— Вы хотели кружевной пеньюар, мадам. Вот образец из брюссельских кружев, которые мы рады вам предложить.

После почти неуловимого сигнала появилась первая манекенщица в бирюзовом пеньюаре. За ней последовали другие. Девушки грациозным жестом отодвигали занавес и появлялись из небольшой арки. Они продемонстрировали пеньюары, затем платья и костюмы разного назначения — для прогулки по парку, верховой езды, поездки в автомобиле, костюмы для дневного чая и ужина. Завершали демонстрацию вечерние туалеты, а уж тут мадам Шико не было равных — казалось, каждый последующий наряд превосходит предыдущий.

Арлетт больше всего понравились пеньюары с брюссельскими кружевами. Но, на ее взгляд, их не стоило перегружать жемчугом, золотом и серебряным шитьем — кружево было прекрасно само по себе. Но девушка никому не высказала своего мнения.

Когда все модели были внимательно осмотрены, Жанетт договорилась о времени личных консультаций с мадам Шико.

— Преимущество одежды, заказанной в ателье такого класса, в том, что все шьется по твоей фигуре — вплоть до охвата запястья, — поясняла Жанетт Арлетт, когда они уже сидели за столиком в ресторане. — Конечно, приходится несколько раз ходить на примерки, но ведь результаты превосходны. — Немного помолчав, Жанетт произнесла: — Жаль только, что мы ничего не присмотрели для тебя. Мне хотелось бы заказать тебе несколько милых вещиц.

Арлетт рассмеялась.

— Я скоро превращусь в скромную служащую, и мне вряд ли понадобится что-либо из таких великолепных нарядов, которые мы видели сегодня.

Часть дня Арлетт и Жанетт провели в парке. Большинство горожан прогуливались в изящных экипажах, запряженных породистыми лошадьми.

У Арлетт было чувство, что Брюссель готов дарить только праздник. Неожиданно девушка вздрогнула — по дорожке парка шел тот самый молодой человек, которого она видела в вестибюле отеля. Арлетт совершенно забыла о нем. Рядом с молодым человеком шествовал хорошо одетый мужчина средних лет с короткой, аккуратно подстриженной бородкой. Их беседа явно носила деловой, серьезный характер. Хотя ее вряд ли заметили, Арлетт почувствовала, как сильно забилось сердце.

Совершенно неожиданно мужчина с бородкой бросил взгляд на их экипаж, увидел Жанетт и тут же приветственно приподнял шляпу. Мадам Алигьери поклонилась в ответ. Молодой человек тоже посмотрел в их сторону. Его напряженный взгляд остановился на Арлетт с тем же странным вызовом, который был брошен ей в отеле «Виктория». Экипаж проехал мимо мужчин. Арлетт не оглянулась, но была уверена, что глаза незнакомца продолжают следить за ней.

— Это князь Владимир из Петербурга и его племянник, граф Сергей Дашков, — Жанетт не заметила странного обмена взглядами. — Я знала жену князя, Полину. Мы дружили с детства, а когда я уехала жить в Италию, мы переписывались много лет. К сожалению, четыре года назад она умерла. Недавно князь Владимир женился снова.

— Чем князь занимается в Брюсселе?

— Он здесь живет, зимой обычно уезжает в Монте-Карло, нередко бывает в России.

— А чем занимается граф Дашков? — в ожидании ответа у Арлетт даже перехватило дыхание.

— Насколько я знаю, он связан с русским посольством, какие-то дипломатические обязанности. Когда я прошлый раз была в Париже, граф посещал студию Дега в качестве ученика.

— Он скульптор?!

— Нет, художник. Это был своего рода каприз, к которому князь Владимир относился снисходительно. По крайней мере, так считала Полина. Я не замечала за графом никаких странностей. Зато знаю, что он бывает в весьма неординарных компаниях.

— Вы хотите сказать, вращается в богемных кругах?

— Что-то в этом роде. Пропадал на Монмартре. Полина очень беспокоилась за него. Но сейчас он повзрослел. Наверное, ему лет двадцать пять, — Жанетт в упор посмотрела на Арлетт. — Неужели тебе все это интересно?

Девушка постаралась принять безразличный вид.

— Мне понравился граф, очень симпатичный молодой человек.

Жанетт постучала пальцем по запястью Арлетт.

— Внешность обманчива, дитя мое. Люди подобного типа, как правило, эгоцентричны. Легко меняют взгляды. Молодые люди попроще, но с добрым сердцем намного лучше. Главное в жизни — надежность. В наше время и так далеко не все гладко, никогда не стоит призывать на свою голову неприятности, — Жанетт тяжело вздохнула.

В вестибюле администратор отеля подал мадам Алигьери письмо с гербовой печатью на конверте. Жанетт распечатала его, только когда они поднялись в номер.

— Это от князя Владимира, — сказала она. — Он извиняется, за то, что до сегодняшнего дня не знал о моем приезде, и приглашает нас обеих сегодня на обед.

— Откуда он узнал, где вы остановились?

— О, это очень легко. В Брюсселе всего два-три отеля, где останавливаются люди моего положения. Удивительно, что он знает твое имя, впрочем, это можно было спросить у администратора. Мне придется отклонить приглашение князя, ведь мы уже приглашены на сегодня. Я немедленно пошлю ответ. — Жанетт села за бюро и положила перед собой лист бумаги. — Полагаю, он хочет познакомить меня с новой женой, но мне будет так не хватать Полины! Люди, подобные князю, всегда были баловнями женщин, у бедняжки Полины порой возникали проблемы.

Придя в свою комнату, Арлетт не могла не думать о том, знает ли Сергей Дашков о приглашении, какую роль сыграл, чтобы оно было послано… Нет, вряд ли молодой человек имел большое влияние на своего дядю, возможно, он вообще не будет на обеде. Но все же Арлетт с замиранием сердца гадала, каков будет следующий шаг графа. В том, что он будет, девушка не сомневалась.

Уже одетая в свое лучшее шелковое платье, Арлетт ожидала Жанетт, чтобы отправиться к Готье. Неожиданно появилась Мэри с небольшой коробкой, перевязанной красивой лентой.

— Это только что прислали для вас, мадемуазель. — Горничная поставила коробку на столик и удалилась.

Заинтригованная Арлетт присела на диван, развязала ленту… и залилась краской от удовольствия. Внутри была прекрасная белая орхидея с жемчужными прожилками — она словно улыбалась Арлетт. Отсвет от свежей зелени, обрамляющей цветок, придавал особую яркость лепесткам.

Девушка взяла сопровождающую карточку.

«Мадемуазель Фере! Поскольку, к сожалению, мы не сможем встретиться сегодня вечером на ужине, прошу вас уделить мне несколько минут. Я жду вас в вестибюле. Сергей Дашков».

От неожиданности Арлетт вскочила с дивана. Если взять на вооружение предупреждение Жанетт, она должна просто разорвать записку и выбросить цветок. Предложение Дашкова выходило за рамки приличия.

Арлетт посмотрела на часы. «Жанетт вряд ли соберется раньше чем через двадцать минут», — пронеслось у нее в голове. Итак, десять минут на то, чтобы заставить Дашкова поволноваться, пять — провести в его обществе, а потом успеть вернуться в номер до того, как Жанетт станет задавать ей вопросы.

Мадам Алигьери вряд ли понравится встреча подобного рода, однако Арлетт не хотела ее пропустить. Она укрепила орхидею на корсаже платья, глянула в зеркало, поправила волосы. Ее глаза от волнения сверкали.

Девушка посмотрела на часы. Десять минут прошло. Даже Мэри не видела, как Арлетт выскользнула из номера. Граф наверняка думает, что она будет спускаться по лестнице. Девушка выбрала лифт, желая увидеть его раньше, чем мужчина заметит ее. Сердце бешено колотилось.

Дверь лифта с шумом распахнулась. Сергей стоял у колонны. Как девушка и думала, граф смотрел в сторону лестницы. Она неторопливо пошла в его сторону. Его напряженная поза свидетельствовала о сдерживаемом нетерпении. Еще несколько шагов, и ей придется окликнуть его…

— Арлетт!

Девушка резко повернула голову.

— Клод!? Я не думала, что ты уже вернулся, — не без отчаяния в голосе воскликнула Арлетт, уголком глаза заметив, что Сергей смотрит в их сторону.

Клод настолько тепло обнял сестру, что создавалось впечатление — его недавнее раздражение напрочь улетучилось.

— Ну разве это не чудесно? Моя поездка была очень успешной, я быстро уладил дела и вернулся на сутки раньше, чем планировал. — Отступив на шаг, Клод оценивающе оглядел сестру. — Такая прическа сейчас в моде и очень тебе идет. Ты изящна, как всегда, — он оглядел вестибюль. — А где тетя Жанетт?

— Наверху.

— Тогда давай поднимемся. Она будет рада узнать, что я вернулся.

До того, как двери лифта закрылись, Арлетт увидела: Сергей улыбнулся ей и с сожалением пожал плечами.

Всю дорогу от лифта до номера Клод говорил о своем новом «мерседесе». Именно в нем он сейчас приехал в «Викторию». Арлетт почти не слушала, злясь на себя за то, что не спустилась вниз сразу же, как получила записку, а еще больше злясь на брата за преждевременное возвращение. Как странно: ее волнует эта несостоявшаяся встреча. Что она ей сулила? Скорее всего, возможность легкого флирта или свидание, о котором стоило бы беспокоиться в последнюю очередь.

Вслед за Клодом Арлетт вошла в номер и присела на диван. Наконец-то появилась Жанетт в вечернем туалете. Шумные приветствия, торопливые рассказы Клода об удачной деловой поездке отвлекли Жанетт от вопроса, почему брат и сестра встретились в вестибюле.

Затем Клод снисходительно взглянул на Арлетт и без вступлений перешел к теме, которая неизбежно должна была нарушить гармонию вечера:

— Арлетт, прощаю тебе внезапный и неумный отъезд из школы. Заранее зная о предстоящей поездке, я собирался заехать за тобой. Что же касается месье Перюшо, не имею желания принуждать тебя к браку с человеком, которого ты не любишь. Я, конечно, надеялся, что ты оценишь его и поймешь — он может стать отменным мужем. Ну, да бог с ним. В океане много разной рыбы. Нужно проследить, чтобы ты встречалась с самыми достойными из холостых мужчин Брюсселя. Сейчас главное — твой гардероб… Завтра мы займемся этим вопросом прямо с утра.

— Сожалею, но не смогу уделить тебе время, — голос Арлетт был спокойным. — Ты очень великодушен и, надеюсь, не обидишься, но я решила, что буду работать, сама зарабатывать себе на жизнь и сниму жилье — пусть это будет просто комната.

— Работать? — Клод прищурился. — А что ты можешь делать?

— Я умею рисовать, вышивать, шить, кроить, плести кружева, и надеюсь, это пригодится. Мне кажется, у меня есть вкус, но я хотела бы еще немного поучиться, а потом уехать из Брюсселя и открыть свое дело. Завтра утром я отнесу образцы своих изделий в ателье Готье.

Клод буквально взвился — трудно было бы подобрать другое слово, чтобы описать его реакцию. Он подскочил к сестре, и создалось впечатление, что он сейчас ударит Арлетт.

— Ты маленькая предательница! — в голосе Клода звенели высокие ноты. — И это после всего, что я сделал для тебя! Какая черная неблагодарность! Бессердечность! — Он, наверно, все-таки ударил бы сестру, но Жанетт перехватила его руку.

— Нет, Клод! Прекрати! Так ничего не решают! У Арлетт есть право самой выбрать себе дорогу!

— Но не такую же! Просто удар в спину!

Арлетт встала с дивана и, глядя в лицо брату, произнесла:

— Я хочу сама зарабатывать себе на жизнь! — тон Арлетт был резким.

— Почему эта бредовая идея пришла тебе в голову? — Клод, поняв, что перегнул палку, несколько притих, но бешенство по-прежнему горело в его глазах.

— Почему? Ты сам дал понять, что хочешь избавиться от меня, пытаясь выдать замуж за старый денежный мешок, но я выбрала иной путь и избавлю тебя от ответственности за мою судьбу.

— Я хочу сказать тебе кое-что, — глаза Клода затуманились от предвкушения удара по надеждам сестры. — Как бы ты ни старалась, ни одно ателье высшего разряда не возьмет тебя на работу!

— Ты хочешь сказать, что дашь мне соответствующие характеристики? — в голосе Арлетт слышалась ярость.

— Если понадобится, да. Ты хочешь губить свое здоровье, работая простой швеей — худшего унижения для меня и придумать трудно! Ты хоть понимаешь, какой удар ты нанесешь своим поступком моему престижу? — То ли у него сорвался голос, то ли он намеренно сделала паузу, но следующая фраза прозвучала не без торжественности: — Никогда не думал, что ты способна так поступить со мной!

— Но ты же сам знаешь — предательство здесь ни при чем! — Арлетт была в отчаянии.

Ей никогда не приходило в голову, что на все можно взглянуть с такой точки зрения.

Клод глубоко вздохнул. Его продолжало трясти от ярости, но понемногу он обретал контроль над собой.

— Я верю, ты не замышляла предательство по отношению ко мне, но, боюсь, никто другой не поверит.

Арлетт была в отчаянии: на глазах рушился карточный домик ее надежд. Она еле слышно прошептала:

— Ты прав. Знай, ничто на свете не заставит меня предать тебя. Я уеду и найду работу там, где никто меня не знает.