– Думаю, мне хотелось бы знать…

Янни протянул ей руку, и Дафна без сомнения оперлась на нее. Шершавые пальцы обхватили ее кисть, и он помог ей перешагнуть в лодку. Оказавшись с ним лицом к лицу на палубе kaiki, она подняла подбородок повыше и закончила вопрос:

– Мне хотелось бы знать, не замечал ли ты в поведении бабушки чего-нибудь необычного? Я беспокоюсь за нее, мне кажется, она теряет… Пусть даже не так быстро…

– Теряет что?

Дафна втянула в себя воздух:

– Теряет рассудок, Янни! Я боюсь, что она постепенно сходит с ума.

Они стояли молча, пока он размышлял над ее словами. Наконец он открыл рот, но сказал совсем не то, что ожидала услышать от него Дафна:

– А ну, в каюту! Немедленно! – Он схватил ее за руку и потянул за собой. Дафна от неожиданности пошатнулась и упала Янни на грудь. Только этого ей не хватало! Она отругала себя. Поверила этому рыбаку! Она уперлась в него руками. Но он обхватил ее за талию и снова потянул за собой. – Пойдем со мной, сейчас же! – Его голос звучал требовательно, и Дафна не на шутку занервничала.

«Что со мной такое? О чем я только думала?» Она почувствовала слезы в глазах. Какой же она была наивной! Подумать только, она решила, что может ему доверять!

– Что ты делаешь? Отпусти меня!

– Я прошу тебя… – Он придвинулся к ней еще ближе, и его горячее дыхание обжигало ей лицо. – Это последнее предупреждение, Дафна! Пойдем со мной в каюту!

– Нет, нет, – прошептала она. – Я никуда с тобой не пойду! – Она освободилась и кинулась вон. На этот раз он ее отпустил.

– Отлично, иди! Но как ты думаешь, что подумают рыбаки, когда увидят, что ты сбегаешь отсюда в середине ночи? И эту догадку, как ты понимаешь, подтвердят их жены, когда принесут сию историю вместе с рыбой домой нынешним утром. Ничто не освежает так в летнюю жару, как свежие сплетни. А ты, Дафна, со своим упрямством сейчас станешь причиной самых оживленных сплетен за последние несколько лет!

Она замерла, стоя одной ногой на причале, другой на палубе. С противоположного конца порта до них доносились тихие голоса, и Дафна поняла, что Янни прав. Верные жены рыбаков, не знающие, чем занять себя целыми днями, не преминут обсудить женскую добродетель. А репутация заехавшей в гости американки – и вовсе лакомый кусочек. Сейчас, когда у нее и без того масса проблем, ей меньше всего хотелось попасть на языки местным сплетницам. Уставившись в темноту, она протянула руку за спину и, снова ощутив на запястье шершавые пальцы Янни, позволила ему помочь ей вернуться на палубу и быстро укрыться в каюте.

– Прости, мне показалось…

– Да… – Он жестом попросил ее присесть на кушетку. – Да, пожалуйста, поведай мне, Дафна, что же такое тебе показалось? – Это прозвучало скорее не как вопрос, а как приказ.

Дафна тут же вспомнила рассказ Нитцы о Янни и Софии, которые, крепко обнявшись, уходили из гостиницы после обильных возлияний. С того дня эта история не выходила у нее из головы.

– Мне показалось, что… – пробормотала она, не зная, как лучше выразиться. – Хорошо… я решила, что ты меня домогаешься. Хочешь воспользоваться мной.

– Домогаюсь тебя? Чужой невесты?

– Да! – кивнула она и ощутила горький привкус во рту.

– Потрясающе, Дафна, великолепно! – Он вскипел от ярости и сжал кулаки.

– Ну, насколько я знаю, для тебя в этом нет ничего необычного! – заявила Дафна в попытке выбраться из глубокой ямы, которую сама для себя вырыла. Но этими словами она лишь ухудшила свое положение.

– О чем это ты говоришь? – Глаза Янни расширились.

Дафна не могла определить, какие чувства он испытывает: сомнение или ярость, а возможно, и то и другое одновременно.

– Я все знаю о Софии и о том, что происходит, когда вы напиваетесь в гостинице. Поэтому я и подумала, что ты так же ведешь себя со мной. – Она попыталась расправить все еще мокрое платье, но у нее ничего не получалось. Попытка объясниться тоже с треском провалилась.

Янни смотрел на нее во все глаза:

– Amerikanida, я думал, что ты умнее. Как ты можешь верить всем этим россказням?

– Честно говоря, я уж не знаю, чему и верить. Но да, я слышала, что это правда.

– София одинока и от этого иногда позволяет себе выпить лишнего. Я не раз помогал ей дойти до дома, даже в кровать укладывал, когда она уже на ногах не стояла. И да, за мои усилия она часто меня вознаграждала! – Его глаза блестели от ярости. – Да, Дафна, София благодарила меня много раз за то, что я доводил ее до кровати.

Дафна, вскочив, попятилась. Yia-yia ошибалась в своей оценке Янни так же, как ошибалась, говоря о Стивене и о женских голосах, которые доносит ей ветер. Сейчас она хотела лишь одного: выбраться из этой каюты, из паутины лжи и как можно быстрее оказаться подальше от Янни.

Он смотрел, как она мелкими шажками идет к лестнице, и, отступив в сторону, чтобы дать ей пройти, закончил мысль:

– Она кормит меня, Дафна. Конечно, ее стряпня не сравнится с твоей или бабушкиной, но это единственное, что она когда-либо предлагала мне и что я готов принять от нее. Еду, а не секс. Я знаю, та история, которую тебе рассказали, гораздо занятнее, но я говорю правду.

Всей душой Дафна чувствовала: Янни не лжет. Она обхватила голову руками:

– О!

Какой стыд. Краска медленно заливала ее лицо. Она подняла на него глаза. Что-то будто перекрыло ей горло:

– Мне очень стыдно.

– Я знаю, – ответил Янни, и по его лицу стало ясно, что он уже не злится. Он даже усмехнулся: – И не слушай этих гарпий, ты выше этого.

Голоса на причале звучали теперь очень громко, и Янни задернул шторы. Наполнив briki водой, он поставил ее на электрическую плитку.

– А теперь скажи мне, почему ты беспокоишься за тетю Евангелию?

За стенами каюты стало светлее: ночная темнота начала отступать.

Дафна тяжело опустилась на стул, радуясь, что Янни, судя по всему, простил ее.

– Я… Я хотела спросить, не заметил ли ты что-нибудь в ее поведении? И не думаешь ли, что есть какие-то изменения к худшему…

– Честно говоря, мне кажется, сейчас к ней вернулись силы. Такое впечатление, что она запасала энергию для вас с Эви. После вашего приезда у нее как будто открылось второе дыхание.

– А как насчет рассудка? Янни, мне кажется, она теряет связь с реальностью. – Дафне очень хотелось довериться ему и рассказать обо всем, но она не могла заставить себя повторить то, что сказала ей бабушка о Стивене и их свадьбе. Она не сомневалась, Янни любит Евангелию и действует только из лучших побуждений – но никак не могла разобраться, как он относится к ней самой.

– Ты вся дрожишь. Держи! – Он бросил ей плед, разлил кофе по чашкам и сел к столу. – Что заставляет тебя думать, что с Yia-yia не все в порядке?

– Янни, она говорит очень странные вещи! Я знаю, она всегда верила, что остров с ней разговаривает и что она слышит шепот, который приносит ей ветер. Но сейчас все иначе. Понимаешь, одно дело гадать на кофейной гуще и предсказывать кому-нибудь удачу или хороший улов, и совсем другое – верить всем эти легендам! А она действительно верит, что остров обращается к ней и подсказывает, как правильно поступить. – Дафна уставилась в чашку.

«Подсказывает, как мне правильно поступить».

Он отставил чашку и придвинулся к ней:

– Откуда ты знаешь, что это не так?

Дафна поперхнулась, горячая жидкость обожгла ей горло.

– Ты снова шутишь, да?

– Нет, не шучу, – ответил он твердо, и ни один мускул не дрогнул на его лице. – Дафна, я приехал на этот остров лишь для того, чтобы выполнить предсмертное желание моей бабушки. Она постоянно рассказывала мне о Евангелии и мечтала снова встретиться с ней, посидеть у огня и услышать одну, последнюю, историю. Она просила, чтобы я отвез ее на Эрикусу, и я обещал, что когда-нибудь обязательно поеду с ней к Евангелии, но никак не мог выкроить время. Погрузившись с головой в книги, я был поглощен прошлым и ни разу не сделал паузу, чтобы подумать о настоящем или о будущем.

Теперь Дафне многое стало яснее. Наконец-то она поняла, почему он так на нее сердился, что она не приезжала на остров. Чему тут удивляться? Он сам когда-то разбил Доре сердце, совершил ту же ошибку, что и она: слишком долго отсутствовал.

– Узнав, что Дора при смерти, я наконец-то оторвался от своих штудий, но было уже слишком поздно. Она покинула нас до того, как мой самолет коснулся родной земли, и я не успел сказать, как сильно люблю ее, поблагодарить за то, что она сделала, и в последний раз отвезти ее к Евангелии. Я предал единственного человека, который никогда не просил меня ни о чем и любил меня бескорыстно. Она сделала все, чтобы наш род не прервался. Дора так страдала, а я был настолько эгоистичен, что не выполнил ее единственной просьбы. – Янни отвернулся, хотя мог и не делать этого. Слезы блестели у него на щеках в первых лучах восходящего солнца.

Еще во время их поездки на kaiki Дафна почувствовала, что Янни измучен болью, и сейчас, слушая его рассказ, она поняла, что в нем живет чувство вины.

– И тогда я решил, что, раз Дора никогда больше не сможет сесть у огня рядом с Евангелией, я займу это место и сделаю это ради нее. Приехав на остров, я в тот же день нашел Евангелию и остался с ней. Мы выпили кофе, а потом она перевернула мою чашку и взглянула на донышко. «Твои искания заканчиваются здесь», – сказала она. Тогда я подумал, что милая старушка развлекает молодого заезжего гостя. Через некоторое время я вернулся в университет, в Афины, чтобы закончить научную работу. К тому моменту я уже переехал из Америки в Грецию. Я, как одержимый, был увлечен исследованиями, у меня были сложные отношения с заведующим кафедрой, и в любой момент я мог вылететь из университета за безответственную попытку переписать историю, как они называли это. Но мне было все равно – я не сомневался, что смогу доказать свою теорию.

– Какую теорию? – Дафна снова ничего не понимала: какое отношение научная работа Янни имела к Евангелии?

– Я был тогда одним из самых дотошных студентов на выпускном курсе, – продолжал он, пятерней откинув со лба спутанную густую гриву, – очарованный красотой Древнего мира и его историей. И все мои мысли занимал образ Пифии. Я размышлял, как это женщине удалось получить над мужчинами такую власть, что она могла заставить их развязать войну или принести в жертву то, что им дорого. Но, роясь в книгах, я начинал понимать, что об оракуле можно узнать гораздо больше, чем написано в исторической литературе.

– А какое отношение это имеет к моей бабушке? – Дафна недоумевала, и ее терпение заканчивалось вместе с предрассветными сумерками.

– Среди исследователей Античности давно циркулируют разговоры, что еще с древних времен в мире где-то есть забытый оракул. Якобы это женщина, с очень чистыми помыслами, а почитали ее настолько, что само ее существование держалось в секрете. Ее необходимо было уберечь от судьбы Пифии, предсказания которой в итоге покупались и продавались. Об этом загадочном оракуле много спорили, но доказательств, что такой есть, не было. Столько лет! Столько исследований! Но великие классицисты так и не смогли опереться ни на что, кроме слухов, которые по сути ничем не отличались от ваших островных историй. А это смущало всех: университеты, ученых и в основном ретроградов-профессоров, которые уверенно заявляют, что знают об античной цивилизации все, однако их гораздо больше заботит их собственный гибрис, нежели любой классический текст. Но я не оставлял поисков – это место и эти женщины действительно существуют, я в это верю. Много лет назад один историк предположил, что ответ нужно искать в «Одиссее» Гомера, но это не было доказано, к тому же на пути к Пенелопе он делал слишком много остановок.

При упоминании Одиссея Дафна сразу же вспомнила, как ребенком, почти каждое лето, гуляя, она представляла себе, как он когда-то ходил по этим тропинкам.

– И вот, когда я как-то сидел рядом с Евангелией, она начала рассказывать мне, как моей семье удалось выжить, и о голосах, которые надоумили ее забрать мою мать и бабушку в безопасное место. Она говорила, что всегда заранее знала, когда Доре и девочкам нужно было прятаться, а потом она погадала мне на кофейной гуще… И только много недель спустя, когда я снова листал старые манускрипты, меня прошибла одна фраза, я осознал… «Твои искания оканчиваются здесь», – сказала она. И вот тогда я понял, что Евангелия была права.

– Янни, да ладно тебе, перестань! – Дафна вскочила и, забыв, какой низкий потолок в маленькой каюте, ударилась головой о деревянную перегородку. Стены дрогнули. – Вот черт! – не сдержалась она. – Черт, черт! – Дафна потерла ушибленное место. Крови не было, лишь острая боль. Через пару секунд она стала пульсировать в такт биению волн о борт лодки.

– Сядь, – сухо уронил он. Дафна снова повиновалась. – Я понимаю, это звучит глупо.

– Это и есть глупо.