Силвиу Абреу - Новая жертва

 Она вошла в номер и тут же из ванной появилась Соланж с небрежно наброшенным полотенцем, засеменила к Адреану и прильнула к нему.

 Адреану был изумлен, увидев Кармелу на пороге номера и полуголую Соланж рядом на тахте.

 — Ты откуда взялась? — спросил он, отталкивая Соланж. — Кармела, я ничего не понимаю, поверь. Это все подстроено.

 — Свинья! — сквозь слезы бросила Кармела и выбежала вон.

 Адреану схватил рубашку и помчался за ней следом. Соланж осталась одна в номере и почему-то загрустила. Все оказалось не таким забавным и смешным. Она видела несчастное лицо Кармелы и отчаяние мальчика. Соланж стало жалко голубков, которые, похоже, по-настоящему влюблены, а она, подлая, разрушила их счастье.

 Китерия, как обычно в это время, кормила с ложечки мать, когда в дверь позвонили. Она не поверила своим глазам, когда увидела на пороге своего давнего врага — Нину.

 — Из Ордена святого креста да прямо ко мне в дом! Что тебе еще нужно от меня? — недовольно осведомилась Китерия.

 Сколько крови ей попортила эта женщина. Ведь она все еще собирает подписи соседей, чтобы выселить ее из квартала. Но на этот раз Нина вовсе не собиралась ругаться с ней. Она пришла просить Китерию об одолжении, долго ходила возле дома, не решаясь позвонить. Удивленная Китерия пригласила ее войти и даже поднесла стакан воды, потому что Нина почему-то волновалась.

 — Я сейчас умру от стыда, — призналась она. — Извини, Китерия, но просьба у меня необычная. Помоги моему брату! Он влюблен в тебя, даже есть перестал. У меня нет больше сил видеть, как он страдает.

 И Нина обещала Китерии все, что она ни попросит. В том числе и заявление жителей квартала о выселении безнравственной соседки, под которым Нина уже собрала триста двадцать девять подписей.

 — Но как же я помогу ему? — смутившись, спросила Китерия.

 — Приласкай его. Ты знаешь. Такие женщины, как ты, это хорошо знают.

 Китерии стало обидно. Ведь она когда-то училась в монастырской школе, была чистой, порядочной девушкой. Разве она виновата, что нужда заставила заниматься таким ремеслом? Эта святоша считает ее совсем пропащей.

 — Простите, дона Нина, но я не смогу вам помочь. Витинью — мой хороший друг, я отношусь к нему как к брату, — заикаясь, забормотала Китерия.

 Она и подумать не могла о том, что Витинью станет ее клиентом. Это было бы отвратительно, как кровосмешение. Была и еще одна причина, о которой Китерия ни с кем не хотела говорить. Ей все больше нравился Улисс, и похоже, она пользовалась взаимностью.

 Вчера вечером, когда она зашла проведать Ану, он встретил ее в полутемной прихожей и так обнял, что у нее кости захрустели. Но это не было заигрыванием или пошлым волокитством. Улисс признался, что она давно нравится ему и намерения его самые серьезные: он хочет изменить свою жизнь и сделать это вместе с ней.

 Неужели и у нее когда-нибудь будет муж, свой дом, семья? Китерия уже давно перестала мечтать об этом.

 Чего только не бывает на этом свете: лютые враги становятся друзьями. Несмотря на то, что Китерия пока не соглашалась «утешить» ее братца, Нина подружилась с ней. Теперь она часто забегала к соседке поболтать и открывала в Китерии все новые и новые достоинства. Как она трогательно и заботливо ухаживает за своей парализованной матерью! Хотелось бы Нине, чтобы за ней так ухаживали в глубокой старости и болезнях.

 — Вам грех жаловаться, дона Нина, — отвечала ей на это Китерия. — Вы вырастили Жуку, он никогда вас не оставит в старости. И Марселу тоже, ваш приемный сын.

 Нина возмущенно замахала руками: на Марселу надежд мало. Если она будет просить милостыню у ворот мясокомбината, он даже костей на суп не бросит приемной матери.

 — Это сатана в облике человеческом, — в сердцах ругала Нина своего приемыша. — Никто меня не переубедит, что это не он отравил жену с любовником в аэропорту. Ему не впервой убивать. И Луиджи, первого мужа Франчески, он тоже прикончил. Из-за него умер в тюрьме тот бедняга...

 Женщины, увлекшись беседой, не сразу заметили, что с Ивети творится что-то неладное. Старушка закатила глаза, замычала что-то невразумительное и лишилась чувств. Китерия с Ниной заметались, приводя ее в чувство. Ивети столько лет просидела тихо и неподвижно в своем кресле и никогда не произнесла ни звука. И вдруг разволновалась и даже попыталась что-то сказать. Что-то вроде «жу-жу, жу-жу». Китерия была не столько напугана, сколько удивлена случившимся. Она была уверена, что ее мать и умрет немой.

 Нина побежала рассказать своим о чуде, происшедшем с Ивети, а Китерия задумалась, что же ей делать. Мать очнулась и снова сидела тихо, уставившись в потолок. Но оставить ее одну было опасно, а Китерию уже ждали в баре. Хорошо, что заглянули Ана с Улиссом, прослышав о том, что доне Ивети стало худо.

 — Вот тебе ключ, Ана. — Китерия вручила подруге ключ от квартиры. — Прошу тебя, заглядывай время от времени. Вдруг с матерью снова слупится припадок, а Розанжела вернется поздно.

 Ана обещала, что они с Улиссом обязательно зайдут после закрытия пиццерии. Ей всегда казалось, что Ивети — ларчик с секретом. Старушка напоминала ей коня, который притворился хромым, чтобы не идти на войну. Она тихонько сказала об этом брату, но Улисс не поверил: зачем человеку притворяться парализованным. Вот именно, зачем? Все-таки Ана была уверена, что в этом кроется какая-то тайна. Китерия уверяет, что мать была чем-то напугана, но они, с Ниной просто болтали о том о сем.

 Когда они все вместе вышли из дому, Китерия спешила в бар, а Ана с братом — к себе в пиццерию, Ивети вдруг встала со своего инвалидного кресла и медленно побрела на кухню, бормоча:

 — Они меня убьют. Мне страшно, очень страшно. Если они узнают, что я могу ходить и говорить, они тут же придут меня убить.

 Марселу долго размышлял, каким способом ему узнать. кто из детей рожден не от него. Дети наотрез отказывались сдать кровь на анализ. И наконец ему пришла в голову блестящая идея. Ведь мальчики играют в волейбольной команде, которую содержит комбинат. Значит, врач с комбината заставит всех игроков пройти медицинский осмотр, а заодно возьмет у каждого кровь. Как просто и легко.

 Доктор не мог отказать Марселу, потому что очень дорожил своим местом. На самом деле он не имел права этого делать. Волейболистам объяснили, что кровь будут исследовать на предмет содержания в ней допингов и наркотиков. Администрация комбината должна быть уверена, что в их команде играют здоровые телом и духом люди.

 Кровь была отправлена в специальную лабораторию, и с того дня Марселу принялся лихорадочно ждать результатов анализа. Он очень надеялся, что Ана солгала ему из ревности и обиды, а на самом деле все трое — его дети. И вот наконец конверт был получен.

 Марселу вскрыл его, углубился в изучение бланка и — проклятия сорвались с его уст. Доктор подтвердил, сомнений быть не могло: один из мальчиков — не его сын.

 Изабелла сразу заметила, что он сам не свой. Она, войдя в кабинет, увидела на его столе большой желтый конверт и поняла, откуда он. Марселу предпочел бы скрыть от нее эту историю, но Изабелла никогда бы не позволила, чтобы у будущего мужа водились тайны и секреты от нее.

 — Я даже знаю, от кого кухарка родила этого ребенка. Конечно, от Жуки, — с хитрой улыбкой предположила она.

 — Глупости! — отрезал Марселу. — Скорее всего, это кто-то из ее поклонников, богатых завсегдатаев пиццерии.

 Он и мысли не мог допустить, что Ана изменяла ему с этим ничтожеством, неудачником. И все же кто отец ребенка? Марселу решил в ближайшее время заехать в пиццерию, припереть Ану к стенке и заставить назвать его имя. Неизвестность с детьми разрешилась. Он и сам не мог понять, почему же теперь его так мучает другая проблема — с кем изменяла ему Ана?

 Розанжела вернулась домой около полуночи. Как всегда, расстроенная после очередного свидания с Сиднеем. Свидания эти становились все более редкими, а ее жених — все более равнодушней и отчужденней. Она была уверена, что у Сиднея появилась другая женщина.

 Ее удивило, что на кухне горел свет. Ведь Китерия сегодня ночью дежурит в своей школе. Розанжела вошла на кухню и остолбенела. Перед ней стояла дона Ивети. Старушка тоже испугалась, что ее застали врасплох. Она сложила руки на груди и стала умолять Розанжелу:

 — Прошу тебя, никому не говори, что видела меня на ногах!

 — Значит, вы всем морочили голову, дона Ивети? — спросила простодушная Розанжела, которая терпеть не могла притворства и лжи.

 — Нет-нет, я просто боялась, — быстро заговорила старушка. — Ведь меня уже чуть не убили. Китерия тогда уехала в Бауру. Я открыла дверь, и тут меня ударили по голове. С тех пор я не живу, а умираю от страха каждый день.

 Ивети с беспокойством оглянулась, как будто убийцы прятались по углам и за темными окнами квартиры. Розанжела тоже была не из храброго десятка, и ее обуял настоящий ужас. Мало того что старуха вдруг поднялась на ноги и заговорила, но она еще и рехнулась. А Розанжела боялась сумасшедших. Поэтому она бросилась бежать, решив позвать на помощь соседей, дону Ану.

 А Ивети, оставшись одна, все бродила по комнатам и бормотала:

 — Клянусь, я снова сяду в кресло и буду тихая-тихая. Не хочу умирать. Только бы девчонка никому не проболталась.

 Но вот заскрежетал ключ в замке, кто-то приоткрыл дверь. Ивети поспешила в прихожую, обрадованная, что квартирантка вернулась. Но это была не Розанжела...

 Даже ночью нет покоя, подумала Ана, услышав, что кто-то барабанит в дверь. Она набросила халатик и спустилась вниз. Перепуганная квартирантка Китерии со слезами просила о помощи:

 — Я не могу оставаться одна с этой старухой, дона Ана. Кажется, она сошла с ума. Позвоните, пожалуйста, ее дочери.

 Ана поняла, что на Ивети снова «накатило». Она успокоила девушку. Позвонить Китерии они не смогут, потому что не знают номера ее телефона. Ана быстро оделась и вместе с Розанжелой поспешила в соседний дом, чтобы дать успокоительное Ивети и уложить старушку в постель. И Улисса, как назло, нет дома. После закрытия пиццерии они навестили Ивети, и он тут же уехал в бар к Китерии.

 По дороге Розанжела успела рассказать, что застала дону Ивети расхаживающей по дому на своих ногах. И зачем старуха обманывала собственную дочь? Ана тоже этого не понимала, но она всегда чувствовала, что Ивети не такая уж глухая, немая и беспомощная.

 О том, что старуха бормотала в бреду о каких-то убийцах, Розанжела умолчала. Они открыли дверь и чуть ли не наткнулись в маленькой прихожей на распростертое тело Ивети.

 — Ах, дона Ивети, бедняжка! — Ана наклонилась над ней, пытаясь поднять. — Смотри, Розанжела, кровь!

 Ане пришлось самой бежать к соседям, чтобы вызвать врача, потому что девчонка остолбенела и стала невменяемой от ужаса. Доктор, осмотрев старушку, сказал, что помочь ей уже нельзя. Ни у кого не возникло сомнений, что это несчастный случай: старая, слабая женщина просто споткнулась в темной прихожей и, падая, ударилась головой о край столика.

 Только Розанжела не была в этом уверена. Но своими сомнениями она ни с кем не поделилась.

 Многие не спали в эту ночь. Может быть, потому, что наступило полнолуние и тревога, тоскливое предчувствие беды словно витали в воздухе Сан-Паулу.

 Проснувшись глубокой ночью, удивленная Изабелла не обнаружила рядом Марселу. Не было его ни в гостиной, ни на кухне. Дом погрузился во тьму и мрачную тишину. Изабелла ничего на свете не боялась, но даже ей стало не по себе.

 Марселу вернулся примерно через полчаса и тихо прокрался в спальню.

 — Как, ты не спишь, дорогая? — он как будто был застигнут врасплох и неумело оправдывался: — Бессонница измучила. Долго бродил по дому, пробовал читать.

 Изабелла, пристально вглядываясь в него, заметила, что она обошла весь дом, все его уголки и никого не нашла.

 — Я долго гулял в саду, детка. А сейчас выпью таблетку и постараюсь уснуть, — Марселу говорил с ней как с ребенком, отыскивая в ящике стола снотворное.

 Вся эта история с ночными прогулками в саду показалась Изабелле очень подозрительной. Да и Марселу был какой-то озабоченный, хотя явно скрывал это. Он ненавидел лекарства и никогда не принимал таблеток. Ее ревнивое воображение тут же придумало тайное свидание с кухаркой. Но Изабелла была слишком здравомыслящей. Нет, все что угодно, только не измена. Через полчаса она уже крепко спала, прижавшись к Марселу.

 Ирена обедала со своим приятелем Сандру в пиццерии «Ла Мамма», когда вернулась с похорон заплаканная Ана. Тогда Сандру и рассказал Ирене новость. Мать Китерии, которую несколько лет считали парализованной, вдруг встала с кресла и заговорила. Зачем она притворялась, никто не может понять. Потом со старушкой случилось несчастье — она упала и расшиблась. Ана с Розанжелой нашли ее на полу в луже крови. Бедная Розанжела так напугалась, что заболела после этого.