— Точно, — поддакнул Петров.

— Бери выше, — влюбленно улыбнулся Денис, — самую лучшую женщину в истории человечества.

— Не перебивайте, подхалимы! — возмутилась Зина. — Что я хотела сказать? За мою сестру и моих племянников!

— Вы не поверите, ребята, — хохотнула Валя, — но, кажется, будет двойня.

— Это не женщины, — схватился за голову Петров, — это передовики родильного производства.

Зина в наказание шутливо стукнула его пустым бокалом по голове.

Она не замечала, а Валя и Денис отлично видели, что с Петрова слетела веселость. И причину они знали: сожалеет, что втянул их в свои дела, подвергает риску.

— Все будет хорошо, — успокоила его тихо Валя.

— Предупреждать надо, — огрызнулся он.

— О чем вы весь вечер шепчетесь? — спросила Зина. — Денис, обращаю твое внимание: мой муж постоянно нашептывает что-то твоей беременной жене!

Она не заметила, как ребята переглянулись. Единственное, что омрачало новогоднюю ночь, — необходимость скрывать от Зины свои планы. Но таково решение Петрова. Валя и Денис ему подчинились.

* * *

Через день, второго января, Валя, Зина и дети уехали в Словакию.

Они остановились в прекрасном отеле, погода была отличной: много снега и нет трескучего мороза. Дети катались на лыжах, санках, сноубордах, играли со сверстниками и наслаждались каникулами. Нервозность сестры, которая жила от и до телефонного разговора с мужем, Зина приписала ее состоянию. Беременные всегда с причудами. Когда она носила Маняшу, извела Петрова кулинарными капризами. Ей хотелось соленого, но чтобы было немножко сладкое, и не твердое, а мягкое. Муж ей перетаскал весь ассортимент супермаркетов. Все было не то. Но он-таки нашел! Купил на рынке моченые яблоки и арбуз. Попал в точку.

Зина окружила сестру любовью и заботой, словно та была больным ребенком, за которым ухаживаешь с иррациональным чувством благодарности болезни, которая позволила реализоваться любви и обожанию.

— Хочешь моченых яблок? — спрашивала Зина. — Нет? А чего ты хочешь?

— Чтобы Денис поскорее приехал, — утирала набежавшие слезы Валя.

«Психопатия беременной», — думала Зина.

Петров задавал себе вопрос, стал бы он обращаться к Денису, зная о предстоящем прибавлении в семействе? Ответ был однозначным: нет. Петров решил устранить Дениса, проделать операцию самостоятельно, но парень воспротивился, неожиданно заявив:

— Это важно не только для тебя, но и для меня.

— Помочь мне? — уточнил Петров. — Брось, не связывайся. В конце концов, и без этих пленок у меня мешок компромата.

— Ты не понял. Я хочу состояться как личность.

— С помощью воровства, уголовщины? — хмыкнул Петров.

— Не важно. Ты не понимаешь. Я не отступлю.

Петров действительно не понял, что Денис имел в виду, но поверил на слово и утроил подстраховку. В день, когда Денис пошел изымать пленки из сейфа Ровенского, копировать их и договоры, немногие оставшиеся сотрудники «Класса» могли оторваться от рабочих мест: деловые звонки шли один за другим.

Все прошло без сучка и задоринки. Никто не заметил отсутствия Дениса в течение получаса. «Состоявшийся человек» и будущий многодетный отец мог отправляться на курорт. Петров проводил его в аэропорт.

* * *

Валя ожила с приездом мужа. Она носилась вокруг него, как Зина вокруг нее самой. Денис и Валя, в свою очередь, чувствуя вину перед Зиной, стремились ей угодить. Таким образом, они представляли странную компанию: четверо детей, две женщины и мужчина, которые наперебой предлагают друг другу всевозможные услуги и выпытывают желания.

Денис возжелал отправиться в Прагу, все подхватились и двинулись в столицу Чехии.

* * *

До выхода Ровенского из отпуска оставалось три дня. Петров не знал, чем себя занять. Он слонялся по квартире и мешал Новой Оксане.

— Павел Георгиевич, — попросила она, — вы не могли бы переехать на время в загородный дом? Я хочу сделать генеральную уборку.

На взгляд Петрова, квартира сияла чистотой.

— Нет, — возразила домработница, — нужно помыть потолки и стены, отодвинуть мебель, натереть ее воском и почистить люстры.

— Оксана! Вы потрясающий работник! — искренне восхитился Петров.

— Да, — кивнула девушка, — только замуж никто не берет.

— Дело поправимое. Напишите мне список ваших пожеланий, и я представлю вам ряд претендентов.

— Хорошо, — серьезно ответила Оксана.

Петров мысленно чертыхнулся: дернуло его за язык шутить с человеком, который шуток не понимает.

Он чистил от снега дорожки вокруг загородного дома, рискнул стать на лыжи и сделал круг по лесу, валялся на диване с книгой, смотрел фильмы. Время тянулось медленно, но оно позволило пережить лихорадочное возбуждение, охватившее Петрова, когда в заветную папку легли последние документы. Он сделал три копии, а оригинал положил в банковскую ячейку. Написал Зине письмо — на случай собственной гибели.

«Дорогая моя женушка! Если ты держишь в руках это послание, значит, нам предстоит одна последняя встреча — в зале крематория. Надеюсь, ты не позволишь, чтобы меня положили в гроб в белых тапках? Извини, если не сумею тебе подмигнуть на прощание. Не горюй! И немедленно перестань плакать! Я же знаю, что ты сейчас воешь! Твои слезы всегда выворачивали мне душу. Хочешь, чтобы она спокойно отлетела в мир иной? Тогда прекрати реветь.

Тебя ждут интересные открытия. То, что не сумел сделать я, сделает прокуратура Предысторию тебе расскажут Валя, Денис, Татьяна и Козлов. Надеюсь, за поминальным столом они все выпьют за упокой моей души. А уж я на том свете замолвлю за вас словечко.

Хотел написать детям, но получается пафосно — сплошные наставления вести себя хорошо. Просто передай им: папа не мог поступить иначе.

Зиночка! Я перед тобой страшно виноват. Те глупости, что ты накрутила в своей симпатичной головке, просто детский лепет по сравнению с моей настоящей виной. Я оставляю вас — в этом мое преступление. Простишь ли ты меня?

Я очень тебя люблю!»


Петров хотел приписать постскриптум, но после объяснения в любви он выглядел казенно. На отдельном листе он написал: «Смотри директорию «Инструкции» в моем компьютере. Пароль доступа: двусмысленное название деревни плюс дата нашей свадьбы».

Предки Зины из деревни Вшивка. По Зининому объяснению, от слова «вшить», расположиться между двумя населенными пунктами. Но Петров подтрунивал: «Нечего оправдываться, мыться надо было чаще, и по-правильному ты не Вшитова, а Вшивкова, радуйся, что Петровой стала». Днем свадьбы они считали не регистрацию в ЗАГСе, а первый вечер, проведенный вместе, — дату знали только двое…

Наученный горьким опытом, Петров оставил Зине подробнейшие инструкции управления финансами. Писал максимально доступно и конкретно. Он привел различные варианты возможного хода событий и растолковал, как нужно действовать в каждом случае.

Покончив с завещаниями, Петров испытал странное чувство: будто он уже перешагнул за черту, лишился материальных радостей жизни, обрубил якоря. Еще не отправился в плавание, но уже ощутил вкус легкости и свободы, который бывает при расставании на берегу.

Отголоски настроения бесшабашной вольницы сохранились у него и на следующий день, подавив нервозность и страх. Петров приехал в «Класс», раскланивался направо и налево с благодушной улыбкой на лице. Она прятала холодную готовность к схватке, к которой у Петрова было заготовлено сокрушительное оружие.

* * *

Зина взбунтовалась. Школьные каникулы заканчивались, а Валя и Денис не хотели отпускать домой ее и детей. Сестра чувствует себя хорошо, рядом заботливый муж, нет никакой необходимости в Зинином присутствии. Но родственники выдвигали доводы, один абсурднее другого.

— Маняша и Оля еще не познакомились с Прагой, — говорил Денис.

Зина смотрела на него с сожалением: даже такой оторванный от реальности человек, как Денис, мог бы сообразить, что пятилетним девочкам нет дела до красот древнего города.

Валя выступала не хуже мужа:

— Дети хотят побывать в Карловых Варах.

— Они готовы побывать где угодно, лишь бы в школу не ходить, — отвечала Зина.

— Что, если нам всем поехать в Варшаву? — предлагал Денис.

— Поезжайте сами.

— Только вместе! — восклицали хором Денис и Валя.

Все это смахивало на заговор, неумелый и глупый.

— Не морочьте мне голову! — сказала Зина. — Выкладывайте начистоту!

Она думала, что дело касается Валиной семьи, и никак не предполагала, что причина их уверток — она сама.

— Рассказать? — Валя вопросительно посмотрела на мужа.

— Колитесь, — ответила за него Зина, — или я собираю вещи. Если вы задумали ограбить банк, я претендую на долю.

— Видишь ли, Зина, — Денис смущенно чесал пятерней затылок, — мы не можем уехать, пока не будет сигнала от Петрова.

— Надо с самого начала, — перебила Валя, — иначе она не поймет. На Петрова было совершено покушение…

Зина ойкнула и прижала руки к груди.

— Не сейчас, давно, когда он уехал, — уточнил Денис.

Он говорил сбивчиво, с неуместным азартом, будто боевик пересказывал. Валя вставляла уточняющие детали. Зина хлопала глазами, переводя взгляд с одного на другого.

— Чушь! Ничему не верю! — заявила она. — Лена и Юра Ровенские не способны на подобное! Мы же друзья!

Валя возмутилась:

— Мне, Денису, Петрову не веришь? А Лена Ровенская для тебя святая?

— Его нога! — воскликнула Зина.

Она вспомнила изуродованное шрамами колено Петрова.

— О чем тебе и толкуем, — подтвердила Валя.

— Ни одного намека, — продолжала сомневаться Зина. — Почему мне не сказали?

— Петров не хотел тебя волновать, — подсластил пилюлю Денис.

Но Валя напомнила:

— Ты не очень-то была расположена слушать.

— Этому нет прощения, — пробормотала Зина.

— Не волнуйся, Петров им спуску не даст, — заявил Денис.

— Мне нет прощения, — пояснила Зина. — Уезжаю, — подхватилась она. — Немедленно!

Зина стала лихорадочно складывать вещи в чемодан, потом бросила, решила ехать налегке, с одной сумочкой. Надевала полушубок, когда Денис стал в дверях:

— Я тебя не пущу!

Валя подошла к нему и стала рядом:

— Никуда ты не поедешь.

— Поймите! — убеждала Зина. — Мне нужно быть рядом с ним! Я их всех убью! Сотру с лица земли! Взорву! Уничтожу!

— Ты не в себе! — констатировала Валя.

— Зиночка, останься с нами, пожалуйста, — попросил Денис.

— Как вы не понимаете! Я нужна ему! Он там один! Валя, стань на мое место! Разве ты бы не помчалась к Денису? А вы присмотрите за детьми. — Она говорила быстро, словно ее отъезд уже был решенным делом. — На вас мы с Павлом оставляем самое дорогое, берегите их.

— Ты дров наломаешь, — сомневаясь, покачала головой Валя.

— Нет! Клянусь! Я буду сидеть тихо и делать все, что велит Павел. Я ему только скажу, что люблю его, а не Другого.

— Другого? — оторопела Валя.

— Ой, это длинная история. Другой тоже Павел. Если вы меня не отпустите, я выпрыгну в окно или сойду с ума, — пригрозила Зина. — Ребята, вы же не изверги?

— Хорошо, — кивнула Валя.

— Я провожу тебя в аэропорт, — сказал Денис.


Зина опустилась в кресло самолета. Ей казалось, что она тут же задремала, отключилась. На самом деле ее глаза были широко открыты, только ничего не видели. С нее будто содрали кожу, но нервы не реагируют на сиюминутные раздражения, а болезненно отзываются на удары из прошлого.

С кем она сражалась? Против кого? Считала, что потерпела фиаско. Правильно! Но вовсе не там, где думала Купила лотерейный билет — случайно сосед подвернулся. Розыгрыш через десять лет. Проверила билет — всего-то рубль, с досадой скомкала бумажку. Ошиблась — не в той колонке смотрела Ей полагался суперприз.

Рассуждает как торговка: билет, деньги, выигрыш. А Петрова сейчас, возможно, убивают.

Зина и Павел часто ловили себя на том, что в их головы заложена общая программа, заставляющая одинаково смотреть на вещи.

Как Петров в сибирском лесу, спасая жизнь, молился, чтобы перетянуть на свою сторону бандита, так и Зина сейчас вспомнила о Боге.

«Господи, прости меня за то, что не знаю ни одной молитвы! Я выучу! Подожди, я вспомню некоторые слова. Раба Твоего… Господи, не оставь раба Твоего Павла! Нет, Господи! Оставь его! Мне оставь! Еще слова… Упокой… Упокой его, Господи! Нет, наоборот, не слушай меня. Боженька! Ты же умный. Ты сам знаешь, что нужно говорить в подобные моменты! Господи, прочитай в моем сердце!»