра и до самой сиесты, а потом снова в вечерние часы. Вам нужно лишь известить меня о времени вашего визита! — Венецианец окинул изящную фигурку Розамунды раздевающим взглядом. — Ах, мадонна, я подарю вам бессмертие! — С этими словами он поднес к губам маленькую ручку леди Фрайарсгейт и запечатлел на ней страстный поцелуй.

— Вы снова мне льстите, маэстро Лоредано! — проворковала сладким голоском Розамунда и скромно потупила взор. Но уже в следующую секунду кокетливо стрельнула глазами, одарив венецианца многообещающим взглядом. — Я с большим удовольствием навещу вашу студию, но пока не могу сказать, разрешу ли вам написать свой портрет, — ослепительно улыбнулась она и добавила: — Неужели вы такой знаменитый у себя в Венеции?