— Он меня не узнал, — шептала Розамунда, глядя отрешенным взглядом куда-то в пространство.

Мейбл взяла ее за руку и стала горячо убеждать:

— Детка, мавр ведь нас предупреждал, что после того, как граф очнется, память может вернуться к нему не сразу, а медленно и по крупицам. Он же едва успел открыть глаза. Лорд Адам — его сын, а потому нет ничего удивительного в том, что его он вспомнил первым. Не убивайся ты раньше времени!

— Я не перенесу, если Патрик меня не вспомнит! — в отчаянии выкрикнула Розамунда.

— Ты перенесешь все, что должна перенести! — резко оборвала ее Мейбл. — И никуда не денешься! Вспомни, разве кто-нибудь посмел бы назвать тебя трусихой? Дай графу время окончательно прийти в себя. Не может быть, чтобы он совсем утратил воспоминания о тебе, ведь ты была так дорога ему!

Розамунда шумно вздохнула и сказала:

— Надо послать за мастером Ахметом.

— Согласен, — произнес Адам, выходя из спальни. — Отец все еще очень слаб и растерян. Теперь, когда он снова в сознании, ему необходимо восстановить силы. Все будет хорошо, Розамунда! — Адам взял леди Фрайарсгейт за руку, стараясь ободрить.

Прикосновение этих больших горячих рук окончательно лишило Розамунду выдержки. Она, впав в полное отчаяние, зарыдала в голос, повторяя при этом:

— Я умру, если Патрик меня не узнает!

Адам ничего ей не сказал. Да и что он мог сказать? Он хорошо помнил о том, что сказал мастер Ахмет. Что память к его отцу может вернуться полностью, может — частично, а может и вообще не вернуться. Ему самому не терпелось выяснить как можно точнее, в какой степени сохранилась память у лорда Гленкирка. Адам чувствовал бессилие Розамунды, ее отчаяние и боль. Он привлек ее к себе и крепко обнял. Не может быть, чтобы отец не вспомнил женщину, которую так сильно любил.

А Розамунда в какой-то момент вдруг подумала о том, что это объятие Адама почти не отличается от того, как обнимал ее когда-то Патрик. Она еле слышно вздохнула, представив себе, что вот сейчас поднимет голову — и окажется, что она в объятиях Патрика. Он ласково улыбнется ей и поцелует в губы.

— Патрик… — сорвалось с ее трепетных губ.

— А ну хватит реветь! — послышался резкий возглас Мейбл.

Розамунда моментально очнулась и увидела себя в объятиях Адама. Он искренне старался ее утешить. Она должна была стать его мачехой. Розамунда еще несколько раз всхлипнула, прежде чем окончательно успокоиться. Осторожно освободившись из объятий Адама, она еле слышно промолвила:

— Простите, я не должна была поднимать такой шум. Спасибо, Адам, за вашу доброту.

Розамунда выпрямилась, расправила плечи и твердым шагом направилась к себе в комнату.

— Вы дадите мне знать, когда придет врач? — попросила она, обращаясь к сыну Патрика.

Он молча кивнул, не в силах что-либо сказать. Он еще не пришел в себя от тех чувств, которые испытал, держа в объятиях возлюбленную отца. Адам вдруг подумал, что только присутствие в комнате Мейбл удержало его от дерзкой попытки покрыть поцелуями заплаканное лицо Розамунды.

— Это вполне естественная реакция, милорд. Любому нормальному мужчине захочется утешить красивую женщину, коли она так жалобно плачет, — сказала Мейбл, словно подслушав его мысли.

— Но я хотел поцеловать ее, — тихо промолвил Адам.

— Ну а как же не хотеть! — невозмутимо отвечала Мейбл. — Самое обычное дело. Хорошенькая женщина плачет от горя. И мужчине обязательно захочется ее поцеловать, чтобы утешить. — Мейбл легонько похлопала Адама по руке.

— Она же невеста моего отца! — произнес он, простонав.

— Тем более вы не могли остаться равнодушным к ее слезам, — заключила Мейбл. — Ну а теперь, Адам Лесли, пошлите наконец за доктором да выкиньте эти свои мысли из головы. — Она вежливо выпроводила мужчину из комнаты и вернулась к своему месту у изголовья графа Гленкирка. Он спал сном выздоравливающего человека. Дай Бог, чтобы он узнал Розамунду, когда снова проснется, подумала про себя Мейбл. Бедняжке и без того досталось в жизни…

В комнату вошел врач, и в этот момент граф проснулся.

— Он все еще слишком слаб, — сообщил мастер Ахмет, — но я твердо могу заверить вас, что худшее уже позади. Король будет рад услышать от меня эту новость.

— А что с его памятью? — спросил Адам. — Судя по всему, она пока не восстановилась полностью.

— Память еще может вернуться, а возможно, и нет, — неопределенно ответил мавр.

— Патрик не вспомнил меня! — в отчаянии вскричала Розамунда и с надеждой посмотрела на мавра.

Его темные глаза были полны искреннего сочувствия.

— Я не могу себе представить, чтобы мужчина был способен забыть такую женщину, как вы, мадам, но не исключена возможность, что он вас так и не узнает. Впрочем, учтите и то, что он только-только пришел в себя. Дайте ему еще немного времени. — Мавр повернулся к Адаму и добавил: — Милорд, я полагаю, что теперь могу сократить свои визиты до одного раза в день.

Он поклонился всем присутствующим и вышел.

Когда Том привел из дворца Филиппу, малышка была буквально переполнена впечатлениями от увиденного там.

— Королева сказала, что я похожа на тебя в те дни, когда вы только познакомились, мама! — сообщила она.

Розамунда лишь рассеянно улыбнулась в ответ и вяло пробормотала:

— Конечно, доченька.

— Скачи-ка ты лучше к Люси, козочка, и расскажи ей обо всем, что видела, — посоветовал Том, заметив подавленное настроение кузины. Как только Филиппа выбежала из комнаты, он спросил Розамунду: — Что случилось, милая моя? На тебе лица нет!

— Патрик очнулся, — отвечала она убитым голосом.

— Так ведь это чудесно! — воскликнул лорд Кембридж.

— И он меня не узнал, — с дрожью в голосе добавила Розамунда.

— А вот это совсем не чудесно, — отозвался Том.

— Том, что мне теперь делать? — в растерянности вопрошала Розамунда. — Я же не могу выйти за человека, который меня не узнает!

— Я видел, как из дома выходил врач, когда мы с Филиппой вернулись, — заметил Том. — Что он говорит по этому поводу?

— Он говорит, что Патрик может вспомнить меня, а может и не вспомнить. Господь свидетель, я этого не переживу! Я умру от горя! Я умру без него!

Том шумно вздохнул. Он помнил, как Розамунда с Патриком в один голос повторяли, что с самой первой встречи их не покидало мрачное предчувствие разлуки. До сих пор он не относился к этим словам всерьез и считал, что Розамунда слишком все драматизирует, однако в свете последних событий начинал думать, что предчувствия их не обманули. Это потом, когда их страсть укрепилась настолько, чтобы влиять на ясность рассудка, им удалось поверить в то, что они могут остаться вместе навсегда. И вот теперь такой удар судьбы! Предсказанный ими самими и в то же время неожиданный в своей жестокости. Лорд Кембридж просто не знал, как утешить бедную кузину.

— Королева сказала, что желает тебя видеть, — произнес он наконец.

— Я не могу сейчас идти во дворец! — в раздражении выкрикнула Розамунда.

— Но ты же не можешь просто взять и уехать из Эдинбурга, не выразив королю и королеве свое почтение. Маргарита терпеливо ждала твоего визита и не сердилась, поскольку знала, что Патрик болен. Но врач наверняка сообщит королю о том, что сегодня граф пришел в себя. Значит, королева решит, что ты на днях явишься с визитом, и именно так ты и сделаешь, Розамунда. Филиппа очаровала их обоих. Она сидела на ковре в личном кабинете ее величества и играла с маленьким принцем, который уже учится ходить. Сегодня ему исполнился год. Твоя дочь, как только узнала об этом, без колебаний сняла с шеи золотую цепочку и надела ее на принца Якова.

— Этот поступок по достоинству оценили их величества. У Филиппы есть явное умение найти подход к великим мира сего. Мне кажется, нам следует как можно скорее представить ее ко двору Генриха Тюдора. Нисколько не сомневаюсь, девочка моя, что там для нее найдется достойный супруг.

Розамунда, казалось, не слышала, о чем говорил кузен. Она сидела напротив с отсутствующим взглядом и все время повторяла одно и то же:

— Он меня не узнал.

— Наберись терпения! — ласково посоветовал Том. Он почти физически ощущал боль, терзавшую бедное сердце Розамунды. — Наберись отваги! Ты же всегда была храброй!

— Но я люблю его, Том, — слабым голосом отозвалась леди Фрайарсгейт. — Я еще никогда никого не любила так, как люблю Патрика. И не думаю, что смогу полюбить кого-то другого. Если он так и не вспомнит обо мне, не вспомнит о нас — что я буду делать?

— Подумаем об этом тогда, когда придет время, кузина, — посоветовал Том. — Больше мы ничего не можем сделать.

Розамунда слабо кивнула.

Поначалу у нее не было сил ухаживать за графом. Но Том с Адамом убедили ее, что Патрику пойдет только на пользу то, что она будет проводить с ним как можно больше времени. Однако это давалось Розамунде нелегко. Граф по-прежнему не узнавал ее и обращался с ней как с чужой. Он был подчеркнуто вежлив, но равнодушен.

— Вы умудрились порядком напугать нас всех, милорд, — сказала Розамунда однажды вечером. Апрель уже был на исходе. — До сих пор удивляюсь, что заставило вас все-таки открыть глаза и очнуться. Мы уже почти утратили надежду.

— Я почувствовал запах белого вереска, — ответил Патрик. И Розамунда вспомнила, что в тот день приняла ванну и вымыла волосы любимым мылом с ароматом белого вереска.

— Вы почувствовали запах? — переспросила Розамунда.

— Это ваш запах, — заметил граф.

— Да, мой. — Розамунда кивнула и вспомнила, что Патрику всегда нравился запах белого вереска.

— Но в тот день он был особенно сильным, — продолжал граф.

— Тогда я только что приняла ванну, — ответила Розамунда.

— Мой сын сказал, что мы с вами собирались пожениться, — неожиданно добавил граф Гленкирк.

— Да, это верно, — медленно произнесла Розамунда, растерянно посмотрев на него.

— И вы все еще хотите выйти за меня, мадам? — полюбопытствовал граф.

— Как я могу выйти за мужчину, который даже не помнит, кто я такая? — с горечью спросила Розамунда. — Если ваша память не восстановится, милорд, ни о какой свадьбе не может быть и речи.

— Разве вы не хотите стать графиней? — снова спросил Патрик.

Розамунда нарочито рассмеялась, чтобы скрыть невольно навернувшиеся на глаза слезы.

— Я собиралась замуж не для того, чтобы стать графиней, милорд. И прежде чем вы зададите следующий вопрос, спешу заверить, что собиралась замуж не ради денег — их у меня достаточно. Точно так же, как и вы хотели жениться на мне не ради приданого.

— Так почему же мы решили пожениться? У меня взрослый сын и двое внуков. Я больше не нуждаюсь в наследниках, — резонно заметил граф.

— Вы и не можете больше иметь наследников, милорд. Болезнь умертвила ваше семя много лет назад. Мы хотели пожениться, потому что любили друг друга, — сказала Розамунда. Слезы готовы были вот-вот брызнуть из ее глаз.

— Чтобы я на старости лет вдруг влюбился? — Патрик готов был рассмеяться, но заметил, что его слова неприятно поразили прелестную сиделку, и, смутившись, добавил: — Простите, мадам. Просто у меня не укладывается в голове, что мужчина в моем возрасте мог бы всерьез влюбиться в красивую молодую женщину. И вы ответили на мою любовь?

— Да, ответила, — горделиво вскинув голову, сказала Розамунда. — Всю зиму мы провели вместе, и вы вернулись со мной на лето во Фрайарсгейт. Там мы решили пожениться. И еще решили, что будем проводить в моем поместье весну, лето и половину осени, а ближе к зиме переезжать в Гленкирк. Вы считали, что Адам во время вашего отсутствия показал себя хорошим хозяином и он вполне мог бы обойтись без вас.

— Хотя вы так говорите и я вам верю, все равно это не укладывается у меня в голове. Я ничего не помню, — признался Патрик.

— И вы не помните, как в прошлом году по просьбе короля ездили в Сан-Лоренцо? — спросила Розамунда.

— Нет, не помню, — в растерянности произнес Патрик. — Я бы ни за что на свете не вернулся в Сан-Лоренцо, ведь это то самое место, где у меня похитили мою дорогую дочку Жанет. Нет. По своей воле я не поехал бы в Сан-Лоренцо.

— И все же вы это сделали, потому что так пожелал ваш король, а вы всегда были его преданным слугой, — возразила Розамунда. — Там мы провели чудесную зиму и начало весны. Наши слуги, Дермид и Энни, поженились там с нашего благословения.

— Дермид Мур женился?! — искренне удивился граф. — А что понадобилось от меня Якову Стюарту? Зачем он посылал меня в Сан-Лоренцо?

— Мой король вынуждал вашего короля стать членом так называемой «Священной лиги». Поскольку изначально этот союз замышлялся против Франции, ваш король не собирался в него вступать. Он отправил вас в Сан-Лоренцо в надежде, что вам удастся ослабить союз, переговорив с посланниками Венеции и Священной Римской империи, — пояснила Розамунда.