Робин Уэллс - О, малышка!

– Тогда познакомьтесь снова, – настаивала Джоан. – Расскажи ему о том, что ты чувствуешь. А если это не поможет, найди способ показать ему это как-то иначе.

Поэтому-то Сьюзен и поехала в аэропорт. Она думала, что Том будет приятно удивлен тем, что жена перестала быть затворницей, обрадуется ее общению с друзьями. Она надеялась, что ужин и приятная беседа с Джейком растопят лед, образовавшийся между ней и Томом. Думала, что они будут по дороге домой шутить и смеяться, потом откроют бутылку шампанского, которое она поставила охлаждаться в холодильник, и, прежде чем бокалы будут опустошены, окажутся в объятиях друг друга.

Таким был ее план. Но потом она увидела, как Том спускается по трапу с высокой привлекательной блондинкой. Том внимательно слушал, что она говорила, так знакомо наклонив голову… И вдруг засмеялся так, как давно не смеялся. Это был молодой сексуальный смех, полнокровный и искренний. Так он смеялся во время их встреч до брака.

Все это показалось ей странным. Но когда Сьюзен увидела, как Том втягивает живот, когда спутница смотрит на него, как выпрямляет спину… Так поступают мужчины, когда хотят понравиться женщине. Когда Сьюзен поняла это, у нее на затылке зашевелились волосы.

Сьюзен почувствовала в душе тревогу – странную и пугающую: ей показалось, что она лишняя. У нее возникло желание повернуться и убежать, прежде чем ее заметят. Но Том уже увидел жену, и она показалась себе персонажем из книжки «Любопытный Том», который подглядывает в окошко.

Том быстро представил ее Келли. Объяснение звучало достаточно убедительно – она тоже адвокат, защищавший в недавнем процессе противоположную сторону. Они встретились на конференции и случайно зарезервировали билеты на один и тот же самолет. Вообще-то во всем этом не было ничего из ряда вон выходящего, ничего необычного, кроме странного пугающего чувства, возникшего в душе Сьюзен.

Она никогда не была ревнивой. За все тридцать три года их брака она ни разу не усомнилась в верности Тома. Он всегда был прекрасным мужем.

Но ведь и она до последнего времени была прекрасной женой. А сейчас – вдруг с устрашающей ясностью поняла Сьюзен – превратилась в пустое место.

«У него кто-то есть?» – звучал у нее в ушах вопрос подруги, когда Том вел машину по их обрамленной дубами улице в северной части Талсы. Том был так не похож на себя – далекий и отстраненный.

Он въехал на дорожку, ведущую к дому, открыл дверь гаража с помощью автоматического пульта и остановил там машину.

Сьюзен прошла за ним следом в дом через заднюю дверь. Он бросил ключи на кухонный стол.

– У меня в холодильнике охлаждается шампанское, – решилась она. – Хочешь?

– Шампанское? – переспросил он так, как будто она предложила ему закусить броненосцем.

Сьюзен нервно сжала пальцы. На протяжении всей совместной жизни они всегда отмечали шампанским значительные события – годовщины, Рождество, Новый год.

– Я… я поставила его в холодильник еще до того, как поехала встречать тебя в аэропорт. Я думала…

Она сделала шаг навстречу мужу, чувствуя себя непривычно неловко.

Том настороженно смотрел на нее. Она остановилась и тяжело сглотнула.

– Послушай… Я знаю, что последнее время была плохой женой. Я была не в себе. Но лекарство помогает мне, и я чувствую себя лучше. Я даже стала спать по ночам.

Том смотрел в сторону.

– Рад это слышать.

У Сьюзен отчаянно забилось сердце. Господи, да это же ее муж. У нее есть полное право на него.

Собрав все свое мужество, она сделала еще шаг и положила руку ему на грудь.

– Я… я хочу, чтобы ты вернулся в нашу спальню.

Том стоял неподвижно, как скала, но она почувствовала, что его сердце у нее под рукой забилось сильнее. Он прокашлялся, как всегда, когда чувствовал себя неловко.

– Послушай, Сьюзен, я думаю, что сегодня этого делать не стоит. Я взвинчен в связи с тем, что рассказал Джейк. И у меня… э… голова болит. – Том похлопал ее по руке. Его губы изобразили подобие улыбки, но он не смотрел ей в глаза. – Боюсь, что буду ворочаться, вертеться всю ночь и не дам тебе заснуть. Я бы не хотел мешать твоему выздоровлению.

Он поцеловал ее в щеку, скорее, клюнул по-братски. Сьюзен показалось, что ее сердце разлетается на мелкие кусочки. Она быстро повернулась к нему спиной, стараясь скрыть подступившие к глазам слезы.

– Ну, я пошла спать. Спокойной ночи.

Она поторопилась вверх по лестнице в спальню, изо всех сил стараясь подавить рыдания и справиться со страхом, сжимавшим горло.

Она уже потеряла дочь. А сейчас, Бог мой, неужели она теряет и мужа?

Джейк, щурясь от утреннего солнца, поднимался по лестнице к входной двери дома Энни. Он выехал из Талсы на рассвете, надеясь застать ее до того, как она займется привычными делами.

Да и проснулся он очень рано, пробудившись от тяжелого сна, которые Джейк постоянно видел с тех пор, как узнал, что у него есть ребенок. Младенец и щиты, ламы и чайные чашки – все перемешалось в этих снах. Но еще больше его тревожили эротические видения – ему снилась Энни и ее качающиеся груди. Выругавшись сквозь зубы, Джейк отбросил одеяло, встал и принял холодный душ.

Эта женщина видится ему в снах только из-за ребенка, пытался убедить он себя, стоя под ледяными струями. У них общий ребенок, и тут включается подсознание. Не надо быть доктором психологии, чтобы понять: его разум таким образом сортирует полученную информацию, пытаясь как-то во всем разобраться. Ну и пусть ему снится, что он снимает с ее сияющих волос этот нелепый обруч с птичкой и прикасается к ее роскошным грудям. Это ничего не значит. Совсем ничего.

Черт, да она вообще-то и не его тип женщины. Джейка привлекали такие женщины, как Рейчел, – собранные, ухоженные, чья внешность отражает их рациональный, логичный, лишенный иллюзий подход к жизни. Его интерес к этой Холлистер объясняется исключительно ребенком.

Его ребенком. Ему все еще, даже по прошествии двух дней, трудно в это поверить. Ребенок. Дочь. Темноволосая, темноглазая маленькая девочка по имени Маделин, которой уже год и два месяца.

Он пропустил первый год ее жизни. Первый зубик, первую улыбку, первый шаг. Больше он не пропустит ничего. Потребуется скорее всего не меньше года на решение юридических вопросов, особенно если эта Холлистер будет чинить препятствия. Пока же он должен прийти с ней к какому-то временному соглашению.

Джейк громко постучал во входную дверь, затем, отступив назад, стал рассматривать розовую герань, росшую рядом. Прошлый раз он разговаривал с Энни не так, как надо, но он это исправит.

Когда он извинится и как-то все сгладит, то убедит ее взглянуть на произошедшее его глазами. Он ведь опытен в ведении переговоров, а закон на его стороне. Если анализы подтвердят, что это его ребенок, хотя он и так в этом уверен, то он сумеет договориться с Холлистер о совместном воспитании ребенка. Он будет настаивать, что это в интересах их дочери.

В доме громко залаяла собака, но Энни не отвечала. Может быть, она на заднем дворе кормит животных? Джейк уже хотел обойти дом, как дверь медленно открылась.

В дверях появилась Энни, на ней было короткое облегающее розовое платье. Лицо бледное, в глазах – выражение боли.

Джейк сделал шаг вперед:

– Эй… вы здоровы?

– Я… нет, я больна. Я не могу с вами разговаривать сейчас.

– А что случилось?

– У меня грипп или что-то в этом роде. Пожалуйста, уезжайте.

Это было что-то похуже, чем грипп. Видно, что ей очень плохо.

– Что болит?

– Мой… мой живот. У меня кружится голова, меня тошнит и… – Из дома выскочила собака, а вслед за ней появился ребенок в желтом с белым костюмчике. Энни хотела остановить девочку, но, охнув, схватилась за живот.

Маделин выкатилась вслед за псом под ноги Джейку. Он сосредоточил внимание на Энни.

– Вам нужен врач.

Она попыталась выпрямиться, но не смогла.

– Пожалуйста, уходите. Разговаривать с вами сегодня мне не по силам.

Джейк хотел сказать, что ей не по силам и за ребенком присмотреть, но передумал.

– Как давно вы себя так чувствуете?

– Это началось вчера, ночью стало хуже, а к утру… – Голос у нее оборвался.

– Я отвезу вас в больницу, – решительно сказал он.

– Нет, я не хочу.

– Тогда вызову «скорую», сами вы не доедете. – Джейк вытащил из кармана мобильный.

Энни молча смотрела на него. Ей не хотелось в этом признаваться, но он прав. Она чувствует такую слабость и головокружение, что может отключиться в любой момент. Утром она с трудом вынула Маделин из кроватки.

Но она не может уехать на «скорой». Кто останется с Маделин? Бен и Хелен в Талсе.

– Где тут ближайшая больница? – спросил Джейк.

– В Бартлсвилле.

– Послушайте, не упрямьтесь, я отвезу вас туда. Вы будете там еще до того, как приедет «скорая».

Энни заколебалась. Его подбородок дрогнул.

– Послушайте, леди, мы можем препираться, пока вы тут не скончаетесь. Или мы поедем к врачу, и вы расскажете ему, что у вас болит. Если вы хотите, чтобы у вашей дочери была мать, вы поедете со мной.

Он знал, на какие рычаги нажимать, этот адвокат.

– Хо… хорошо, но нам нужно взять детское сиденье из моей машины.

– Еще что-то?

– Мою сумку и сумку с вещами ребенка. Она на крючке в кухне за дверью.

Джейк кивнул:

– Отлично. Давайте посадим вас в машину, потом я заберу вещи.

Энни оторвалась от двери и сделала шаг вперед. Острая боль пронзила ее с головы до ног. Все расплывалось, перед глазами мелькали красные пятна, круги.

Она почувствовала, что ее поддерживает рука Джейка.

– Я вам помогу.

Рука под крахмальной белой рубашкой была сильной и жесткой.

Энни изо всех сил вцепилась в нее.

– Маделин… – пробормотала она.

– С ней все в порядке. Она сидит на крыльце, пытается поймать собаку за хвост. Я приведу ее в машину, как только посажу вас.

Джейк подхватил Энни на руки. Она прикасалась своей щекой к его, чувствуя ее грубоватую мягкость и вдыхая слабый запах крема для бритья.

Джейк отнес ее к машине и стал открывать дверцу. Затем помог сесть, быстро вернулся к крыльцу и подхватил на руки Маделин.

Малышка заревела.

– Вот так, – сказал он, устраивая ее на заднем сиденье. Маделин тут же успокоилась, придя в восторг от того, что она в незнакомой машине.

– Побудь с мамой. Я сейчас вернусь.

Он вернулся через несколько минут с детским сиденьем и сумками. Пару минут Джейк возился, укрепляя сиденье, потом посадил туда Маделин, и та громко запротестовала.

Энни прислонилась головой к спинке сиденья, пытаясь не обращать внимания на режущую боль в боку. Джейк завел мотор и выехал на дорогу, подняв столб пыли.

Борясь с тошнотой, Энни закрыла глаза. Только вчера она размышляла, как бы ей уехать из страны, спрятаться от него. Но сейчас у нее не было выбора. Она больна, как же она больна. Может даже умереть.

Господи, если она умрет, что же будет с Маделин? Она не может умереть. Она не умрет. Люди ее возраста не умирают от боли в животе, во всяком случае, сейчас, в этом веке.

Джейк оглянулся через плечо:

– У вас есть родственники, которым я могу сообщить о случившемся?

– Нет. – Энни схватилась за бок, боль становилась непереносимой.

– У вас есть няня или кто-нибудь, кто может побыть с ребенком, если вас положат в больницу?

В больницу? Это вполне вероятно. Безысходность ситуации потрясла Энни.

– У меня никогда не было няни, только управляющий и его жена. А их здесь не будет несколько недель. – Ее охватила паника. Губы задрожали. – У меня нет никого, кто бы мог присмотреть за дочерью.

– Есть. – Его глаза сверкнули. – У вас есть я.

Боже! Она не может оставить ребенка с человеком, который угрожал отобрать его у нее.

Но… что ей остается делать? Перл не справится с малышкой, даже если ей и разрешат оставить девочку с ней в инвалидном доме. Энни, закрыв глаза, откинулась на сиденье, чувствуя себя все хуже.

Получасом позже Джейк сидел в пустой комнате ожидания отделения интенсивной терапии, наблюдая, как малышка топает от одного зеленого винилового стула к другому, такому же виниловому и зеленому. Он попробовал посадить ее себе на колени, но ничего не получилось. Каждый раз, когда он подходил к ней поближе, она начинала кричать так, будто видела трехголового монстра.

Вскоре к Джейку вышел низенький седой мужчина в белом халате. Карточка, приколотая к халату, указывала, что он врач отдела реанимации.

– Вы привезли Энни Холлистер? – Да.

– У нее аппендицит, – сказал врач. – Операцию нужно сделать немедленно. Я уже отправил ее в операционную.

Джейк, выслушав новость, с трудом проглотил комок в горле.

– Ее хирургом будет доктор Мейерс, – продолжал врач. – Это один из наших лучших хирургов. Он оперирует уже тридцать лет, работал раньше в крупной больнице в Далласе. Он готовился к другой операции, когда привезли вашу жену. Так как она в критическом состоянии, он будет оперировать ее первой.