Силвиу Абреу - Новая жертва

 — Я жить не могу без твоих ласк, — покусывая его за мочку уха, простонала Изабелла. — Мне не прожить без тебя, милый мой!

 — Зачем же ты выходишь замуж за этого придурка? — пытаясь оторвать от себя сжавшие его как обручем руки Изабеллы, проскрежетал Марселу.

 — Он даст мне деньги, которых у тебя нет, — еще крепче оплетая его руками и ногами, шептала Изабелла, — но мое тело, мое сердце всегда будут твоими... Если бы мы с тобой поженились, то убили бы то лучшее, что есть между нами, убили бы эту страсть, это безумие... Я хочу тебя прямо сейчас!

 Наконец Марселу удалось высвободиться из ее объятий.

 — Нет. У кого-то из нас должна остаться хоть капля разума, — задыхающимся голосом произнес он. — Я жду тебя завтра в десять в баре нашего отеля. — Пригладив взлохмаченные волосы, Марселу приоткрыл дверь кабинета: — Андреа, скажи Диего, что его невеста здесь и она хочет встретиться с ним.

 Андреа умела владеть собой: вид ее не выдал того разочарования, которое испытала она в эту минуту. Ведь она уже вызвала Диего в кабинет Марселу якобы по делу, от души надеясь, что тот успеет застать свою невесту в объятиях ее патрона...

 Ану продолжали мучить сомнения относительно воскресшего брата, и она с раннего утра прибежала поделиться ими с Ниной и Жозе, у которых остановился Улисс. Ей по-прежнему казалось, что Жозе разыгрывает ее.

 — Если это и правда мой брат, почему он не объявился раньше? — пыталась выяснить она у Жозе.

 — Пусть он лучше сам тебе все объяснит, — устав от ее вопросов, отозвался Жозе. — Когда я ему рассказал, что от тебя ушел Марселу, тогда он произнес: «Час настал». Наверное, Улисс имел в виду, что настало время ему открыться тебе и предложить свою помощь.

 — Когда Улисс проснется, мы скажем ему, что ты хочешь его видеть, — предложила Нина. — Поговорите вдвоем, может, он сумеет доказать тебе, что в действительности является твоим братом.

 Улисс не замедлил навестить Ану и первая же произнесенная им фраза должна была рассеять все ее сомнения:

 — Как похожа Карина на нашу двоюродную сестру Консейсон!

 Потрясенная этими словами, Ана опустилась на диван.

 — Ты помнишь Консейсон?!

 — Конечно, и ее, и дядю Бенту! Он обожал петарды! До того дострелялся, что потерял три пальца! И тетку Кандиду помню, у нее были разные глаза. А ты помнишь, как упала в реку и чуть не утонула? Я тебя тогда вытащил из воды!

 Улисс обрушил на Ану столько подробностей из их общего детства, что не оставалось ничего другого, как признать его братом.

 — Но почему ты молчал все эти годы? — продолжала допрашивать его Ана. — Мы получили письмо, что ты умер!

 — Я сам написал это письмо, — признался Улисс. — Я хотел, чтобы вы поверили в мою смерть. Дело в том, что все эти годы я был в тюрьме... Мы поругались с одним типом, схватились оба за ножи, и я его прикончил. Адвокат не смог доказать, что это была самозащита. Меня посадили на двадцать лет. Мама не пережила бы такого позора, вот я и придумал распустить слухи о своей смерти.

 Все это было довольно логично, но что-то мешало Ане броситься брату на шею. Она сама не могла понять, какое звено в его рассказе кажется ей слабым и почему лицо Улисса не внушает ей доверия. Но в то же время Ана понимала, что, кто бы ни был этот человек, сейчас нужно оказать ему помощь, а там видно будет.

 — Что ты собираешься теперь делать? — спросила она Улисса.

 — Пойду искать угол и какую-нибудь работу, — с надеждой глядя на нее, отозвался Улисс. — Я прежде работал официантом. Соображаю кое-что в кассе, в заказах.

 — Ладно, —  наконец решилась Ана, — оставайся здесь, в пиццерии, будешь работать у меня. Только имей в виду, сюда стекается народ со всего Сан-Паулу.

 — Я тебя не подведу, — преданно глядя на Ану, проговорил Улисс.

 Несмотря на то, что сам Жозе считал себя стариком, женщины все еще засматривались на него. Дело в том, что он принадлежал к тому типу мужчин, которые придают не слишком большое значение своему обаянию, что делало его особенно неотразимым в глазах представительниц слабого пола.

 Но об Ирене, с которой он как-то случайно столкнулся на дороге, он и думать не смел.

 Сегодня он снова увидел эту очаровательную девушку, оказавшуюся также уроженкой Сан-Паулу. Ирена первая окликнула его:

 — Э-эй! Здравствуй! Ты у меня постоянно под ногами путаешься! — шутливо приветствовала она Жозе.

 — А может, это ты у меня под ногами болтаешься? — парировал Жозе, стараясь скрыть радость, которую доставила ему новая встреча с этой девушкой. — Я только что из Параны, привез много вкусных вещей. Зайдешь ко мне на кофе?

 Ирена покачала головой с озабоченным видом:

 — Не могу. В другой раз. А сейчас я тороплюсь. До встречи!

 «Да, надо привыкать получать отказы от девушек, — грустно подумал Жозе, глядя ей вслед. — Конечно, ведь я уже старик. Но какая же она красавица!..»

 Ирена торопилась на встречу с Дудой Бесноватым, сыном Жозиаса, бывшего официанта Аны. Она надеялась узнать от Дуды, не слышал ли он чего-либо о женщине с северо-восточным акцентом, которая позвонила Жозиасу, с тем чтобы выманить его из дому. Ей это удалось, и Жозиас погиб.

 Сандру предупредил ее, что этот Дуда — человек опасный. С ним не раз приходилось сталкиваться Жулии. Дуда расценивал ее благотворительную деятельность как вмешательство в его бизнес, в торговлю наркотиками. Он уже сделал Жулии первое предупреждение: проколол шины колес ее автомобиля.

 С первой минуты их встречи Ирена почувствовала: Дуда что-то знает. Знает, но размышляет: то ли над тем, как подороже продать ей информацию, то ли как скорее избавиться от нее. Очевидно, остановившись на второй идее, Дуда прервал Ирену:

 — Ладно, мне это все неинтересно. Ничем не могу помочь.

 — Дуда, Жозиас был твоим отцом, он любил тебя! Неужели тебя это не волнует?

 — Уматывай отсюда! Надоело с тобой трепаться, — отрезал Дуда.

 — Но это очень важно, — продолжала настаивать Ирена. — Я знаю, что ты можешь мне помочь!

 Дуда мотнул головой:

 — Проваливай отсюда. И не смей меня больше доставать, поняла?

 «Просто заговор молчания!» — подумала Ирена. Но она была не из тех, кто легко расстается со своими идеями. Ирена поехала к Ане. Ее интересовал один вопрос, и многое зависело от того, сможет ли Ана на него ответить.

 — Извините, что опять беспокою вас, — дипломатично начала она, — мне хотелось узнать одну вещь. Жозиас получал ведь не так много, чтобы его заработка хватало на адвокатов, выгораживавших сына в суде.

 — Он прирабатывал на стороне, — объяснила Ана, — в районе парка. В гостинице под названием «Лампони»...

 Ирена направилась в «Лампони», рассчитывая там переговорить о Жозиасе с официантами. Может, им что-то известно? Но случай перевернул ее планы.

 Не успела Ирена подойти к стойке бара, как увидела в зале танцующих Изабеллу и Марселу.

 Их движения, их взгляды, наконец, мимолётные поцелуи, которыми обменивалась эта парочка, продолжая медленный танец, не оставляли сомнений в цели их появления здесь и в характере их отношений. На глазах ошеломленной Ирены они вдруг остановились, порывисто обнялись и, покачиваясь как пьяные, пошли к лифту...

 Клаудиу поджидал Патрисию у школы.

 Увидев девушку, сбегающую по ступеням вниз в окружении подруг, его лицо расцвело улыбкой. Но как только Патрисия сообщила ему, что мать запретила ей встречаться с ним, улыбка слетела с лица Клаудиу, и на нем отразилась растерянность.

 — Как же она может быть против меня, если мы даже не знакомы? — возмутился он.

 — Она вообще не хочет, чтобы я с кем-то гуляла, Клаудиу, — объяснила Патрисия. — Она боится, что я рано выйду замуж!

 — А ты сказала ей, что я тебя люблю? Что мы можем взрослеть вместе? Ты — как модель, я — как фотограф, — настаивал Клаудиу. — Позволь, я сам поговорю с твоими родителями, объясню, что у меня честные намерения, и попрошу разрешения видеться с тобой.

 — Tы на это отважишься?! — изумилась Патрисия.

 — Конечно. Я не хочу потерять тебя ни за что на свете!

 Вдохновленная признанием Клаудиу, Патрисия в тот же день решила переговорить с матерью.

 Когда Патрисия вернулась домой, она сразу поняла, что над домом только что пронеслась какая-то гроза. Отец заперся в своей комнате, братья сидели хмурые. Патрисия подступила с расспросами к Сиднею и узнала от него, что сегодня брат застал отца над оформлением незаконной сделки, которую предстояло заключить в Парагвае. Сделку эту, естественно, навязал ему проходимец Линеу. Сидней вырвал пакет с документами из рук отца и категорически запретил ему принимать участие в подобных вещах. Ему удалось убедить отца в том, что он был не прав, и тем не менее Клебер, мрачнее тучи, закрылся в своей комнате.

 Патрисия вполуха выслушала эту историю и тут же завела разговор с матерью и братьями о том, что ее волновало.

 — Ты слишком молода, чтобы завести парня, — проговорил Сидней.

 Розанжела, которая присутствовала при этом разговоре, возразила:

 — Мы с тобой встречаемся с детства.

 — Да, вам можно, а мне нет? — тут же уцепилась за это заступничество Патрисия.

 — Но мы же не знаем твоего парня, — беспомощно произнесла Фатима.

 — Мама, Джеферсон его знает! Внимание Фатимы переключилось на сына.

 — Ну и как он, сынок?

 — Клаудиу — хороший парень, — авторитетно заявил Джеферсон. — В чем проблема, мама? Пригласи его на ужин, и тебе сразу все станет ясно.

 — Правильно, — поддержала Джеферсона Розанжела. — Это лучше, чем гадать, какой он.

 — Ладно, — сдалась Фатима, — передай своему Клаудиу, что я приглашаю его на ужин в понедельник.

 Патрисия подпрыгнула от радости.

 — Спасибо, мама!

 — Вот только не знаю, что скажет об этом отец, — задумчиво проговорила Фатима.

 Элена была не из тех высокомерных дам, которым социальная спесь мешает разглядеть в простом человеке, вроде Жуки, преданное сердце и тонкую душу. Он все больше и больше нравился ей. Одно омрачало ее радость от их частых встреч — настороженная, почти агрессивная реакция сына на ее нового знакомого. Жука это быстро заметил и старался сделать все, чтобы завоевать доверие Лукаса. Но когда Жука честно объявил Лукасу, что желает с ним подружиться, тот пренебрежительно пожал плечами:

 — Тоже мне — друг! Друг — это тот, на кого можно положиться!

 — Ты можешь мне доверять, — с горячностью принялся убеждать его Жука. — Я уважаю твою мать и тебя тоже. У меня хорошая семья. Я хотел бы как-нибудь познакомить вас с моим отцом, теткой, детьми. Все они славные люди, каждый из нас желает счастья другому. И я не способен причинить вред твоей матери, твоей сестре, тебе, Лукас. В тебе много скрытой энергии, ее необходимо направить по верному руслу. Я могу помочь тебе с устройством на работу!..

 Последнюю фразу, как буквально сразу же понял Жука, произносить не следовало. Лукас побледнел, весь передернулся:

 — Ты воображаешь, будто я пойду работать на рынок или в магазин? Еще чего!

 С этими словами Лукас выскочил из комнаты, и Элене пришлось извиняться перед Жукой за грубое поведение сына.

 Она понимала — сын ревнует ее к Жуке. Элена пыталась объясниться с ним, но Лукас твердил, что он всегда был последним в доме из-за мерзавца-отца и что сейчас ради нового проходимца мать готова задвинуть его в угол, как мебель.

 — Нет, это неправда! — в порыве возмущения воскликнула Элена.

 Нервы у Лукаса сдали: Элена увидела, как из его глаз потекли слезы.

 — Прости меня, мама. Не бросай меня, мама! Мне страшно.

 Элена порывисто обняла сына.

 — Зачем ты такое говоришь, сынок? Ты — главная гордость моей жизни. Я никогда не подумаю о собственном счастье, если тебя не будет рядом. Не считай, что Жука значит для меня больше, чем ты. Он очень мне дорог, но никогда не станет дороже тебя. Пойми это!

 Лукас, как маленький, зарылся лицом в колени матери.

 — Это очень трудно, мама! Трудно, потому что я всегда чувствовал себя в этом доме чужим, посторонним...

 Элене с трудом удалось успокоить сына, а тут еще явилась совершенно расстроенная дочь. Она рассказала матери о том, что видела в отеле Марселу и Изабеллу.

 — Я чуть не умерла, когда их увидела! Как они страстно обнимали друг друга! У меня было желание запрятаться в какую-нибудь дыру, забиться в щель...

 Элена слушала дочь и не верила собственным ушам.

 — Не может быть! Невеста Диего влюблена в своего дядю! Зачем же она выходит замуж за Диего?