– Большой дом, – заметила она, чтобы встряхнуться. Близость мистера Барлоу была приятна ей. Это хороший признак – значит, после предательства Дрю ей всё еще нравятся мужчины! Клацнул ремешок часов, и Джеймс ответил:

– Отец купил его после второй свадьбы. Матери нравится.

Аврора отметила, как он называет миссис Барлоу. Пусть не мама, но всё же. А вот представлял он ее исключительно по-светски.

– А вам не нравится?

– Он слишком большой. Готово. – Джеймс аккуратно поправил ее волосы и опустил руки. Аврора отступила, отворачиваясь, смывая краску, мысленно представляя маленького мальчика, каким он был, в огромном доме. Она даже представить не могла, что значит потерять маму.

– Вас проводить в гостиную?

– Нет-нет, не нужно, – поспешно отказалась она. Джеймс согласно кивнул и ушел. Дед поймал его у распахнутой двери кабинета, видимо, поджидал. Неужели приготовил новую порцию придирок?

– Зайди, Джеймс, – он был серьезен и не кривлялся – это настораживает. Расположившись за столом, в кресле отца, Филипп сложил перед собой руки в замок и твердо взглянул на внука. – Не буду томить тебя прелюдией: я хочу, чтобы ты женился.

Джеймс удивленно вскинул голову, обжигая деда взглядом: это что, новый набор несмешных шуток?

– Мне понятно твое замешательство, но, полагаю, два года достаточно, чтобы оплакать неудачный брак.

«Так он серьезно?!»

– Я в принципе должен жениться, или есть определенная кандидатура? – Даже интересно насколько далеко зайдет дед в абсурдном стремлении контролировать его?

– Есть. Подходящая девушка, соответствующая тебе.

– Мне тридцать пять, неужели ты думаешь, что мне нужен посредник в этом вопросе? – Джеймс забавлялся и даже не пытался скрыть это.

– Филипп Джеймс Барлоу, как ты разговариваешь с дедом!

– Если мой дед помешался – я не могу по-другому!

– Ты уже женился однажды по своему выбору, и что из этого вышло?

Джеймс заскрежетал зубами от раздражения. Очередная тирада о его неумении делать выбор может спровоцировать преступление.

– А девушка, о которой я говорю, прелестна, – настаивал на своем Филипп.

– По крайней мере в восемнадцать была.

– Была? А сейчас? – изобразив интерес, спросил Джеймс.

– И сейчас, уверен, мила, – перенял его тон Филипп.

– Так женись сам!

– Джеймс! – предостерегающе рявкнул он. И откуда в восьмидесятилетнем старике столько силы?

– Или жени на ней Джонатана.

– Джонатан – хороший мальчик, но, к сожалению, ни характера, ни силы воли. А вот тебе дерзости поубавить бы, – погрозил скрюченным пальцем Филипп, – лучшего наследника и желать нельзя. Женись, и я оставлю тебе большую часть наследства.

– Мне не нужны деньги.

– Уважь старика! – грохнул кулаком по столу Филипп.

– Мое уважение. – Джеймс чинно склонил голову, начиная скучать: подкуп, шантаж, угрозы – ничего нового. – Уже поздно, позволь откланяться.

– Постой, – в спину крикнул Филипп, – а эта девушка, няня, кто она? Ее лицо кажется знакомым.

– Она няня. Просто няня.

***

Аврора в одиночестве бродила по огромной библиотеке особняка, восхищенно осматривая стеллажи с книгами. Сказочное место, иначе и не скажешь, таинственное, а в скупом свете немного пугающее. Напольные канделябры наделяли это место сумрачным средневековым очарованием, словно это старый замок, окутанный загадками и легендами. А где-то за каменными стенами бродит рыцарь, ожидая даму сердца.

Аврора остановилась возле широкого окна, открывавшего вид на подъездную дорожку, на желтый свет фонарей, на яркие звезды. Безмятежное темно-синее небо было щедро обсыпано алмазной крошкой; скупой месяц медленно ворочался, нехотя двигаясь навстречу ночи. Аврора радовалась передышке – Эвана занял дядя. Джонатан оказался приятным и обходительным: вежливо сделал несколько комплиментов и взял племянника в оборот. Рядом с ним она не чувствовала себя маленькой, хоть он и не был низкорослым, но и спокойно, словно ты дома, с ним тоже не было. «А с его братом было?» – спросила она себя. Сегодня ей на мгновение показалось, что да. У нее имелся опыт общения с мужчинами, пусть и не сильно разнообразный: знакомство с Дрю случилось сразу после колледжа, и встречаться они начали довольно быстро. Она определенно чувствовала легкую симпатию, но не могла и не хотела потакать этому чувству: к чему? Тем более что ей явно не заинтересовались. Аврора – женщина, и мужской интерес ощущала кожей, видела тлеющие угли внутри, которые может разжечь всего одно прикосновение. Сейчас был иной случай.

Она вздохнула, отмахиваясь от негаданной симпатии: роман с боссом? Фи, какая банальность! Взгляд упал на подоконник, цепляясь за старую фоторамку, лежавшую снимком вниз. Она взяла ее и, перевернув, удивленно уставилась на фотографию. Двое мужчин играли в пул: один натирал кий, другой – просто улыбался, опершись о стену. Хьюберт Барлоу – его фото она видела в доме Джеймса. А вторым был… ее отец? Ее отец? Но как, почему, когда? Она нервно хихикнула и ущипнула себя, проверяя не спит ли.

– Это отец Джейми.

Аврора подскочила от неожиданности: Мелисента Барлоу подкралась, как кошка на мягких лапах, – совершенно бесшумно.

– Я просто гуляла, а снимок лежал.

– Это неважно, – она взяла в руки рамку, вглядываясь в лица мужчин.

– Мистер Барлоу с другом? – Аврора понимала, что бестактно задавать вопросы о незнакомом еще и умершем человеке, но не могла не спросить.

– Да, – Мелисента провела пальцем по изображению, но не мужа. – Стефан Клейтон. Они дружили, но потом повздорили. – Тонкие губы мачехи Джеймса скривились в подобии улыбки, а потом она тихо прошептала:

– Надменный гордец.

Авроре не понравилось, как миссис Барлоу реагирует на отца, словно он дорог ей, только не понятно: как друг или как враг. Телефон завибрировал неожиданно, заставляя обеих женщин повернуться к столику, на котором его оставили. Аврора, извинившись, отошла.

– Да, мистер Барлоу?

– Мисс Данн, где вы? Мы уезжаем, соберите Эвана.

Он отключился, а она выдохнула с облегчением: отчего-то атмосфера в доме стала тяжелой и угнетающей. Авроре захотелось домой. К маме и папе. К родным.

Глава 7. Сон в летнюю ночь

Аврора стояла возле деревянного ограждения, облокотившись о узкий парапет, и с интересом наблюдала за тренировкой Эвана. В манеже пахло горячим песком, сухой травой и вспотевшими животными. Интересный запах – Аврора не могла его описать и понять: нравится ей или нет, но слышала, что многие находят его потрясающим. Помещение было большим, но сейчас всего несколько ребятишек послушно выполняли команды инструкторов, искусно правя вымуштрованными пони.

Эван учился в хорошей школе: здесь, помимо крытого манежа для обучения верховой езде, было свое поле для игры в поло, а в загоне, мимо которого они проходили, фыркали и дергали ушами, принюхиваясь, вполне себе рослые и ухоженные лошади. Сама Аврора к конному спорту причастна не была – балет не просто отнимал всё время: ей категорически запрещалось заниматься другими видами спорта, чтобы не испортить правильную фигуру, потому что неправильные девочки не смогут стать королевами сцены. Она в итоге оказалась неправильной. В этой школе большой упор делали на профессиональность и опытность инструкторов, чтобы на выходе из воспитанников могли получиться настоящие спортсмены, но всё это было без фанатизма.

Сначала Аврора решила, что Эван учится управляться с лошадью исключительно, чтобы порадовать отца, или, возможно, реализовать его мечты. Но, как оказалось, ему самому нравилось, а черный пони с влажными добрыми глазами по кличке Сони доверчиво тыкался ему в плечо. Эван на нем катался уже три года.

Аврора заметила, что юный наездник, а может, и чемпион, правит к ней, поэтому изобразила ленивый интерес, не более. Отношения с Эваном строились удачно только с позиции «мне неохота с тобой возиться так же, как и тебе со мной». Стоило ей дать слабину: пожалеть его или искренне проявить заботу, как он превращался в маленького паршивца, готового станцевать на ее костях. И если при первом знакомстве она решила, что он просто засранец по природе, то теперь поняла: он просто защищается от новых разочарований и расставаний. Если не привязываешься, то и терять не больно. Аврора не представляла, насколько тяжело, имея обоих родителей, жить на две семьи. И она даже думать не хотела, как на Эване может отразиться желание кого-то из них снова вступить в брак, а в том, что это рано или поздно произойдет сомнений нет: не тот возраст, чтобы оставаться всю жизнь без пары.

– Вы закончили? – поинтересовалась она, доставая воду из рюкзака Эвана

– Да, на сегодня всё. – Уилл Реймз – инструктор-берейтор – широко улыбнулся ей, не оставляя возможности остаться равнодушной. Он не был высок, но зато крепко, хорошо сложен, с загорелым открытым лицом и гипнотическими темными глазами. Уилл был привлекателен, но не столько внешностью, сколько той самой мужской энергетикой, харизмой и силой, сопровождавшей каждое движение. Он объезжал лошадей, мог похвастаться грубоватыми большими руками и был холост. Аврора, ожидая Эвана, иногда болтала с такими же нянями, некоторые из них давно положили глаз на инструктора.

– Уилл сказал, что если я буду так быстро расти, то уже в следующем году пересяду на настоящую лошадь! – восторженно рассказал Эван.

– А эта, – Аврора кивнула на пони, – игрушечная?

Он состроил кислую гримасу, без слов повторяя: ты безнадежна.

– Ладно, – она подняла руки, сдаваясь, – круто-круто, а теперь иди, переодевайся, у нас еще дела.

– Какие дела?

– В кондитерскую пончики завезли, надо съесть.

– Вы не похожи на любительницу пончиков, – сказал Уилл, когда они остались в относительном одиночестве. Оригинальностью комплимент не блистал, но какой прок от слов? Самые изысканные и необычные заверения в привлекательности женщины – всего лишь буквы, умело сложенные в кружевной рисунок из фраз. Без искренних чувств это ничего не значит. Даже сакраментальное «люблю» теперь вызывало больше недоверия, чем восторга. Но что на нее повлияло больше: поступок Дрю или же собственное равнодушие? Любила ли она мужчину, за которого планировала выйти замуж, или этот брак им обоим был удобен? Аврора не знала и пока не узнает – никаких мужчин! Но это ведь не мешает поддержать беседу с обаятельным инструктором.

Последовательность, к сожалению, как и у большинства женщин, в число ее добродетелей не входила. Отец, бывало, упрекал в этом грехе маму, она же в ответ еще пуще меняла планы и свое мнение, доводя его до белого каления. Но лично Авроре это виделось некой игрой, их личным ритуалом. Если им обоим нравилось, почему нет?

Отец… Аврора вспомнила фотографию из дома миссис Барлоу. Неужели их с Джеймсом родители были знакомы? Удивительное совпадение! Надо будет поинтересоваться у него на досуге. Возможно, он что-то знает, а, возможно, и нет: снимок старый, сделанный, очевидно, во время учебы в Оксфорде, до рождения Джеймса, а самой Авроры не было даже в самых далёких планах отца. И что точно она помнила – имя Хью Барлоу никогда не звучало в ее доме. Вероятно, их дружба с отцом поросла таким густым мхом, что едва ли о ней знал Джеймс. Вот кто точно мог бы пролить свет на эту историю, так это Мелисента Барлоу, но идти к ней – сущая глупость. Вряд ли она снизойдет до объяснений с обычной няней, хотя Авроре не показалась излишне высокомерной, скорее, надменной от природы: такие люди вне зависимости от положения в обществе и доходов считали себя лучшими просто потому что ходили по бренной земле. Но даже если миссис Барлоу и расскажет ей что-то, как это обернется для самой Авроры? Слишком уж странная реакция на отца у мачехи Джеймса. Да и особо приятной женщиной, с которой хочется продолжить знакомство, она не показалась. Лучше уж Аврора постоит в сторонке и узнает всё у отца, когда они помирятся. Рано или поздно это должно произойти. И, конечно, расспросит Джеймса, если появится такая возможность.

– Я готов! – крикнул Эван, возвращая свою няню в реальность: не только телом, но и мыслями она должна быть здесь и сейчас.

Аврора рассеянно махнула Уиллу, которого развлекала беседой расфуфыренная миссис Роден – мама того самого Стива – извечного соперника Эвана. Вот так: стоит отвлечься, и мужчина переключился на другую. И неясно: то ли ты растяпа, то ли мужчине всё равно, кого клеить?

Аврора пошла к Эвану, твёрдо решив в следующий раз построить глазки инструктору Реймзу: ей особо не надо, но насолить миссис Роден хотелось. Хоть в чем-то они утрут нос этому семейству! И вообще, пусть занимается своим мужем!

Шумная улица после школьного двора казалась тихой гаванью, только пахло здесь похуже: прибитая к асфальту пыль вступила в лютый симбиоз с горячим загазованным воздухом. Три дня ни капли с неба – если так пойдет и дальше, синоптики назовут это лето аномальным для английской столицы.