– Черт! – застонала Аврора, утыкаясь лбом в грудь Джеймса. Он так и не отпустил ее.

– Он взрослый и всё поймет. Я поговорю с ним, и он обязательно поймет.

Не так Эван должен был узнать о них, не так! Папа целуется с няней – мечта психолога.

– Иди, – она сняла руки Джеймса со своей талии, – ты нужен ему.

Глава 21. Сложности диалогов

Джеймс деликатно постучал, прежде чем войти в спальню к сыну. Вчера было проще, а сегодня вновь обострилось чувство вины. Они с Алисией оба виноваты, что не смогли подарить своему ребенку нормальную здоровую семью. Они несколько лет пытались спасти брак, но разбитую чашку сколько ни клей, она не станет прежней. А их, в придачу, была еще и пуста: чувства, радость, счастье – всё вытекало тонкой струйкой в никуда.

– Эван, – позвал он, положив руку ему на плечо. Сын сидел, уткнувшись в компьютер, с большими наушниками на голове и с нотной тетрадью. – Эван, – снова позвал Джеймс.

Эван повернулся в кресле, снимая наушники, молча встречаясь взглядом с отцом. Укор и обида, если и были, то он их хорошо запрятал, оставаясь относительно спокойным. Джеймс сел на край кровати, стараясь оказаться на одном зрительном уровне с сыном.

– Сынок, – начал он, тут же сбиваясь. Как же трудно подобрать правильные слова, и Эван, очевидно, не собирался помогать ему: не махнет рукой со словами «да ладно, пап!». Так, оказывается, только в фильмах бывает. – Мы с Авророй сблизились за эти месяцы. Так бывает между взрослыми. – Джеймс потер переносицу: черт, как же не просто! – Она очень нравится мне, и, я надеюсь, что ты поймешь нас.

Эван молчал.

– Эван?

– А как же мама? – тихо и жалобно.

– Мама… – Джеймс взял детские ладони в свои и глядя в глаза произнес: – Мы с ней пытались. Правда, пытались, но не получилось. Мы не любим друг друга, но уважаем и ценим то, что дал нам брак. У нас есть ты, и мы очень любим тебя. Мы с мамой всегда будем семьей, но не мужем и женой, – покачал головой он. – Я хочу попробовать с Авророй и мне очень нужна твоя поддержка.

Эван кивнул и обнял отца, но смириться не мог. Просто не мог принять это.

Аврора решила выждать ночь и утром понедельника, после отъезда Джеймса на работу, попробовала пробиться через глухую стену отчуждения, которую соорудил Эван. Аврора ведь всё еще его няня.

– Можно? – она присела рядом.

– Нельзя.

– Я уже села, – улыбнулась Аврора.

– Что тогда спрашиваешь? – буркнул Эван.

– Вежливость, – она пожала плечами. – Эван, я понимаю, что это всё неожиданно и…

– Неожиданно? Да ты всё делала только ради папы! Подмазывалась ко мне, подружиться пыталась! – Всю обиду и злость он решил выплеснуть на нее.

– Это неправда! – оправдывалась Аврора. – Всё не так

– Мама возвращается через два дня, и я надеюсь, что больше не увижу тебя.

– Но как же

– Наше перемирие окончено, – Эван поднялся. – Лорд, пойдем.

Пес стоял возле дивана, виляя хвостом, не понимая, что происходит и почему они больше не могут дружить втроем.

– Лорд, ко мне, – он стукнул по бедру, точно так же, как делал отец. Пес подчинился.

Аврора обреченно уронила голову на руки, остро чувствуя вину. Но в чем же она виновата? Это не поддавалось логике, рациональным доводам, было за гранью понимания. Эван – ребенок, которому не объяснить, потому что он не желает слышать. Он видит в ней врага и неизвестно, когда это пройдет. И пройдет ли?..

Аврора едва дождалась шести часов и начала звонить Джеймсу. Она с трудом пережила этот день, как никогда чувствуя себя лишней в этом доме. Она и не представляла, что взгляд ребенка и полный игнор могут быть страшнее любой пакостной проделки. Да атомная бомба убивает медленней!

– Ты скоро? – с надеждой спросила она.

– Буду через час, не скучай, – подбодрил Джеймс, даже на расстоянии ощущая страхи и сомнения, разъедающие милую головку его принцессы. Что же, ему надо поторопиться. Но первое, что срочно необходимо сделать – окончательно расстаться с Кристиной. Он и так затянул с этим и виноват перед обеими девушками. Дальше откладывать нельзя. М-да, вечер предстоял не из легких.

Джеймс снимал для Кристины квартиру в Найтсбридже, недалеко от Гайд-парка, отличный район и всего в трех с половиной милях от его офиса – удобно. Удобно – стопроцентно верная характеристика их отношений, сейчас Джеймс отчетливо это понимал. Но ведь удобно не синоним «плохо», ему было комфортно, а потом в размеренную жизнь ворвалась фарфоровая куколка в пуантах, с идеальной осанкой и прозрачными зелеными глазами. Стало чертовски неудобно, но очень хорошо. Правильно. Именно так должно быть между мужчиной и женщиной. Больно, иногда страшно, жутко непонятно, но так сладко. Джеймс снова чувствовал. Чувствовал что-то большее, чем сексуальное влечение. И ему это нравилось.

Он притормозил возле пятиэтажного дома из красного кирпича и вышел из машины. О своих новых отношениях Джеймс рассказывать не собирался: какой бы мягкой и уступчивой ни была бы Кристина, это вряд ли воспримет нормально. Как и его долгое молчание. Ведь Джеймс хотел поговорить с ней сразу после встречи в Ковент-Гардене: собирался приехать и всё объяснить, а потом ему отказала Аврора, и он ни видеть, ни слышать не хотел о женщинах вообще. Взрывался по любому поводу! Кристина не дождалась и решила позвонить сама. Очень не вовремя решила – после барбекю у Фениморов. Джеймс был с ней груб и, признаться, полагал, что после того разговора она удалит его номер и вычеркнет из жизни. Будь он женщиной – сделал бы именно так. Но Кристина простила его резкость и первая пошла на контакт.

Джеймс постучал – Кристина возникла на пороге через пару секунд, буквально затаскивая его внутрь.

– Привет, – она обвила его шею руками и потянулась к губам.

– Привет, – он мягко высвободился, отмечая, как черные брови тут же сошлись на переносице, хмурясь от догадки: Кристина всегда четко улавливала перемены в его настроении. – Нам нужно поговорить.

– Что-то случилось?

– Да. – Джеймс прошел в гостиную и устроил шедшую по пятам любовницу, настороженную и напряженную, в бордовом кресле. – Ты знаешь, как я к тебе отношусь, но кое-что изменилось в моей жизни. – Он мысленно выругался: почему-то в последнее время в личных разговорах он больше похож на блеющую овцу нежели на мужчину. В бизнесе как-то полегче, всегда конкретно и по делу.

– Что же у тебя изменилось? – сдержанно поинтересовалась она.

– Появилась женщина…

– Ах, женщина! – едко прервала Кристина. – Не твоя ли нянька?

– Кристина, – предостерег он, но обида уже вовсю терзала женское сердце – контроль отключился напрочь.

– А, вспомнила: «Это няня моего сына, между нами ничего нет и бла-бла-бла».

Джеймс с трудом удержал на лице выражение вежливой доброжелательности, но так хотелось вспылить, хоть Кристина и была права: это его слова, но, если быть точным, когда он произносил их, между ним и Авророй действительно ничего не было, кроме, пожалуй, его симпатии.

– У меня есть для тебя подарок. – Джеймс подал ей длинный бархатный футляр насыщенного винного цвета – именно этот оттенок нравился Кристине.

– Пытаешься откупиться от меня! – обиженно воскликнула она, поднимаясь.

– Это подарок, мне было хорошо с тобой и…

– Нам еще может быть хорошо! – Она бросилась к нему, потершись со свойственной ей кошачьей грацией. – Я люблю тебя, Джейми. – Она поцеловала его в губы, прикусывая нижнюю и тут же зализывая невидимую ранку.

– Не надо, – он убрал ее руки, отстраняя от себя. – Не надо.

– Чем она лучше меня?

– Дело не в этом: ты мне дорога, а без нее я не могу.

Кристина вздернула подбородок, словно его признание ударило ее и, вскинув руку, замахнулась, но Джеймс перехватил запястье. Пару мгновений они мерились взглядами, потом он отпустил, позволяя ее ладони глухо удариться о его щеку.

Джеймс холодно кивнул, спокойно принимая оборот, который получило их расставание, и бесстрастно произнес:

– Квартира оплачена до конца года. Прощай.

– Ненавижу тебя! – крикнула Кристина, запустив бархатным футляром ему в голову.

Джеймс увернулся, а импровизированная граната, ударившись о стену, разлетелась в стороны, яркой кометой осыпаясь на пол. «Раньше женщины били посуду, теперь швыряются бриллиантами» – подумал он, захлопнув за собой дверь, а еще отметил, что Кристина оказалась не столь податливой и мягкой, как он предполагал.

Домой он приехал к ужину, и увиденное не улучшило его настроения: Аврора была подавлена, Эван – замкнут. Наверное, так начиналась холодная война.

– Я пойду к себе, – буркнул Эван, отложив приборы и поднимаясь.

– Он не принимает меня, – тяжело вздохнула Аврора, когда они с Джеймсом остались вдвоем. Эван не пытался ей напакостить и за столом вел себя тихо – не демонстрируя свое настоящее отношение, но и не изображая радость. Хотя наедине высказался предельно ясно. Видимо, он не хотел расстраивать отца. – Я пыталась поговорить с ним, но… – Она удрученно опустила руки.

– Со временем он поймет.

– Эван даже видеть меня не хочет. Он сам так сказал. – Аврора замолчала, собираясь с мыслями, прежде чем озвучить свое предложение: – Может, мне лучше переехать пока? Дадим ему время привыкнуть, что у тебя кто-то есть. Мы ведь поставили его перед фактом и…

– Нет, – отрезал Джеймс. – Ты не уйдешь.

– Но…

– Аврора, я хочу вырастить нормального человека. Эван должен понимать, что люди не шахматные фигуры, которые можно переставлять, куда удобно. Ему сложно, но он поймет. Я помогу ему. – Джеймс сжал ее ладонь, лежавшую на столе, и тихо попросил: – Иди ко мне.

Аврора присела ему на колени, утопая в запахе моря и сладкой горечи цитрусов, таком родном, что даже не верится: разве можно за столь короткий срок стать таким нужным, таким любимым? Джеймс крепко прижал ее к себе, показывая, что она тоже необходима ему.

– Всё будет хорошо, – шептал он, согревая дыханием кожу. – Только не уходи.

Нет, она не уйдет пока будет нужна ему. Аврора не знала, сколько это продлится – целую жизнь или один миг, – но по своей воле не оставит его.

Через два дня Эван переехал обратно к матери. Собрал кое-какие вещи и вместе с отцом отправился в аэропорт встречать миссис Алисию Барлоу. Аврора не ревновала, – если бы их брак можно было спасти, они бы попытались, хотя бы ради сына, – но изрядно нервничала, подозревая, что до матери Эвана очень скоро дойдет информация о новом романе бывшего мужа. И вызывало большие сомнения, что она одобрит нечто подобное. Аврора и сама, будь она матерью, вряд ли отреагировала бы как-то положительно, опасаясь за эмоциональное состояние ребенка. И рано или поздно ей придется встретиться с женщиной, позицию которой Аврора отчасти разделяла. Но немного времени чтобы подготовиться у нее было, вот только знала она об Алисии прискорбно мало: мать Эвана жила где-то на Стрэнде, была за здоровый образ жизни, жутко дотошна и очень красива – фотографии об этом красноречиво говорили.

Но всё это такие мелочи по сравнению с негативом, который волнами исходил от Эвана. Мысль спрятать голову в песок пару раз закрадывалась, но Аврора отказывалась от нее тут же. Если она хочет быть с Джеймсом, то просто обязана восстановить утерянное доверие его сына. Она не может допустить, чтобы любимый разрывался между ними двумя, поэтому не будет пасовать перед трудностями, пусть они пасуют перед ней!

Эван теперь в доме отца проводил три дня в неделю, и пусть Аврора больше не его няня, но всё равно настояла, что пока не найдет подходящую работу, будет забирать Эвана и возить по секциям. Зачем нанимать кого-то со стороны, если есть она! Эвана, конечно, не обрадует подобная перспектива, но от этого не убежать: им придется контактировать, и Аврора постарается добиться от него если не одобрения, то хотя бы понимания. Они ведь оба любят Джеймса, значит, должны быть солидарны.

***

– Мама, как же я рада тебя видеть! – Аврора снова кинулась на шею матери, заливаясь и смехом, и слезами. Как же она соскучилась! Грейс отвечала тем же: три месяца не видеть единственного ребенка, который прожил с тобой бок о бок почти двадцать пять лет, – да она чуть с ума не сошла от беспокойства и волнения! Конечно, детей надо отпускать на свободу, но это безумно сложно.

– Я тоже, милая. Дай хоть посмотрю на тебя, – Грейс чуть отошла, держа Аврору за руки, любуясь своей красавицей! – Какая же ты уже взрослая!

– Мне, вообще-то, двадцать пять! – напомнила Аврора, хотя понимала, что это бесполезно – для родителей она всегда будет ребенком. Поэтому, взяв мать под руку, повела в небольшой ресторанчик на Мейден-Лейн: сначала перекусить, потом прогуляться по Ковент-Гардену – мама давно не была в Лондоне!