Силвиу Абреу - Новая жертва

 — Я доверяю своей жене, — кротко ответил тот.

 В отместку Филомена напомнила, как много лет назад Романа безумно влюбилась в Марселу, но тот предпочел ей Франческу. Романа побелела от гнева. «Один-один, пока ничья», — подумал Элизеу, тихо выскальзывая из столовой. До отъезда на комбинат им с Адалберту нужно было обсудить свои дела.

 Адалберту не на шутку встревожило намерение Романы лично проверить всю бухгалтерию комбината. А если она обнаружит пропажу денег? Характер у Элизеу был мягкий и уступчивый. Он не знал, что такое ненависть и злоба. Но Адалберту вызывал у него далеко не добрые чувства.

 — Это ты заставил меня взять деньги, подлый шантажист! — в сердцах вырвалось у Элизеу.

 — Ничего! Ты хитрый, изворотливый. Что-нибудь придумаешь, — похлопал его по плечу Адалберту.

 Элизеу сердито отвернулся. Да, он думал всю ночь, но ни одна спасительная мысль не пришла в голову. Остается надеяться на то, что Романа не сильна в бухгалтерии. Но если она что-то раскопает, он все свалит на Марселу. Tем более, что Романа давно имеет на него зуб.

 Филомене с Элизеу пришлось еще полчаса ждать и машине, пока сестра прощалась со своим «сыночком», давая ему наставления — ждать ее у бассейна и не кокетничать с Изабеллой.

 Филомена, тяжело вздыхая, жаловалась Элизеу. Только с ним одним она могла быть откровенной.

 —  Мне кажется, я не выдержу этого, Элизеу! Столько всего свалилось на мои плечи! Как заставить эту нахалку вернуться в Италию? Она постоянно сует нос в наши дела. И еще одно меня тревожит: сможет ли Элена уговорить этого полицейского не поднимать старое дело из архива?

 — Тише, дорогая, нас могут услышать, — шептал Элизеу, поглядывая на шофера и Алфреду.

 Наконец-то появилась Романа, и они отправились на комбинат. Прошел час, другой, третий. Филомена сидела как на иголках. Ей так хотелось поспеть домой к обеду. Но Романа углубилась в изучение отчетов, всем своим видом давая понять, что готова работать до вечера. Элизеу не успевал таскать для нее из архива толстые папки с бумагами.

 Наконец Романа вздохнула и устало откинулась на спинку кресла.

 —  Ну, теперь ты убедилась, что комбинат работает в полную силу, счета в порядке? — сердито спросила Филомена.

 Но Романа только загадочно улыбнулась. Она по-прежнему не сомневалась, что сестрица с Марселу что-то затевают против нее. Но она выведет эту парочку на чистую воду.

 Клебер и Фатима давно поужинали и коротали вечер вдвоем у телевизора, поджидая детей. Джеферсон отправился проводить Розанжелу. Сидней теперь возвращался за полночь, а то и утром. Пати отпросилась с подружками в кино. У всех детей была какая-то сложная, непонятная родителям жизнь.

 Вдруг раздался звонок. Звонили почему-то у двери с черного хода. Фатима, ворча, сунула ноги в тапочки и поспешила открывать.

 — Клебер, тебе письмо! — удивленно крикнула она еще из кухни.

 Клебер, задремавший было на диване, мгновенно вскочил и бросился к ней. Письмо в такой час! Они лихорадочно вскрыли конверт и прочли всего одну строчку: «Все обречены». Далее следовали две колонки цифр и китайских иероглифов.

 Фатима видела, как побледнел муж. Даже пальцы у него задрожали, и он выронил таинственное письма. Они тут же вспомнили Ирену и ее расследование. Иероглифы означают животных по китайскому гороскопу, а цифры — год рождения.

 — Вот дата моего рождения, Фатима. Это предупреждение. Следующая жертва — я! — обреченно произнес Клебер.

 — Не говори так, дорогой! — взмолилась Фатима. — Ну почему мы не уехали в Рио, когда все это началось? Я так тебя просила.

 Фатима снова заговорила о том, чтобы сообщить о письме в полицию. Они просто обязаны сделать это, ведь люди умирают один за другим, и они знают почему. А теперь опасность угрожает их семье. Но Клебер и слышать об этом не хотел. Лучше умереть, только бы дети не узнали, что он натворил.

 — А может быть, нам с ними как-то договориться? — осторожно предложила Фатима.

 — Договориться с Филоменой и Элизеу? Ты с ума сошла. Разве можно соваться в клетку со львом, — грустно усмехнулся Клебер.

 Они долго размышляли о том, что же им предпринять. Выход был только один — бежать, исчезнуть. Завтра же Клебер улетит в Рио. А детям они скажут, что друг отца Эванда Габарра предложил ему срочную, но хорошо оплачиваемую работу — аудиторскую проверку. Придется Клеберу несколько месяцев прожить и Рио-де-Жанейро, но зато они без проблем выплатят очередной взнос за квартиру.

 Фатима тут же, не откладывая, принялась упаковывать вещи мужа, а Клебер словно впал в горестное оцепенение. Будущее представлялось ему беспросветным кошмаром. Сколько лет придется ему скрываться от убийц, жить в разлуке с семьей, обманывать детей?

 Тонику с Патрисией, как заговорщики, прятались за углом пиццерии, выглядывая, не идет ли Карина, Но времени даром они не теряли — тренировались. Причем эти тренировки доставляли Тонику удовольствие. Он обнимал Пати и крепко целовал в губы.

 —  Не увлекайся, Тонику! Лучше смотри, когда появится Карина. Тогда и будем целоваться, — слегка отталкивала его Патрисия.

 Они задумали страшную месть. Карина все чаще встречалась с Клаудиу. Они якобы работали и проводили вместе слишком много времени. Ревность — вот лучшее средство вернуть Карину, решил Тонику после очередной ссоры.

 Патрисия тоже страдала. Клаудиу как будто отдалялся от нее.

 —  Карина —  мой золотой талисман, — говорил он. —  Мне так не везло! Но как только я стал фотографировать ее для рекламы, заказы посыпались со всех сторон. Я хорошо на ней заработал. Эта девчонка принесла мне счастье.

 Пати улыбалась, хотя эти слова ранили ее больнее ножа. Да, она не принесла Клаудиу удачу. Поэтому теперь он так сдружился с ее лучшей подругой, ставшей его заветным талисманом. Патрисия тоже страдала от ревности, поэтому и согласилась на уговоры Тонику. Хотя вначале эта затея показалась ей вздорной.

 — Идет, идет! — тихо шепнул ей на ухо Тонику, и они, как по команде, прильнули друг к другу.

 Едва свернув за угол, Карина тут же наткнулась на целующуюся парочку и остолбенела. Патрисия увидела, какой болью, обидой исказилось ее лицо, и пожалела о содеянном. Тонику тоже заметил, как расстроилась Карина. Значит, он ей все же не безразличен и месть удалась.

 — Патрисия, как ты могла? Ты же моя лучшая подруга, — со слезами на глазах промолвила Карина.

 Патрисия сказала, что Тонику ее просто подвез и в благодарность она его поцеловала.

 — А что, собственно, случилось? — хорохорился он. — Имеем право поцеловаться с Пати. Может быть мы нравимся друг другу. Ты сама сказала, что не желаешь меня больше видеть.

 — Я вас обоих не хочу больше видеть! Никогда, никогда! — почти закричала Карина и поспешила к дверям своего дома.

 Патрисия страдала больше Карины. Она уже поняла, что они совершили чудовищную ошибку и заслужить прощение будет нелегко. Тонику казалось, что ничего страшного не случилось, со временем все утрясется. Никогда еще он так не раздражал Патрисию. И что нашла Карина в этом болване? Наговорив друг другу гадостей, они разошлись в разные стороны. Оба ломали голову, как помириться с Кариной и Клаудиу.

 Время от времени Олаву заезжал к Элене на чашку кофе, и они беседовали о пустяках, сидя в ее уютной гостиной. Оба делали вид, что их связывают приятельские отношения. На самом же деле это скорее была дружба-вражда. У Олаву кружилась голова, когда рядом появлялась эта восхитительная женщина. Но в ящике его стола лежала фотография — Элена и Филомена Феррету беседуют за одним столиком в ресторане. О чем совещались эти заговорщицы? Его мучил вопрос — неужели Элена виновата в смерти мужа? Но непроницаемые глаза Элены хранили тайну. Олаву восхищался ее выдержкой и самообладанием.

 Однажды он решил навестить Элену после службы, но выбрал неудачное время. Ирена принимала гостей, своих сокурсников. В гостиной Олаву столкнулся лицом к лицу с собственной дочерью.

 — Сабрина, дочка!

 — Отец! — воскликнула девушка.

 Она посмотрела на Олаву с такой ненавистью, что он невольно отшатнулся. Элена, Ирена и все присутствующие были удивлены и смущены этой сценой. Сабрина вела себя некрасиво. Схватила сумочку и убежала, бросив на ходу, что не желает оставаться с этим человеком под одной крышей.

 —  Даже жалко стало старика, — признался Джеферсон. — Ну разве можно так с родным отцом!

 Элена быстро увела Олаву к себе, протянула бокал с виски. Но он никак не мог успокоиться. Эта встреча его доконала. Олаву поведал Элене грустную историю. Несколько лет назад они с женой расстались. Она ни в чем не виновата: с таким чудовищем, как он, трудно стало жить.

 —  Ты же уже в курсе, что я был настоящим алкоголиком, Элена, — сказал Олаву. — Но я всегда обожал свою дочь. После развода жена настроила девочку против меня, запретила мне видеться с ней.

 Элена слушала с сочувствием. Она и не подозревала, что у Олаву такие семейные проблемы. И тут ей пришла в голову мысль помирить его с дочерью. Сабрина —  добрая и отзывчивая девушка. Они с Иреной убедят ее встретиться с отцом и поговорить.

 —  Не волнуйся, Олаву, я все улажу, — обещала Элена. —  Расскажу девочке, как ты страдал, не имея возможности ее видеть, как ты ее любишь. А потом устрою так, что вы снова как бы невзначай встретитесь у нас в доме.

 Олаву был искренне тронут таким участием. Он даже на какое-то время забыл о том, что Элена ведет себя с ним очень дипломатично и что она хитра. Может быть, и это доброе дело она совершает не из человеколюбия и желания помочь ближнему.

 — Ты чудная женщина, Элена. Чем мне отплатить тебе за твои хлопоты? — с нежностью глядя на нее, говорил Олаву.

 — Пустяки! Ты поможешь моей дочери избавиться от навязчивой идеи с этим расследованием, я помогу тебе помириться с Сабриной, — улыбнулась Элена.

 Но Олаву почудилось, что на этот раз она бросила на него многозначительный взгляд. И в этом взгляде он ясно прочел — ты можешь отплатить мне, если захочешь. Благодарность порой как тяжелые вериги. Или сети, из которых непросто выпутаться.

 Сидней проводил у Карлы в ее маленькой квартирке все свободное от работы время, а часто и ночи. В ванной Карлы уже была его зубная щетка и даже шампунь, потому что Карле не нравилась его привычка оставлять флаконы с ее шампунем открытыми. Теперь Карла постоянно натыкалась то на его халат, то на тапочки, на другие его вещи и на него самого и ворчала...

 А он однажды вдруг торжественно заявил:

 — Любимая! Я не хочу делить с тобой только страсть, я хочу делить с тобой всю свою жизнь. Давай поженимся.

 — Что? — испуганно вскричала Карла. — Нет-нет! Я не хочу замуж. Ни за тебя, ни за кого-либо другого.

 Она знала по собственному опыту: нет такой любви, которую не убила бы совместная жизнь. Карла боялась быта, семейной жизни, однообразия. Ей как воздух нужны были покой и одиночество, хотя бы один день в неделю.

 Но Сидней не поверил ей и обиделся. Ясно, почему Карла не желает выходить за него. Потому что он темнокожий. Казалось бы, такая свободная, современная женщина, но тоже не лишена расовых предрассудков. Карла только расхохоталась в ответ на эти обвинения: если бы она была расисткой, то не стала бы показываться с Сиднеем на людях и спать с ним в одной постели.

 Они поссорились, и Сидней в знак протеста несколько дней не показывался у Карлы. Олаву он пожаловался на коварство женщин. Эмансипация не пошла им впрок. Раньше женщины стремились выйти замуж, устроить свое уютное гнездышко, родить детей. Нынче они делают карьеру, занимаются бизнесом и не желают вешать на себя оковы семейной жизни. Монстры какие-то, а не прекрасный пол!

 — Наша с тобой беда в том, дружище, что мы тянемся к женщинам сложным, умным, из другого мира, вместо того чтобы найти себе равную, — мудро изрек Олаву.

 Чемодан был давно собран. Клебер и Фатима сидели на диване, прижавшись друг к другу, и плакали. Как долго предстоит им прожить в разлуке? Этого они не знали и боялись заглянуть в завтрашний день.

 Дети были очень удивлены таким поспешным отъездом отца. Но они знали, что он с радостью берется за любую работу. Особенно если за нее обещают хорошо заплатить. Прощание получилось очень грустным. Клебер настоял, чтобы его не провожали. Только Фатима специально отпросилась со службы. Через час она собиралась отвезти мужа в аэропорт. А пока они решили выпить на дорожку по чашке кофе. Фатима возилась на кухне, когда зазвонил телефон. Клебер снял трубку.

 — Фатима, ты должна срочно бежать на работу. У них там какие-то неприятности. Твой коллега потерял квитанции, — сообщил Клебер, поспешив на кухню.