— Вот ты где, милая, — раздался вдруг голос Патрика. — Я слышал, что вы вернулись, милорд. — Он приветственно пожал руку Тому. — Нет-нет, не вставайте. Лучше я присяду с вами. — Граф посмотрел на Розамунду и спросил: — Надеюсь, ты уже договорилась с ним?

— О чем договорилась? — поинтересовался Том.

— Еще не успела. Я расспрашивала о том, что творится дома, — ответила Розамунда.

— Ну так договорись! — В голосе графа слышалось явное нетерпение.

— Да в чем дело? — недоумевал лорд Кембридж.

— Мы не могли бы погостить в том доме, который ты снимаешь в Эдинбурге, Том? Королева позволила мне спать у нее в приемной, а бедный Патрик ночует вместе с остальными в зале. И мы ужасно соскучились по нормальной кровати, где могли бы спать вместе, дорогой кузен.

Том расхохотался:

— Да, дорогая Розамунда, видимо, все Тюдоры грешат извращенным чувством юмора! Когда я уезжал из Эдинбурга, то лично просил королеву передать тебе ключи от снятого мною дома. Этот нелепый старый замок вряд ли назовешь тем местом, в котором найдутся достаточно удобные апартаменты для таких незаметных гостей, как ты или граф. Будем считать, что королева сыграла над тобой такую шутку только потому, что действительно по тебе соскучилась, дорогая кузина. И ты непременно должна переехать ко мне. Дом не слишком большой, но достаточно чистый и удобный. И вдобавок от него два шага до замка. Ты же знаешь, как я не люблю опаздывать к началу всяких придворных церемоний. Я приехал еще вчера и решил, что ты не вернулась, потому что не застал тебя в доме, а хозяйка сказала, что ты не появлялась. Тогда я подумал, что королева отправила гонца заранее, поскольку получила известие о твоем возвращении. А выходит, она просто решила подшутить! — Том снова рассмеялся.

Но ни граф Гленкирк, ни сама Розамунда не спешили к нему присоединиться. Обоим было вовсе не до смеха.

— Мы не могли бы отправиться туда прямо сейчас? — спросил Патрик. — Мне жизненно необходимо принять ванну и выспаться.

— Я должна попросить у королевы разрешения отлучиться, — заявила Розамунда. — И не вздумайте идти туда без меня, милорды. Не надейся, что ванна достанется тебе одному, Патрик!

— Я уже ничему не удивлюсь после Сан-Лоренцо, — негромко ответил граф и многозначительно посмотрел на Розамунду.

— Вот именно. — Взгляд ее янтарных глаз был полон обещаний.

Лорд Кембридж в немом изумлении лишь покачал головой. Все оставалось по-прежнему. Эти двое, похоже, были так же пылко влюблены друг в друга, как и на Рождество. Однако Розамунда не стала женой графа Гленкирка и ясно дала понять, что в один прекрасный день они расстанутся. Том не мог не тревожиться за кузину, поскольку любил ее всем сердцем. Но эта странная любовь, что вспыхнула между нею и Патриком, достигла такого накала, что страшно было даже подумать о том, к чему приведет их разлука.

Королева соизволила проявить милость, празднуя маленькую победу над своей подругой. Она дала Розамунде полную свободу.

— Возвращайся домой и обними своих малюток, — сказала Маргарита Тюдор. — Твой граф служил нам верой и правдой, и вы достойны быть вместе. Но однажды я снова призову вас к себе. Да пребудет с тобой Господь, дорогая Розамунда!

Розамунда поцеловала королеве руку, сделала реверанс и поспешила удалиться. Вместе с Патриком она отправилась к королю.

Яков Стюарт с любопытством оглядел стоявших перед ним графа и его возлюбленную.

— Уже во второй раз ты являешься ко мне в час нужды, Патрик. Откликнешься ли ты, если я позову тебя снова?

Граф Гленкирк с достоинством кивнул:

— Ты — мой повелитель, Яков Стюарт, и хотя, будучи у тебя на службе, я потерял Жанет, мою горячо любимую дочь, я откликнусь на твой очередной призыв. Не думаю, что дом Стюартов принес много радости дому Лесли из Гленкирка, но я приеду, если ты снова призовешь Меня.

— Но если бы ты не явился на этот раз, Патрик, то не встретился бы и с леди Розамундой Болтон, — напомнил графу король.

— Да, это верно, — согласился Патрик.

— Итак, ты снова вернешься в Гленкирк? — спросил король.

— Нет. Я отправил сыну письмо с просьбой еще какое-то время самостоятельно править замком. А мне захотелось побывать в Англии. Я поеду с Розамундой во Фрайарсгейт.

— Значит, не миновать вам Клевенз-Карна, — лукаво заметил король.

— Мы не собираемся там задерживаться! — сердито ответила Розамунда.

Мужчины расхохотались, а затем крепко обнялись на прощание. Король галантно поцеловал Розамунде ручку, и она сделала глубокий реверанс.

— Ступайте с Богом! — напутствовал Патрика и Розамунду король.

Их уже ждал лорд Кембридж. Втроем они покинули замок и спустились в город, где в Хайгейте Том снимал небольшой домик.

— Это же надо: примчаться сломя голову в Эдинбург и даже не погостить при дворе! — ворчал он себе под нос. — Просто издевательство!

— Тебе же предложили остаться! — невинным голоском заметила Розамунда.

— Остаться без тебя? После стольких месяцев? Ни за что! — отрезал лорд Кембридж. — Ну, вот мы и пришли. — Он вытащил из кармана ключ, отпер дверь и пригласил гостей в дом. — Госпожа Макгрегор! — крикнул он. — Мы пришли!

В проеме длинного сумрачного коридора показалась миниатюрная худая женщина.

— Я не глухая, ваша милость! — ворчливым голосом произнесла она и только после этого сделала реверанс, приветствуя графа и Розамунду.

— Моя кузина желает немедленно принять ванну, — сообщил Том хозяйке.

— Вам придется сделать это на кухне, миледи, — проскрипела неумолимая миссис Макгрегор. — Ванна с горячей водой уже стоит там. Тут у нас некому таскаться с ведрами вверх-вниз по лестнице.

— Мне будет гораздо приятнее мыться прямо на кухне, перед горящим очагом, — примирительно ответила та. — Скоро сюда явятся мои слуги. Дермид справится с любой тяжелой работой, которую вы ему поручите, да и Энни, хотя и в положении, работящая и сильная девушка.

— От помощи я никогда не откажусь, миледи, — сказала миссис Макгрегор и милостиво улыбнулась.

— Энни в положении? — Том искоса глянул на кузину.

— Они с Дермидом поженились еще в марте, — коротко пояснила Розамунда. — Дай нам с Патриком привести себя в порядок, переодеться в чистое и как следует пообедать, и я расскажу тебе по порядку обо всем, что было в Сан-Лоренцо. Ах, как жаль, что ты не смог поехать с нами! Ты был бы просто в восторге. Теплая погода круглый год. Февраль — а город утопает в цветах. Честное слово, это немного похоже на рай на земле!

— Очень рад это слышать, — язвительно заметил Том.

Энни с Дермидом приехали на повозке. Их направили сюда прямо из замка, куда они обратились первым делом, добравшись из Лейта. Розамунда с помощью Энни вымылась в огромной дубовой ванне, а за ней и граф. Закутавшись в теплые халаты, они расположились в просторной комнате, служившей гостиной. Жаркое пламя в камине приятно согревало. Миссис Макгрегор подала обед, состоявший из отварной лососины с острым соусом, молодого зеленого горошка, свежего хлеба и сыра и большого количества темного эля. Отдохнув и наевшись, Патрик и Розамунда с готовностью рассказали Тому о своих приключениях в Сан-Лоренцо. Он ужасно веселился, когда услышал, как венецианский художник Паоло Лоредано умудрился тайком зарисовать их в обнаженном виде. А известие о том, что Ховард служит послом от короля Генриха, вызвало у него живейший интерес.

— Я отлично помню этого самого Ховарда. Скользкий тип, у которого честолюбие в десять раз превышает его жалкие способности. Он тебя узнал? — спросил Том, обращаясь к Розамунде.

— Да, узнал, — ответила она. — Но я воспользовалась тем, что мы никогда не были представлены друг другу, и заявила, что не знаю его. Таким, как он, вечно мерещатся злодейские ловушки и заговоры даже там, где их нет и в помине.

Том согласно кивнул и торопливо добавил:

— Теперь мне не терпится увидеть своими глазами твой портрет, моя милая. Он великолепен? Наверное, просто роскошен?

— Он грандиозен! — с чувством произнес граф Гленкирк. — Маэстро изобразил Розамунду среди родных гор, подсвеченных алым закатом, в облике защитницы Фрайарсгейта. Том, у нас действительно не найдется слов, чтобы передать всю красоту этой картины. Вам придется потерпеть, чтобы судить обо всем самому.

Когда Патрик с Розамундой смогли разделить ложе после нескольких томительных недель, он нежно прижал ее к груди и погладил по пышным золотисто-каштановым волосам. Они только что насладились близостью и теперь отдыхали, лежа в объятиях друг друга.

— Ты уже спишь? — спросил Патрик.

— Почти, — пробормотала в ответ Розамунда.

— Давай поскорее вернемся к тебе во Фрайарсгейт, Розамунда. Я устал от переездов.

— Обязательно, вот только дай мне хотя бы день, чтобы выспаться. Я хочу дать Тому возможность побыть при дворе, — проговорила Розамунда, подавляя зевок. — Я слишком устала, Патрик.

— Да, я готов дать тебе целых два дня, душа моя! — согласился граф и тут же мирно засопел. Розамунда уютно свернулась у него под боком и тоже заснула.

Глава 10

Через три дня они покинули Эдинбург и поехали во Фрайарсгейт. Лорд Кембридж пообещал, что отправится следом за ними через несколько дней. Королева Маргарита Тюдор попросила его хотя бы ненадолго задержаться при дворе.

— Я заверил ее, что понятия не имею о том, что происходит при дворе ее брата, однако она уговаривала меня слишком настойчиво, и мне пришлось пообещать задержаться в Эдинбурге еще на пару недель. Наверное, мне придется поехать прямо на юг, чтобы наверстать упущенное время. Я хотел бы как можно скорее покончить все дела с твоим дядей Генри, — пояснил Том, прощаясь с Розамундой и графом.

— Из тебя получится гораздо более приятный сосед, чем из него, — с улыбкой заметила Розамунда.

— Лучше пожалей его, кузина, — проговорил Том в ответ. — Того, что с ним случилось, я бы не пожелал никому, и он действительно конченый человек. Жена довела его до ручки. Он может с уверенностью считать своим сыном только младшего Генри, хотя все ублюдки, произведенные на свет Мейвис, носят имя Болтон. И даже когда ее непристойное поведение перестало быть тайной, остатки гордости не позволили Генри отречься от нее публично. С определенной точностью можно сказать, что все его ребята рано или поздно кончат свои дни на виселице, все, как один.

— Ты, как всегда, в курсе всех последних сплетен! — рассмеялась Розамунда. — Напиши мне, когда будешь точно знать дату своего приезда. Тебе придется жить во Фрайарсгейте до тех пор, пока Оттерли не вернут вид человеческого жилья.

— Я намерен сровнять это место с землей и отстроить все заново, — сообщил Том.

— А будет ли обстановка в новом доме напоминать то, что было в Лондоне и Гринвиче, дорогой кузен? — поинтересовалась Розамунда. Впрочем, она заранее знала ответ.

— Конечно, — торопливо ответил лорд Кембридж. — Ты же знаешь, милочка, что я терпеть не могу перемены. К тому же это позволит мне забрать с собой старых слуг — как я забрал их когда-то в Гринвич — и не ждать, пока они освоятся с новым местом. Подумать только: все это время они прохлаждаются в Лондоне! Безобразие!

— Том, я тебя обожаю! — воскликнула Розамунда и расцеловала кузена в обе щеки.

— Для меня великое облегчение знать, что я еще занимаю какое-то место в твоем сердце, девочка моя, — ответил Том, возвращая Розамунде поцелуй. — Будь осторожна в пути, а я непременно тебе напишу.

— Смотри, я желаю знать обо всех твоих похождениях! — шутя погрозила пальчиком Розамунда.

— Мои похождения бледнеют по сравнению с твоими, дорогая. Сейчас даже не верится, что, когда мы встретились в первый раз, ты показалась мне ничем не примечательным тихим деревенским мышонком!

Том взмахнул на прощание рукой и тронул свою лошадь.

— Он любит тебя всей душой, — заметил Патрик, глядя ему вслед.

— И я люблю его не меньше, — эхом отозвалась Розамунда. — Он для меня как старший брат и всегда был добр ко мне, с самой первой встречи.

Оставив за спиной Эдинбург, они не спеша ехали по южному тракту, приближаясь к границе. Передвигаться приходилось только в светлое время, потому что обстановка в приграничных землях между Шотландией и Англией была неспокойной даже в мирное время. Патрик и Розамунда пересекли вброд реку Ярроу возле деревни с таким же названием, а через Тевиот перебрались неподалеку от Хоика, ниже Джедборо. Следуя руслом реки Лиддел, они проникли в глубь Тевиот-Хиллз. Розамунда горела желанием проскочить мимо Клевенз-Карна, не заглядывая в замок, но последний переход был слишком велик и поздние летние сумерки застали их на подступах к родовому гнезду Логана Хепберна.