Бертрис Смолл - Новая любовь Розамунды

— А что ты думаешь о самом маэстро? — поинтересовалась Розамунда, лукаво блеснув глазами.

— Он гораздо умнее, чем многие о нем думают, и понимает, что принесет семье гораздо больше пользы, если будет изображать из себя эдакого чудаковатого художника. Я заказал ему твой портрет, — ответил граф.

— В одетом или раздетом виде? — уточнила она с невинным выражением лица.

— Думаю, что в одетом. В раздетом я предпочитаю любоваться тобой единолично, милая, — в тон ей отвечал Патрик. — Художник явится завтра. Мне будет любопытно посмотреть, как он воспользуется той возможностью, которую я ему предоставил!

— Пусть Энни остается при мне, пока я буду позировать, — предложила Розамунда.

— Пусть Энни будет при тебе, — согласился Патрик. — А кроме того, Энни с Дермидом следует пожениться до того, как появятся нежелательные последствия любовной страсти, запечатленной на рисунках Лоредано. В свое время я предупреждал Дермида. И нисколько не сомневаюсь, что он не сумел удержаться и соблазнил ее.

— Так же, как и я предупреждала Энни, — добавила Розамунда. — Ты прав, им следует пожениться немедленно. — Она вновь откинулась на одеяло и томным голосом произнесла: — Поцелуй меня еще, Патрик! Мне все время не хватает твоей любви!

— С удовольствием, мадам, — охотно откликнулся граф и с энтузиазмом принялся за дело.

На вилле шотландского посла повсюду звенел веселый смех. Владелец дрессированных собачек демонстрировал публике мастерство своих питомцев. Стоял тихий, теплый вечер. Просторную террасу, на которой установили большой прямоугольный стол, мягко освещали фонарики, развешанные на ветвях деревьев, и свечи в больших напольных канделябрах. Гости прекрасно пообедали и теперь развлекались представлением бродячих артистов. Они пели, играли на разных инструментах, танцевали и показывали всевозможные трюки. Никто не обратил внимания на то, как граф Гленкирк молча вышел из-за стола, а вскоре за ним последовала баронесса фон Крюзенкам. Леди довольно уверенно нашла выход с террасы и оказалась в задней половине дома.

— Прошу вас сюда, мадам, — услышала она голос графа. Ориентируясь на него, баронесса пересекла гостиную и оказалась в темном коридоре, где ее ждал лорд Лесли. — Следуйте за мною, дорогая баронесса, — пригласил Патрик и за руку повел даму в личную библиотеку лорда Макдаффа.

— Вы очень осторожный человек, милорд, — заметила баронесса, когда они оказались вдвоем в библиотеке. Граф учтиво предложил ей сесть в кресло. — Наше отсутствие никто не заметил, кроме этого художника. Он все время не спускал с нас глаз.

— Он представляет здесь дожа, так же как вы представляете здесь императора, — ответил Патрик.

— Gott im Himmel! Этот попугай? Эрл расхохотался.

— На людях он предпочитает выглядеть именно так, но поверьте мне, мадам, у него очень острый ум.

— Значит, это не более чем маска? — спросила баронесса. Патрик кивнул, и она задумчиво улыбнулась. — Кто бы мог подумать, что старый дож еще не окончательно выжил из ума! Спасибо, что рассказали мне об этом, милорд. Теперь я буду начеку с нашим маэстро! А что вам нужно от императора?

— Баронесса, я приехал сюда по приказу короля Якова. Мой господин сомневается, что союз, который ваш император заключил с королем Англии, действительно послужит вам на пользу.

— Милорд, ваш хозяин много лет заигрывал с папой Юлием! — низким грудным голосом рассмеялась баронесса. — А теперь папа стал заигрывать с английским королем. Уж не ревнует ли король Яков? Правда, я мало его знаю, но до сих пор о нем отзывались как о порядочном и честном повелителе.

— Он безупречно честен, баронесса, и только честь удерживает его от вступления в «Священную лигу». Франция всегда была союзником Шотландии. У короля Якова нет причины предавать короля Людовика, и он не собирается этого делать. Генрих Тюдор знает об этом и решил воспользоваться своим знанием, чтобы натравить папу на Францию и посеять раздор между Шотландией и Святым престолом. Генрих Тюдор — честолюбивый и опасный человек. Полагаю, баронесса, что ваш император понятия не имеет о том, каким коварным союзником он обзавелся в лице английского короля.

— Но чего же вы хотите от императора, милорд? — недоуменно спросила баронесса. — Император Максимилиан тоже человек чести. Он уже присягнул на верность папскому союзу. Вы сами понимаете, что выбора у него не было, так как правит он лишь с благословения папы.

— Я понимаю, что ваш король не менее верен данному слову, чем мой, — ответил граф. — Но Шотландия считала своим долгом предупредить Максимилиана о том, что он имеет дело с ненадежным партнером в лице Генриха Тюдора. Мой господин просит вашего лишь осознать, что Англия не ударит и пальцем о палец, если не будет считать, что это ей выгодно. Скажите честно, вы хотя бы на миг поверили в то, что король Генрих отправит свои войска на континент для войны с Францией? Возможно, пошлет. А возможно, и нет. Все его действия направлены на то, чтобы развязать войну с Шотландией и при этом получить полную поддержку папы, Испании, Венеции и вашего императора. Но какую выгоду принесет императору война Англии с Шотландией? Тем более что сама Шотландия благоденствует и процветает. Мы довольны своей жизнью и не желаем ни с кем воевать.

— А разве ваша королева не родная сестра Генриха Тюдора? — удивилась баронесса.

— Да, это так. Но для короля Англии это не играет никакой роли. Возможно, вам доводилось слышать о том, что бабушка королевы Маргариты завещала разделить свои драгоценности на три равных части между двумя внучками и внуком. Однако король Генрих не пожелал отдать ту долю, что предназначалась королеве Маргарите. В конце концов наша королева не без горечи должна была сказать своему младшему брату, что он может оставить эти вещи себе, потому что король Яков подарил ей в два раза больше. Галантный жест, потому что королеву Маргариту не волновала их стоимость. Их ценность для нее заключалась в другом: это была память о любимой бабушке королевы. Маргариту недаром окрестили в ее честь. Вот вам подтверждение того, каков характер у Генриха Тюдора, короля Англии.

— Это чрезвычайно любопытная информация, милорд, и я очень признательна за то доверие, которое вы продемонстрировали, поделившись ею со мной. Тем не менее ваш король должен знать, что император Максимилиан не откажется от союза, заключенного с папой и его сторонниками. — Баронесса произнесла эти слова твердым голосом, но Патрик сумел различить в нем нотки сомнения. Граф поделился с баронессой весьма ценной информацией, ей очень не хотелось его разочаровывать. Она попыталась смягчить свой отказ сочувственной улыбкой. — Как жаль.

— Король Яков никогда не предложил бы благородному джентльмену нарушить данное им слово, баронесса, — продолжал граф со сдержанной улыбкой. — Он лишь надеется на то, что переданные им подробности помогут императору составить более полное представление о характере Генриха Тюдора и заставят относиться к нему с крайней осторожностью.

— Я непременно сделаю так, что императору станет известно обо всем, что вы мне сегодня рассказали, милорд, — пообещала баронесса, вставая с кресла. — Полагаю, теперь нам лучше вернуться на террасу и постараться сделать это как можно незаметнее. В противном случае наши отношения немедленно станут предметом для сплетен. Меньше всего я бы хотела доставлять неприятности вашей любовнице. Она очень красивая женщина. По-моему, она не шотландка.

— Да. Она англичанка, — немного оторопев, отвечал Патрик. Баронесса действительно шла к цели напролом, с жадностью добывая любые крохи информации. — Розамунда — близкая подруга королевы.

— Ах, так вот где вы познакомились! При дворе короля Якова! Ну конечно, а как же иначе!

— Да, — подтвердил граф и взял Ирину фон Крюзенкам за руку, чтобы провести по темному коридору от библиотеки до террасы, где веселились остальные гости.

— Лорд Ховард знает ее? — продолжила свои расспросы баронесса.

— Розамунда говорит, что они не были знакомы, — ответил Патрик, задержавшись у входа на террасу.

— И вы ей верите? — Баронессу явно заинтересовали отношения между шотландским графом и английской леди, являвшейся подругой королевы и в то же время незнакомой с английским послом. Ведь если леди действительно подруга королевы, они непременно должны были встречаться с лордом Ховардом при дворе Генриха Тюдора.

— А почему я не должен ей верить? — удивился Патрик.

— Милорд, что я слышу? Неужели вы и правда так наивны? — воскликнула Ирина фон Крюзенкам.

— Патрик не удержался от смеха — он отлично понимал, что ее так удивляет.

— В детстве Розамунда некоторое время состояла при английском дворе. Тогда они и подружились с Маргаритой Тюдор, но почти всю жизнь Розамунда провела дома, в Камбрии, что на самой границе Шотландии и Англии. Вот почему при дворе короля Генриха Восьмого она не имеет никаких связей.

— А равным образом и мужа, — подхватила баронесса.

— Да, Розамунда — вдова, — сообщил Патрик и добавил, опережая очередной вопрос баронессы: — С тремя дочерьми и довольно большим поместьем. Вы это хотели знать, мадам?

Баронесса густо покраснела, от чего неглубокие оспины на ее лице стали гораздо заметнее.

— Простите мою назойливость, милорд. Но мой долг — собрать для императора как можно больше сведений. Однако сегодня я позволила себе переступить границы приличий и прошу меня извинить.

— Для меня просто немыслимо не простить вас. — Патрик улыбнулся, задержав взгляд на выдающемся бюсте баронессы, затем поднес ее руку к губам и запечатлел на ней вежливый поцелуй.

— У вас весьма учтивые манеры, милорд, — заметила низким грудным голосом баронесса и нехотя отняла руку, подумав про себя о том, что не прочь была бы соблазнить этого горца. Он далеко не молод, но его совсем еще юная любовница, по-видимому, вполне удовлетворена. Баронесса посмотрела на графа с некоторым интересом.

— Я польщен, — учтиво поклонился граф, — но слишком влюблен в мою леди.

Баронесса снова залилась краской.

— Вы умеете читать мысли, милорд? — со злостью в голосе спросила она, злясь не столько на графа, сколько на себя за свою несдержанность.

Патрик слегка усмехнулся и сказал:

— Не надо злиться, милая Ирина! Я действительно польщен вашим вниманием.

Патрик раскланялся с собеседницей и вернулся на террасу. Незаметно проскользнув на свое место возле Розамунды, он наклонился и поцеловал ее в плечо.

— Она выглядит обиженной, — заметила Розамунда. — Что ты сделал?

— Я ее отверг, — прошептал в ответ граф.

— Полагаешь, это было разумно? — спросила Розамунда.

— Что я слышу? По-твоему, я должен был ее соблазнить? — Патрик казался явно удивленным.

— Нет! Но ты мог бы дать ей повод надеяться и тем самым сохранить дружеские отношения, — объяснила Розамунда.

— Она задает слишком много вопросов, — пояснил граф.

— И в основном обо мне, насколько я могу судить. Конечно, она будет обо мне расспрашивать. Говорят, она очень дружна с лордом Ховардом. Во всяком случае, он так считает.

— Ну да, его нетрудно заставить во что-то поверить. Но положись на мое слово, Розамунда, когда я тебе скажу, что милая Ирина не ступит и шагу, прежде чем не прикинет, как к этому отнесется император и как это повлияет на ее положение. Соблазняя английского посла, она не принесет пользы ни себе, ни императору Максимилиану, — сделал вывод Патрик и, усмехнувшись, добавил: — А вообще-то она довольно лакомый кусочек! Хотя и немного тяжеловесный!

Патрик рассмеялся еще громче в ответ на убийственный взгляд Розамунды.

— Ну-ну, это ведь не я, а ты предложила ее соблазнить! — весело защищался он.

— Ничего подобного я не предлагала! — возмущенно произнесла Розамунда.

— Макдафф сказал, что его флейтист будет играть для нас до самой ночи, моя милая, — попытался задобрить разозлившуюся было возлюбленную граф.

— Маэстро сказал, что мой портрет продвигается успешно, но он не позволит мне взглянуть на его работу, пока она не будет закончена, — смягчившись, решила сменить тему Розамунда.

— А в чем ты ему позируешь? — заинтересованно спросил Патрик.

— В накидке лавандового цвета, — жеманно закатив глазки, проворковала Розамунда. — Я решила, что раз он все равно успел разглядеть меня во всех подробностях и со мной неотступно будет Энни, я могу позировать ему в таком виде, в каком он пожелает. В образе богини любви.

Патрик не знал, как ему отреагировать: рассердиться или обрадоваться.

— А твоя грудь будет обнажена? — уточнил он.

— Только одна, левая, — с равнодушным видом отвечала Розамунда.

— Но не правая? — В его глазах сверкали искорки смеха.