- Ха! - хохотнула Люба. - Ма, и как ты это сделаешь? Это нереально! Во-первых... А во-вторых, она ночует на своей работе. У нее нет времени ездить в Египты...

   - И пас...ик...паспорта нет... - вставила я, уловив суть о поездке в Египет.

   - Фигня! - уверенно сказала Людмила Николаевна, вкинув в себя соленый огурец, которым они начали закусывать коньяк, откупорив вторую бутылку. - У нас тоже иностранцев хватает!

   - Да ну??? - Люба хихикнула очень смешно, как мне показалось. Я тоже начала смеяться, непонятно отчего. - Ма, да они у нас бывают только во время спортивных событий... или там... политических. Это ж тебе не Москва или Питер, где они просто толпами ходят по городу, разглядывая достопримечательности!

   - Вот тоже мне проблема! Значит, поедем в Питер, тем более Максимку давно не видели!

   На кухне воцарилась тишина. Любка, кажется, пребывала в шоке от маминой идеи-фикс. Я давно потеряла нить разговора, поэтому продолжала сонно моргать глазами и слащаво лыбиться, пребывая в эйфории.

   Тишину нарушила Ольга Львовна:

   - Еду с вами! Предлагаю на спор: кто на большую сумму раскрутит иностранцев, работаем дуэтами, ты, Людочка с Васей, а я с Любой!

   Людмила Николаевна молча кивнула и подняла бокал с коньяком, призывая отметить столь важное событие.

   Любка ошарашено смотрела на это действо, прикидывая - ее оригинальная мама неоригинально шутит или она реально собралась все это провернуть?

   - И когда ты собралась в Питер?

   Людмила Николаевна намахнула коньячку, вкинула элегантно пальчиками с красивыми ногтевыми пластинами, покрытыми гель-лаком, квашеной капустки в рот и ответила:

   - А на Новый год! - причем таким тоном, будто мы еще месяц назад обсуждали эту поездку. Я пьяно смотрела на остатки мохито в бокале. Уже не пытаясь уловить смысл разговора, я просто подняла свой бокал вверх и гаркнула:

   - За Максимку!

   Люба испуганно подпрыгнула, Ольга Львовна, решившая глотнуть коньячку, подавилась, а Людмила Николаевна выдала:

   - Правильно! - и чокнулась со мной своим бокалом.

   Дальше я совсем плохо помню. Помню, что настойчиво отказывалась ночевать и потащилась домой. Провожали меня бабули, хотя язык не поворачивается так назвать Людмилу Николаевну и Ольгу Львовну.

   Как мне было плохо ночью - не передать словами. Это можно только почувствовать. Я металась между туалетом и ванной, а потом заснула, как ленивец: в непонятной позе с громким храпом.

   Будильник я, естественно, не слышала. Разбудил меня звонок от Тани-директора, которая испуганно спрашивала, что со мной, зная, что я и с температурой могу приползти на работу.

   С громкими матами и стонами я стала собираться на работу. Решив, что раз опоздала и терять нечего, понеслась в душ. Кисла там минут двадцать. На макияж не было времени и желания. Поэтому втиснулась в джинсы, растянутую кофту, даже не расчесавшись, поскакала на работу. Какой там завтрак? Я и минералку-то пить побоялась, дабы она не выскочила из меня в троллейбусе или маршрутке, не важно. В общественном транспорте, короче.

   Девчонки в офисе надо мной дико ржали. Я судорожно нашарила в кармане пуховика две флешки. Смотри-ка, бухала-бухала, а флешки-то принесла на работу. Пока я со стоном пыталась попасть ею в разъем, девочки обсуждали такую болезнь, как великий бодун. Кажется, так Задорнов говорил о новогодних праздниках. Они еще не начались, а болезнь уже пришла ко мне. Зазвонил мобильник.

   - Аллё, - просипела я в трубку.

   - Ну, как ты там? Живая? - спросила Люба. На заднем плане лепетал Андрюшка.

   - Полу...

   - Полуживая? - уточнила подруга.

   - Мгм... - промычала я не в силах ответить.

   - Ну, это лучше, чем совсем неживая и еще в этом есть плюс!

   - Да ну? - удивилась я, даже голос прорезался, - и какой?

   - Ты забыла о своих проблемах на работе!

   - Ой б...ь, уж лучше пусть на меня бы орал Кирилл, чем всю ночь смотреть в недра унитаза... - пробубнила я.

   - Ладно, я вообще-то по делу звоню. Мама уже купила нам билеты...

   - Какие билеты? - я судорожно пыталась вспомнить о чем она. Все напрасно. Только голова разболелась. Я застонала, приложив ладонь ко лбу:

   - Девоньки, дайте какую-нибудь таблеточку, сейчас голова треснет..., - промямлила я, обращаясь к коллегам, а потом в трубку сказала, - Люб, ну, чё за билеты-то? Говори быстрее и я пошла умирать...

   - Ну, ты что? К Максимке!!!

   Я почему-то сразу подумала о театре. Но на ум пришел фильм "Максим Перепелица", ибо больше мой полупьяный мозг не мог выдать ничего, связанного с именем Максим.

   - Это про что спектакль? - спросила я.

   - Чё? - раздалось в трубке, а дальше повисла тишина.

   И тут меня осенило, никак певец какой приезжает. Мой мозг усердно стал вспоминать всех эстрадных Максимов, почему-то сразу вспомнился Леонидов, но никак не Галкин.

   - Или на концерт ты имеешь в виду? На того, что "привет... чёт-там... не по погоде одет...", - подвывала я.

   - Слушай, Вась, ты меня не пугай, а? Я знала, что ты у меня та еще девка, но ты ж не с приветом вроде... какой на хрен привет не по погоде?

   Тут я в конец растерялась.

   - Люб, я вообще не могу понять про что ты... я думать не могу... сидеть не могу... лежать не могу... ничё не могу... отвали со своими билетами, а??? Это ж не срочно...

   - Не, я-то отвалю, но раз ты мою мамочку сумасшедшую поддержала с идеей поездки в Питер, то тебе и отдуваться! - весело сказала она.

   - Какой Питер? Какой на фиг Питер? - стонала я.

   И тут Люба начала монотонно рассказывать о событиях вчерашнего вечера, я б даже сказала, вчерашней попойки. В голове стали возникать образы Людмилы Николаевны с ее идеей фикс.

   - Етишь твою... в корень... - тихо сказала я, под хохот Любки, которая просто до коликов в животе смеялась над тем, что я ни фига не помню.

   - Люб, ты что??? Ну, какой на фиг Питер? А деньги на проживание, экскурсии? Я не хочу в долги залазить. А то что у меня в нычке есть, так этого не хватит и...

   - Да какие деньги? Там же на спор все - что мы будем за счет иностранцев отдыхать!

   - Нет, в том, что Людмила Николаевна будет отдыхать за счет иностранцев, я не сомневаюсь. А вот я, кикимора болотная, вряд ли... Поэтому мне надо денег с собой взять... Там одно жилье чего будет стоить...

   - Балда! Мы ж к Максимке едем!!!

   - Блин, чё за Максимка там? Ненавижу его уже сейчас...

   - Вась, ну брат мой двоюродный, забыла что ли?

   - А-а-а-а... колобок с веснушками?

   Люба похихикала.

   - Он самый!

   В это время у меня зазвонил рабочий на столе.

   - Любушка, давай позже, а? По работе звонят.

   - Ладно, но имей в виду, от мамы тебе не отбиться!

   Не знаю, как я доработала до конца дня, но как-то это свершилось. По пути домой я купила йогурты, кефиры, минералку, фрукты, чтобы мой желудок был рад. Выпив йогурта, я завалилась спать. И спала до следующего утра. Никакие звонки не могли меня потревожить.

   А утром начался кошмар. Нет, чувствовала я себя отлично, но меня одолела Любушка с ее мамой. Как и сказала подруга, от Людмилы Николаевны не сдыхаешься, если она чего-то решила. Билеты на поезд она уже купила, причем места наши были в купе, а то, что мы решили сделать себе эконом-путевку она видимо, не учла. Благо хоть на самолет не приобрела билетики. Пришлось мне молча и тоскливо взирать на то, как полоумная тетка с психологического факультета решает мою судьбинушку. Но через пару дней, я сама втянулась в это и подумала: а чем плохо-то? Всяко лучше посиделок дома в одиночестве. Только вот проблема, поезд-то был тридцатого декабря... Плакали мои денежки, из-за которых я к маме на Новый год не поехала. А в Питер только за здрасьти. И так мне стыдно стало, но разговор по телефону с мамулей вечером меня упокоил. Она была рада, что я не буду в одиночестве чахнуть в своей съемной полуторке, а поеду с девочками в Питер. А Питер для нее - это святое. Если она там бывает, даже проездом, покупает цветы и идет на Пискаревское мемориальное кладбище.

   Успокоив, таким образом, свою совесть, я стала судорожно рыться в инете между отчетами, сметами и проверками, в поисках мест, где я еще не бывала в Питере. Конечно, очень хотелось попасть театр, но новогодние праздники, скорее всего, эти планы отменяли.

   Мы почти каждый день созванивались с Любой, она мне отчиталась, что Максим предупрежден о нашем прибытии, и даже вроде как рад. Ну, думаю, это она меня успокаивала, чтоб было не так стыдно чужому дядьке надоедать.

   Все, что я помнила о Максиме - конопатый колобок. Последний раз он приезжал в гости к Любе, когда мы были студентками-первокурсницами, ну это был год примерно две тысячи второй. Тогда ему было лет двадцать шесть, значит сейчас тридцать шесть... Помнится, приезжал он с какой-то воблой, на которой собирался жениться. То ли познакомить хотел с Людмилой Николаевной, то ли по делам каким. Знаю точно, что когда я его увидела, то подумала, разве можно за него замуж выходить? Тогда в моем понимании замуж выходить можно было только за Рики Мартина, или кого там... А не за коренастого, рыжеволосого, ничем не примечательного... Короче. Я относилась к нему, как к какому-то там родственнику моей подруги. А он думал обо мне, как о какой-то подруге его сестры. Да и Люба его не особо баловала вниманием, по щегляне (то есть в детстве) они вообще дрались, причем Люба его мутузила гораздо больше, чем он ее.

   С целью выяснить подробности о жертве, отважившейся принять нашу шальную компанию, я стала выспрашивать о жизнедеятельности Максима у Любы. Даже уточнила как у них там с воблой дела. Выяснилось, что у него такая жизненная история, что там Шекспиру бы на трагедию хватило. Когда он начинал развивать свой бизнес, будучи еще двадцатидвухлетним пацаном, умерла его девушка. Оказалось, что была она беременной. А умерла при обстоятельствах, о которых Максим говорить ни с кем не хотел, по словам Любы, не обошлось там без разборок бандитских. Лично я такое только в кино видела, в сериале "Бригада". Жалко мне стало колобка до слез. Тогда я спросила про воблу, оказалось, что женился он на ней, потому как нужно было по статусу. Чтоб жена была красивая, высокая, а-ля модель. А ты эдакий богатенький коротышка. Но это еще фигня. Оказалось, что с первой воблой брак длился всего год. Уж не знаю, по каким причинам их "счастье" закончилось, но он женился снова уже лет в тридцать, снова на вобле, и снова ненадолго. Но со второй моделью дело обстоит хуже - она родила ему дочь, а потом сбежала к какому-то англичанину с дочкой. Видеться она им не дает, постоянно судятся, а дочка и имени его не знает.

   Мораль сей басни такова: на сегодняшний день колобок-Максимка богат, как... ну до Креза ему далеко, но богат. Имеет в Питере сеть автосалонов, шикарную двухэтажную двенадцатикомнатную квартиру в центре Питера, особняк в районе Лисьего носа. Это то, о чем достоверно знала Люба, а что там у него есть еще - неизвестно.

   Я так труханула после этой истории. И на кой черт она все это рассказала? Ну, поехала бы я, вспоминая его в студенческие времена, так нет же. Теперь буду смотреть на него, и думать о том, какая он шишка важная, и как его жалко, такого одинокого.

   По словам Любы, Максим очень любил Людмилу Николаевну, которая была ему второй мамой. Видимо, по этой причине, он согласился принять нашу разношерстную компанию у себя.

   И вот, наконец, настал день, когда мы стали грузиться в поезд. Я, по обычаям пассажира поезда, набрала с собой жареных куриных ножек и китайской лапши, чем вызвала дикое возмущение Людмилы Николаевны.

   - Фи, гадость-то какая! - возмущалась она, расталкивая вещи в купе. - Вот курочка, это хорошо!

   - Ма, но ты сама говорила, что мы экономим!!! - возразила Люба, не переставая махать в окошко свекрови с Андрюшкой на руках.

   - Я говорила, что мы будем отдыхать в Питере за счет иностранцев, а не то, что мы теперь должны гробить свои желудки ради экономии трех копеек!

   У Любы зазвонил мобильник, муж. Она вышла из купе, там сейчас явно будет допрос с пристрастиями, он чуть с ума не сошел, как узнал, что она без него в Питер едет. А я жутко хотела спать. Сегодня с утра, перед посадкой на поезд, я побывала на работе, с целью подтянуть все хвосты, доделать отчеты и так далее. Поэтому я молча залезла на верхнюю полку и тут же заснула, даже не дожидаясь, когда поезд тронется.