Элизабет Бойл - Новое платье для Золушки

Лондон, 1815

— Вы хотите, чтобы моя дочь надела это платье? — язвительные нотки в голосе леди Фитцсаймон донеслись до каждого уголка дорогого магазина платьев на Бонд-стрит.

— Миледи, это именно то платье, что вы заказали, — ответила мадам Делафлот. Будучи привычной к перемене настроения и капризам лондонских леди, она спокойно отнеслась к протестам леди Фитцсаймон.

Либо эта дама так поступала, чтобы уменьшить сумму в чеке — но этого никогда не случалось, поскольку мадам Делафлот не уступала ни шиллинга из тех, что можно было стрясти с клиентки, — либо вела себя надменно просто из прихоти.

В этом случае мадам Делафлот оставалось лишь дождаться ее ухода.

За ширмой, отделявшей комнату для покупателей от рабочей комнаты, мисс Элла Синдерс вздрагивала, как от удара, с каждым новым протестом. Если уж хвастаться, то это платье было ее лучшим творением, но она знала, что шить его для дочери леди Фитцсаймон было рискованно.

— Бал у Эша сегодня, мадам! — продолжала леди Фитцсаймон. Элла выглянула из-за ширмы и увидела, как дородная леди машет у всех перед носом своим приглашением. Приглашения на бал Эша были так желанны и немногочисленны, что большая часть тех, кто его получил, тщательно их охраняли. Без этого напечатанного приглашения, войти было нельзя. Доказательством этому сейчас как раз служила ее светлость, которая держала свое приглашение при себе, не выпуская его из вида и, что еще важнее, всегда под рукой, чтобы покрасоваться перед теми, кто приглашения не получил. — Моя дочь не может пойти в этом!

Элла смотрела, как леди указывает на платье, которое было надето на ее дочери, с таким видом, словно оно было сшито из лохмотьев, хотя ничто не могло быть дальше от истины. Светло-зеленый шелк, расшитый серебряной нитью и украшенный тысячами мелких жемчужин, был произведением искусства. Элла с двумя другими помощницами, Мартой и Хейзел, чуть ли не до костей стерли себе пальцы, стараясь закончить платье к сроку.

Это было сказочное платье, предназначенное для незабываемой ночи.

— Моя дорогая леди, — сказала мадам Делафлот, — в этом платье ваша дочь сияет, как редчайшая драгоценность. Лорд Эш не сможет отвести от нее глаз.

— Еще бы, она выглядит в нем голой, — заявила леди.

Ну, не совсем, сказала бы Элла, но такая иллюзия присутствовала. Словно она была лесной нимфой, вышедшей из потаенного леска. Лишенное рукавов и низко вырезанное спереди, платье прилегало, как вторая кожа.

— Это платье просто неприлично! Она же выглядит… — Леди Фитцсаймон всплеснула руками, пытаясь подобрать нужные слова.

Три швеи за ширмой закончили предложение за нее:

— Шикарно, — прошептала Марта.

— Умопомрачительно, — добавила Хейзел.

— Незабываемо, — сказала Элла.

— Вульгарно! — нашлась леди Фитцсаймон. — Словно она только что сошла со сцены. Я хочу, чтобы лорд Эш влюбился в мою дочь и женился на ней. Вы что, не понимаете, что сегодня он должен выбрать себе невесту? Сегодня, мадам! Платье Розанны должно быть идеальным!

— Глупая корова, — пробормотала Марта, демонстрируя свое не слишком благородное происхождение. — Девушка просто сияет в нем.

— Ага, — кивнула Хейзел. — Как принцесса.

Элла была согласна, поскольку они с Розанной были одинаковой комплекции и имели одинаковый цвет волос и глаз, и она примеряла платье на себя, чтобы убедиться, что нежно-зеленый — цвета первой весенней листвы — шелк подчеркнет светлую красоту девушки.

— Если вы думаете, что я буду за это платить, то глубоко ошибаетесь, — сказала леди Фицсаймон тоном, больше подобающим базарной торговке, чем баронессе.

Мадам Делафлот украдкой взглянула на ширму, где, как она знала, ее помощницы наверняка подслушивали. Ее брови поднялись двумя темными арками, и этот взгляд всем им не сулил ничего хорошего.

Если леди Фитцсаймон откажется от платья, кому-то придется за это заплатить.

— А что это за штуки торчат у нее из спины? — продолжала дама.

— Крылья, миледи, — ответила мадам Делафлот. — Вы просили костюм феи, и это ее крылышки.

— Они мешают. Как ей с ними танцевать? Они помнутся в толпе еще до ее первого танца — и что потом? Она большую часть ночи проведет в комнате отдыха, снимая их. — Леди Фитцсаймон покачала головой. — Нет, нет и нет, так не пойдет. И во всем виноваты вы, мадам Делафлот. Все говорят, что ваши платья самые лучшие, но я совершенно не понимаю, о чем вы думали, наряжая мою дочь распутницей. — Она повернулась к Розанне. — Немедленно сними это, пока кто-нибудь тебя не увидел и не подумал, что мы действительно заказали такой позорный туалет.

Элла сжалась. Потому что это платье было ее идеей, ее творением. И если леди Фитцсаймон не заплатит и откажется от него, то она отлично знала, кому придется за него заплатить, — ей самой.

— Она его не берет? — недоверчиво прошептала Хейзел, когда Розанна проскользнула в примерочную и Марта поспешила к ней, чтобы помочь снять платье.

Тем временем мадам Делафлот и леди Фитцсаймон продолжали жарко спорить.

— Миледи, это платье именно то, что вы заказывали. — Чего у мадам Делафлот было не отнять, так это настойчивости.

— Я заказывала платье, которое выделит мою дочь среди остальных, а не заставит ее выглядеть, как девица легкого поведения из Ковент-Гарден.

Услышав подобное оскорбление, мадам Делафлот шумно втянула воздух. Ведь ее платья пользовались огромной популярностью, все старались их заиметь, делая заказы за месяцы вперед (как было и в этом случае), и никто еще не называл их безвкусными.

И уж конечно, никто никогда от них не отказывался.

И вот теперь леди Фитцсаймон в глубоком возмущении забирает свою дочь, уже прилично одетую в дневное муслиновое платье с рисунком из голубых веточек, и уходит.

Элла закрыла глаза и пожелала оказаться как можно дальше от этого бедствия. Но громкий звук и приглушенный смешок Хейзел вернули ее к реальности.

Две других девушки раздвинули занавески, и там, в передней части магазина, на полу лежала леди Фитцсаймон.

В своем стремлении как можно быстрее покинуть магазин она врезалась в посыльного, принесшего почту. Письма и записки взлетели в воздух, когда он попытался удержать леди от падения, но ее объемы превосходили даже его силу, в результате оба они оказались на полу у дверей.

Мадам с Розанной поспешили на помощь баронессе, но почтенная дама была чересчур рассержена, чтобы принять чью-то помощь. Она встала сама, схватила дочь за руку и гордо, задрав нос, вышла из магазина.

На мгновение в магазине повисла неловкая тишина. Мадам щелкнула пальцами, словно это могло заставить всех выбросить из головы возникшую ситуацию, и вернулась к работе, подзывая помощниц и приветствуя ожидающих клиентов с присущим ей французским шармом.

Посыльный с помощью Хейзел собрал письма. У девушки была романтичная натура, и она беззастенчиво флиртовала со всеми симпатичными посыльными, время от времени приходившими в магазин. Все они знали Хейзел, а она знала их.

Нахальный парень отдал пару писем и, прежде чем повернуться и уйти, подмигнул девушке.

Однако мадам была не в том настроении, чтобы терпеть подобное поведение, поэтому она выхватила у Хейзел письма и послала девушке такой уничтожающий взгляд, что та поспешно удалилась в заднюю комнату.

— Забери их и положи, куда следует, — велела мадам Элле. — Платье мы потом обсудим.

Элла вежливо поклонилась, взяла письма и тоже удалилась в заднюю комнату.

Она не знала, то ли продолжить работу над платьем для леди Шор, то ли начинать паковать вещи. Вернувшись в Лондон полгода назад, она получила эту работу лишь благодаря счастливому стечению обстоятельств.

Благодаря удаче и своему умению обращаться с иголкой. Возможно, в следующий раз работу будет получить не так легко.

Снова быть уволенной безо всяких рекомендаций… Элла поежилась от такой перспективы.

— Она тебя не уволит, — сказала Хейзел, словно прочитав на бледном лице подруги ее мысли. — Она слишком много денег получила за твои фасоны.

Элла рассеянно перебирала записки в руках.

— Это платье стоит целое состояние, и если леди Фитцсаймон за него не заплатит…

Хейзел мрачно кивнула.

За него вычтут из-заплаты Эллы. Глядя на платье, теперь лежавшее на раскройном столе, она вздохнула. Это платье было красивейшим на свете, и оно было предназначено для того, чтобы его надели именно этой ночью.

Леди Фитцсаймон была совершенно неправа. Лорд Эш никогда бы не посчитал его вульгарным. Оно бы ему понравилось.

— Элла! Что это у тебя в руке? — спросила Хейзел, подлетев к ней из-за раскройного стола.

В этот момент в рабочую комнату проскользнула Марта со стопкой образцов парчи в руках. Открыв от удивления рот, она чуть не уронила свою ношу, увидев, что держит Элла.

— Мать моя! Это ж оно.

— Что именно? — спросила Элла, прежде чем взглянуть на плотную кремовую карточку в руке.

Виконт Эш

приглашает владельца этого приглашения

к себе на бал-маскарад, который состоится

11 апреля

У Эллы тоже открылся рот. Приглашение на бал у Эшей.

Хейзел начала смеяться.

— Должно быть, эта старая корова уронила его, когда уходила отсюда вся разобиженная.

— Она не сможет без него попасть на бал. — Элла прошла по комнате и взяла плащ, направляясь к задней двери, но Хейзел поймала ее за руку.

— И что это ты делаешь?

— Хочу вернуть его леди Фитцсаймон.

— Зачем тебе это надо? — вцепилась в нее Хейзел.

— Потому что без него она не сможет войти, — объяснила Элла, высвобождая руку и берясь за дверную ручку.

— Что ж, оно ведь теперь ей не нужно? — сказала Марта. — Ведь у ее дочери нет платья.

Нечто в ее словах — нет, в предположении — заставило Эллу остановиться.

— Что ты имеешь в виду?

Марта посмотрела на Хейзел, которая в ответ одобрительно кивнула.

— Что мы не для того в кровь пальцы стирали, чтобы увидеть, как платье всю ночь пробудет здесь и его распорют на кусочки, чтобы хозяйка не только взяла с тебя плату за его пошив, но и продала его еще кому-нибудь, получив двойную выгоду.

Хейзел кивнула.

— С этим платьем и приглашением ты можешь пойти сама, — шепнула Марта.

Элла покачала головой.

— Я не могу…

— А почему нет? Ты же не какая-то безродная, да и платье подходит.

— Ты снова сможешь увидеть его, Элла, — сказала Хейзел.

— Нет, — выдохнула Элла, уставившись на стоящее на приглашении имя. Виконт Эш.

Его имя.

— Я не могу… Меня раскроют… Подумайте о тех неприятностях…

— Подумай о том, что снова его увидишь, — прервала ее Хейзел. — Ты отлично знаешь, что шила это платье, думая о нем. Чтобы он понял, что это сделала ты.

— Ничего подоб… — Однако она не договорила. Ведь так оно и было. Она бесстыдно скроила и вышила каждый стежок для его глаз, для его удовольствия.

— Разве новая встреча с ним не стоит всех этих неприятностей?

— Джулиан, ты поклялся, что сегодня это будет в последний раз, — произнесла леди Эш за чаем.

В резиденции Эшей кипела бурная деятельность. Слуги и дополнительно нанятые на время бала работники продолжали с бешенной скоростью готовиться к тому, чтобы все прошло, как задумано.

— Да-да, матушка, я помню свое обещание, — ответил ей Джулиан, виконт Эш.

— Ты выберешь сегодня невесту и больше не будешь говорить этих глупостей о том, чтобы найти «ее».

Джулиан посмотрел на расстилающийся под окном сад. Ее, его таинственную возлюбленную. Ту, что была на первом балу Эша пять лет назад.

Эши всегда были романтиками, и согласно семейной традиции виконт Эш должен был найти свою истинную любовь за пять сезонов. Пять. Найти невесту на маскараде, прежде чем истекут пять лет.

Джулиан нашел ее в самый первый год.

Нашел и сразу же потерял.

Все прошедшие пять лет он искал таинственную даму, которая была на том балу, танцевала с ним, целовала его — Джулиан взглянул на мать, которая была полностью погружена в разговор с экономкой о том, где взять дополнительные тарелки, — и чью невинность он украл в момент пылкой страсти.

Но не только ее страстность заинтересовала его, дело было в ее живом характере, искрящихся глазах, остроумии.

Как и говорилось в семейной легенде семейства Эш, в ту ночь она украла его сердце. Но о чем там не сообщалось так это о том, что делать, если любовь твоей жизни, твоя будущая виконтесса, просто встает и исчезает.