Она вернула мне серьги и протянула руку за браслетом. Мне и самой было странно от того, с какой неохотой я отдала ей браслет.

–  Я вам расскажу, как он мне достался, – сказала Кэсси, заметив мои колебания. – На самом-то деле, если честно… я как раз поэтому и пришла. Можно мне присесть тут ненадолго? – Она глубоко вдохнула, явно сильно нервничая, и я встревожилась. Что тут происходит? – То, что я хочу вам рассказать, прозвучит довольно странно, так что вы уж наберитесь терпения. Речь пойдет о… о своеобразном приключении.

По моему телу прокатилась горячая волна.

–  Я очень люблю путешествовать, но боюсь летать, – поспешила предупредить я. – К тому же я ведь единственная владелица бизнеса, так что мне трудно бросить все…

–  Я говорю не о путешествии, хотя и поездки могут иметь место… – Голос и манеры Кэсси становились все более и более уверенными. – И возможно, вы скорее все поймете, если я расскажу вам о собственных приключениях.

И тут она начала рассказывать мне о себе, о том, как смерть мужа почти семь лет назад полностью перевернула ее жизнь. Не потому, что она так уж любила мужа, а потому, что вдруг осознала, чего была лишена долгое время, и от этого она грустила еще сильнее. И долгие годы подряд она чувствовала себя как бы онемевшей с головы до ног. Я прекрасно понимала это ощущение, и так ей и сказала.

–  Да. Матильда говорит о некой «ауре печали», которая окружает некоторых людей. Она говорит, что сразу ее видит. И вокруг вас она увидела такое облако. Я подобным даром не обладаю, но уверена: вы знаете, о чем идет речь.

Понятия не имею почему, но мне вдруг захотелось излить душу перед Кэсси, и я сделала это без труда. Возможно, дело было в ее спокойствии, в ее сочувственном взгляде… Но я вдруг обнаружила, что рассказываю ей о предательстве Люка, о его книге, о том, как они с Шарлоттой разбили мое сердце, и теперь я не могу доверять не только мужчинам, но и женщинам тоже. Кэсси слушала молча, терпеливо, и я видела, что она все понимает.

–  А теперь скажи: зачем ты пришла на самом деле? – наконец спросила я.

–  Чтобы сделать тебе предложение. Но, чтобы принять это предложение, тебе придется довериться не только мужчинам, но и многим женщинам.

И тут Кэсси наконец произнесла это название – С.Е.К.Р.Е.Т. – и изложила невероятную идею общества: организовывать осуществление сексуальных фантазий, чтобы помочь женщинам почувствовать себя неотразимыми снова… а в каких-то случаях – и впервые в жизни.

–  С.Е.К.Р.Е.Т., – сказала она, – открыл мне ту часть меня самой, о которой я до того и не знала. В твоем случае, думаю, речь идет скорее о пробуждении того, что всего лишь дремлет… Я права?

–  Да… И уже почти восемь лет, – ответила я.

–  О! Это очень долго. У меня не было секса пять лет, и я считала, что это ужасно!

–  Что? Ох, нет! Нет-нет! Секс у меня был, просто не слишком хороший и с не слишком привлекательным человеком. Я имела в виду, что уже почти восемь лет я не чувствовала настоящей страсти, настоящей связи с мужчиной.

Кэсси поморщилась и кивнула. А потом подробно рассказала о том, как женщины, состоящие в обществе, добиваются пробуждения страстей.

–  Мы организуем осуществление сексуальных фантазий. Твоих фантазий. Девяти фантазий, если быть точной. Ты проходишь через них в течение года и по завершении каждого Шага получаешь вот такую подвеску. – Кэсси показала на свой браслет. – А Шаг десятый – это тоже своего рода решение: ты либо остаешься в обществе, как это сделала я, либо идешь дальше своей дорогой и, может быть, завязываешь серьезные отношения, если оказываешься готовой к ним. Поняла?

Я перебрала подвески на браслете Кэсси, добравшись до той, на которой на одной стороне была римская цифра X, а на другой – слово «Выбор».

–  Я сделала все Шаги, и это освободило меня от множества вещей, и прежде всего от страхов и сомнений в себе. Но остаться в обществе или нет – это свободное решение, и только таким оно может быть.

–  Тайные сексуальные фантазии? В Новом Орлеане? – переспросила я, с трудом сдерживая смех. – Извини, Кэсси, но это самая большая чушь, какую только я слышала в своей жизни.

С одной стороны, мне хотелось встать и позвонить в полицию, чтобы эту женщину выставили из моего магазина. А с другой – я словно приклеилась к стулу, раскрыв во всю ширь глаза, уши и сердце.

–  Знаю, что это звучит нелепо. Но уверяю тебя: это лучшее из того, что только могло со мной случиться. А от тебя только и нужно, чтобы ты или приняла, или отклонила предложение.

–  А ты его приняла? – (Кэсси кивнула.) – В прошлом году? – (Она снова кивнула, и на этот раз уголки ее губ тронула улыбка.) – И ты в реальности пережила девять сексуальных фантазий с девятью разными мужчинами?

–  Именно так, – ответила Кэсси, похоже сама удивляясь этому ничуть не меньше, чем я.

–  И ты приняла решение остаться в этом… обществе, чтобы помогать другим женщинам?

Лицо Кэсси чуть заметно помрачнело, глаза потемнели.

–  Вообще-то, нет. Я решила покинуть С.Е.К.Р.Е.Т., потому что… потому что влюбилась. В одного своего старого друга. Но… как говорится, всему свое время и место. В общем, все рухнуло. И мне только и осталось, что сохранить членство в этом обществе.

–  Ох… Мне так жаль…

В комнате повисло тяжелое молчание, и мы обе задумались над всем, что только что прозвучало.

–  Святое дерьмо! – только и смогла пробормотать я. – Но почему именно я?

–  Всему свое время и место. Мы увидели тебя, заметили. И… ну, думаю, мы, скорее всего, правы: тебе это нужно.

Я окинула взглядом переполненный вещами, чересчур организованный кабинет.

–  Наверное, это так, – признала я. – Но почему ты думаешь, что погружение в дикие сексуальные фантазии все исправит?

–  Это не исправит все. Но тут вот какой фокус: исправится одно, а потом уже возникает нечто вроде лавинообразного эффекта в твоей жизни. По крайней мере со мной произошло именно это. Я не должна говорить тебе больше, чем уже сказала. Остальное, если тебя это заинтересовало, услышишь на собрании Комитета. Год назад я даже в глаза посторонним почти не могла смотреть, не говоря уже о том, чтобы просто поболтать с каким-нибудь незнакомым симпатичным парнем. А теперь – полюбуйся! Я делюсь своими самыми интимными тайнами с совершенно незнакомой женщиной! – Она посмотрела на часы. – Мне пора на работу.

Я вдруг перепугалась. Мне показалось, что, если Кэсси сейчас уйдет, я могу никогда больше ее не увидеть.

–  Да, но что… что я должна сделать?

–  Тебе стало интересно?

–  Да! Нет… Немножко. Ох… Мне нужно обо всем этом подумать.

–  Не спеши. Если ты решишь принять предложение, позвони мне. Я все устрою. А потом… все и начнется.

Что должно было начаться, и как, и с кем, и где? И как часто? И в какое время дня? Чокнутый контролер внутри меня нуждался в тщательном рассмотрении плана… Мне необходимо было знать все пути отступления и обсудить оборотную сторону вопроса, все взвесить, измерить и уравновесить… Вот так же в детстве я стояла на краю каждого бассейна и каждого озерца куда дольше, чем другие дети, нахмурив брови и погрузившись в глубокие размышления. А видно ли дно? А достану ли я до него? Если нет, я и прыгать туда не буду… И вот теперь я услышала довольно странное предложение от уверенной, свободной женщины, которая утверждала, что некогда была такой же растерянной и смущенной, как я…

Мы отправились к кассе, пройдя мимо взволнованной Элизабет, в одиночку управлявшейся с делом. Я одними губами сказала ей: «Извини!», театральным жестом показав на Кэсси, шедшую передо мной.

–  Я очень рада, Кэсси, что тебе понравились браслет и серьги, – сказала я чуть громковато, укладывая ее покупки в пакет.

Но что, собственно, я пыталась замаскировать?

–  Подумай о том, что я тебе рассказала, – прошептала Кэсси, протягивая мне кредитную карту вместе с визитной карточкой, где под логотипом «С.Е.К.Р.Е.Т.» значились ее имя и телефон. Дойдя до двери, она быстро махнула мне рукой и ушла по Магазин-стрит в сторону Французского квартала. Я с силой одернула на себе джемпер.

Хотела ли я продолжать работать по семь дней в неделю, открывая, а потом закрывая пустой магазин, идти домой, в пустую квартиру, к пустому холодильнику? Хотела ли я прожить жизнь, ничего не видя впереди? Я бросила взгляд на визитку Кэсси. Прежде всего не надо создавать себе трудности, принимая легкое, по сути, решение. Да, завтра же утром я первым делом позвоню ей. Сразу после того, как закончу разборку коробок с новыми товарами. Но до обеденного перерыва. Или, может быть, потом, когда в магазине будет поменьше народа. Или, может быть, тогда, когда начнется смена Элизабет. Или перед тем, как я открою магазин. Да. Именно так. Я позвоню ей пораньше.

Глава пятая

Кэсси

В эти тихие часы, между ланчем и ужином, посетителей бывало немного, и все мы просто тянули время, дожидаясь нового наплыва. И уж конечно, мы не привыкли к тому, чтобы в такой час в кафе «Роза» являлся адвокат-афроамериканец ростом примерно шесть футов и шесть дюймов, в костюме за три тысячи долларов. Но Каррутерс Джонстоун участвовал в избирательной кампании, его лицо красовалось на плакатах, расклеенных по всему городу, так что… Я тут же сказала себе, что он, возможно, зашел к нам для того, чтобы оставить несколько агитационных листовок. Но когда он спросил, работает ли здесь «такая хорошенькая черная девчонка, с длинными ножками, примерно твоего роста», у меня в голове отчаянно загудело.

Я теперь точно знала, кто он такой: это был тот самый парень, с которым я видела Трачину в том темном гараже в ту ночь, когда я подпала под чары Пьера Кастиля. Я, почти уже обнаженная, лежала на заднем сиденье лимузина Пьера, и тогда-то и заметила Трачину, обхватившую этого мужчину руками и ногами возле белого «эскаладе». С тех самых пор я старалась выбросить из головы эту картину, твердя себе, что это «абсолютно не мое дело». Но теперь вдруг «дело» предстало прямо передо мной, отирая лоб и неуверенно оглядывая зал кафе.

–  Сейчас Трачины нет. Могу я ей передать, что вы заходили?

Я изображала глупышку, боясь хоть как-то оказаться замешанной в ту драму, которую, возможно, Джонстоун внес с собой в нашу дверь.

–  Да… э-э… скажите ей, Карр заходил. И передайте вот это. – Он протянул мне визитку.

«Карр? Она называла его Карром?»

Мне хотелось сказать: «Уж не сомневайтесь, передам!» – но я лишь пробормотала: «Конечно», засовывая карточку в рабочую сумочку на поясе. Хотя меня и жгло любопытство, я знала, что чем меньше стану совать нос в проблемы Трачины, тем легче будет моя собственная жизнь.

Но теперь-то в моей сумочке лежала карточка «Карра», рядом с номером телефона Марка Друри, который уже четыре дня прожигал дыру в моем фартуке. Я записала его телефон на клочке бумаги, потому что Уиллу не нравилось, когда во время смены мы носим с собой мобильники. И этот листок уже был основательно потрепан, поскольку я постоянно то сворачивала, то разворачивала его. Я проклинала себя, что не настояла на том, чтобы и он взял номер моего телефона. Но мне хотелось впервые в жизни самой сделать первый шаг. Я должна была попросить у него номер, разве нет? Прошла уже целая неделя с тех пор, как я встретилась с ним во дворике кафе «Игнатиус». И в тот же самый день я встретила Дофину. Ей понадобился всего день для того, чтобы позвонить мне и принять меняющее жизнь предложение присоединиться к обществу С.Е.К.Р.Е.Т.

Один день.

Так чего же ждала я? Это ведь был просто телефонный звонок, черт побери!

Часом позже грузовик Уилла остановился перед кафе, чтобы высадить Трачину, дневная смена которой должна была уже начаться, потому что я попросила ее прийти чуть-чуть пораньше. Мне нужно было официально представить Дофину обществу, что было назначено на сегодняшний день. Трачина, волоча ноги, вошла в зал. Ее срок был всего четыре месяца, но уже видно было, что она из тех женщин, кто не набирает вес во время беременности, увеличиваясь только в животе. Я нырнула в кухню. «Черт побери, позвони ему!» Я сняла трубку настенного телефона в кухне и набрала номер.

Он ответил после пяти гудков. «Ох, лучше позвони ему из дома», – сказала я себе, услышав его сонное «Алло?», и повесила трубку. Я зашла в служебную раздевалку. Трачина стояла на ящике из-под молока, сняв блузку, и восхищенно рассматривала свой живот в маленьком зеркальце.

–  Вот это что-то новенькое, – сообщила она, таращась на свой пупок. – Вот эта линия как-то называется. Только не помню, как именно. Спрошу Уилла. Он все знает о беременности.

–  Как ты себя чувствуешь?

Это было единственное, что я могла придумать в качестве вопроса в последнее время.

–  Ох, первые три месяца были ужасными, но теперь начался второй триместр, и я себя чувствую прекрасно!