Робин Уэллс - О, малышка!

Жена. Ему показалось, что ему нанесли удар в челюсть.

– Она не… – Джейк не закончил предложение. Врачи обычно дают сведения только ближайшим родственникам. Будет лучше, если он промолчит.

– Но реальной опасности нет, если аппендицит не прорвется, – заключил доктор.

Джейку не нравилось мрачное выражение его лица.

– А это возможно?

– Надеемся, что этого не случится. Но медлить нельзя. – Врач указал на лифт. – Вам следует пройти в комнату ожидания хирургического отделения. Там доктор Мейерс увидится с вами после операции и расскажет, как она прошла.

– Хорошо. Спасибо.

Взор врача был устремлен на что-то происходящее за спиной Джейка.

– Ваша дочка… она… э-э… ест землю.

Джейк повернулся и увидел, что Маделин залезла под фикус в горшке и вся ее мордашка в земле. Она издала какой-то странный звук, и Джейку показалось, что она задыхается. Его охватила паника.

Куда, черт возьми, девался этот доктор? Где тут медсестры? Это ведь больница. Где весь медицинский персонал?

– Сестра! – закричал он.

Маделин захрипела. Он должен что-то сделать, иначе она задохнется.

Вытащив из брюк полу рубашки, он, положив девочку на спину на ковер, стал вытирать грязь с ее лица.

Маделин брыкалась и плевалась, а потом села и отчаянно заревела.

Джейк почувствовал неимоверное облегчение. Он поднял рыдающего ребенка и прижал к груди.

– Эй, не ругай меня. Это ты земли наелась. Девочка плакала все громче. Ее ручонки колотили по его груди, маленькие ножки отчаянно брыкались. Джейк стал ходить с ней по комнате, стараясь успокоить, но она завизжала еще громче.

Коренастая женщина в очках с толстыми стеклами вкатила в комнату тележку с принадлежностями для уборки. Она улыбнулась Маделин и сделала ей козу.

– О, моя милая, да ты вся измазалась. Ребенок тут же перестал плакать и улыбнулся.

– У вас есть бумажное полотенце? – спросил Джейк.

– Конечно. – Она взяла рулон с тележки. – Я вытру ей личико.

Малышка спокойно разрешила ей это сделать.

– Нам ручки надо вытереть. Правда?

Маделин послушно протянула ей сначала одну, потом другую ручку.

– Вот так. Вот и хорошо. – Женщина оглядела Джейка, ее глаза смеялись. – Ай-ай-ай, – сказала она Маделин. – Твой папочка-то тоже весь вымазался.

Маделин радостно засмеялась.

– Пойдешь ко мне, пока папа приведет себя в порядок? – Она протянула руки, и Маделин доверчиво пошла к ней.

Джейк не знал, что больше привело его в замешательство – то, что его назвали папой, или то, что его ребенок отдавал явное предпочтение незнакомой женщине. Он посмотрел на свою рубашку. Боже! Казалось, он только что вылез из ямы с глиной, в которой проводились соревнования по борьбе. Схватив горсть бумажных салфеток, Джейк начал оттирать пятна, но вместо этого размазал их по всей рубашке.

– Что за земля у вас тут в цветочных горшках? – спросил он, стряхивая с себя нечто, напоминающее черную пудру.

Женщина поспешно схватила очки, которые Маделин стащила с нее.

– О Боже! Это, наверное, вулканическая зола, которую наш садовник добавляет в почву.

– Потрясающе, просто потрясающе! – Тяжело вздохнув, Джейк подошел к мусорной корзине и бросил туда комок грязных салфеток, затем вернулся назад, не спуская глаз с Маделин. Ее костюмчик был весь в грязи, но на лице сияла улыбка. Настроение у нее явно улучшилось.

– Спасибо за помощь, – сказал Джейк уборщице. Но как только он протянул руку к Маделин, она, обвив ручонками шею женщины, истошно завопила.

Женщина недоуменно подняла брови. Она смотрела на него так, как будто подозревала, что он регулярно бьет ребенка.

Джейк оторвал руки малышки от шеи женщины, глупо улыбнувшись ей. Та смотрела, как он несет рыдающего ребенка к лифту.

– Вы забыли сумку с пеленками, – сказала уборщица, – она вам наверняка потребуется.

Джейк вернулся, взял сумку, стараясь не думать о том, что будет предшествовать тому моменту, когда она ему понадобится.

Маделин продолжала рыдать, когда лифт остановился на втором этаже и двери его раскрылись. К счастью, комната ожидания была как раз за углом.

– Ну вот мы и пришли, – сказал Джейк, опуская девочку на пол. Маделин тут же перестала плакать, все ее помыслы и усилия сосредоточились на том, чтобы пересечь комнату.

Джейк шел за ней следом, попутно обращая внимание на тех, кто был в комнате. Возле окна сидели две пожилые женщины в одинаковых синих платьях. Дальше на стуле развалился долговязый молодой человек лет восемнадцати-де-вятнадцати с надменно-презрительным выражением лица. В левом ухе у него было несколько серег. Причудливо остриженные волосы выкрашены в цвет клубничного желе.

Джейк сел рядом с девочкой. Маделин подняла головку, посмотрела на него, сморщила мордашку и заревела во всю силу своих легких.

– Какой милый ребенок, – заметила одна из пожилых дам.

Ее приятельница кивнула:

– И так похожа на вас.

– Да, – согласилась первая. – У нее ваши глаза, ваш цвет волос и ваш подбородок.

– Не говоря уже о том, что мы оба одинаково вымазаны, – сухо сказал Джейк.

Женщина с седыми волосами хихикнула, издав звук, похожий на чириканье тропических птиц.

– Раз уж вы заговорили об этом, то вы оба грязные, как пара могильщиков. Что случилось?

– Лилли, – возмутилась вторая. – Как грубо!

– Извините. – Она повернулась к Джейку. – Что же случилось?

Джейк посмотрел на свою рубашку.

– Малышка испробовала на вкус вулканическую пыль, – сказал он смущенно.

Женщины хихикнули высокими птичьими голосами.

– Ох уж эти малыши, – сказала седовласая, – тащат в рот что ни попадя. Как ястребы. С них глаз нельзя спускать.

– Как грифы, – заявила, не желая сдавать позиций, вторая. Седая блеснула ненатурально белыми зубами:

– Я Вайолет, а это моя сестра Лилли. У вас оперируют кого-то из родственников?

– Да.

Они выжидающе смотрели на него. Джейк вздохнул. Он терпеть не мог общаться с незнакомыми ему людьми, но эти две милые старушки не обращают внимания на намеки и не оставят его в покое.

Ну точно. Та, которая постарше, наклонилась вперед:

– И кого же?

– Э… мать ребенка.

– Ооо! – кивнула Вайолет и бросила понимающий взгляд на Лилли. – Это, наверное, та, срочная.

Джейк изумленно посмотрел на них.

– Извините?

– С острым аппендицитом. Врачи говорили. Господи Боже мой! Сейчас они начнут обсуждать Энни.

Он повернулся и увидел, что Маделин залезла под стул. Она была уже так грязна, что Джейк решил не поднимать ее с пола.

Вайолет решила продолжить беседу:

– Мы ждем свою сестру Розу.

– Да, – пояснила вторая. – Ей вправляют грыжу. Джейк не знал, бывают ли у женщин грыжи, но не поддержал разговор.

– И конечно же, операцию Роуз отложили, потому что ваша жена в таком тяжелом состоянии, – продолжила Лилли.

Джейк поморщился. Ему было неловко, когда Энни называли его женой, но ее состояние очень беспокоило его.

– Кто вам сказал?

– Сестра из операционной. Она сказала, что привезли женщину с острым аппендицитом и ее будут оперировать до Роуз.

– Я… э… надеюсь, что это не причинило вашей сестре каких-то неудобств, – извиняющимся тоном проговорил Джейк.

– О нет, что вы, – отмахнулась Вайолет. – Это даст ей возможность получить большее удовольствие от анестезии. – Она наклонилась к нему, как конспиратор. – Доктор дал ей седативный препарат сегодня утром, и Роуз уверяет, что это лучше, чем пара рюмок хереса после обеда.

Молодой человек закашлялся. Джейк посмотрел на него, находя попытки юнца скрыть смех не менее забавными, чем болтовня сестер.

– Роуз девяносто два года, – внесла ясность Лилли. – Я на два года моложе. Вайолет у нас просто крошка – ей только восемьдесят девять.

Юноша просто зашелся в кашле, закрывая рот двумя руками. Джейк решил поразвлекать его и дальше. Он посмотрел на женщин:

– Вы обе не выглядите на свой возраст.

– Мы знаем. – Вайолет расправила грудь и гордо улыбнулась. – Это наследственность. У нас в роду все долгожители. Наш отец дожил до ста одного года, наша мать умерла, когда ей исполнилось сто семь. Они прожили в браке семьдесят восемь лет. Его и ее отцы воевали еще… О Боже! Ваш ребенок снова что-то схватил.

Джейк оглянулся и увидел, что Маделин, сидя под стулом, сосет какой-то блестящий предмет. Вскочив на ноги, он быстро пересек комнату и вытащил его изо рта у девочки.

Это был большой маркер с блестящим наконечником.

– О черт! – Джейк снова схватился за рубашку и попытался вытереть ребенку рот. Маделин снова громко завизжала.

Как Джейк ни старался, у него ничего не получалось. На рубашке появились новые пятна, а рот ребенка оставался черным, как деготь. Черными были даже миндалины, возможность видеть которые она всем предоставила.

Джейк встревожился:

– Кто-нибудь знает, чернила ядовитые?

Розововолосый парень наклонился, поднял маркер и сказал:

– Здесь написано, что он нетоксичен. Джейк, облегченно вздохнул:

– Уже хорошо.

Вырвавшись из рук Джейка, Маделин бросилась к молодому человеку так, как будто он был спасительным плотом в бушующем море. Забравшись к нему на колени, она перестала кричать и весело улыбнулась ртом, черным, как угольная шахта ночью.

Глаза парня испуганно расширились.

– Эй! Что она делает?

– Сидит у тебя на руках. Ты ей понравился, – заявила Лилли.

Малышка продолжала широко улыбаться. Парень не мог не улыбнуться в ответ.

Некогда желтый костюм ребенка был весь в грязи от пасты маркера, смешанной с землей, вулканической золой и пылью под стулом.

«Надо быть внимательнее, – сказал себе Джейк. – Она за три секунды попадает в неприятности, которые могут кончиться очень плохо».

– Чернила постепенно смоются, правда, не сразу. – Седая женщина вновь продемонстрировала работу своего стоматолога, широко улыбнувшись. – Моего сына как-то обрызгал скунс. Запах держался три недели, но потом прошло.

Молодой человек скривился:

– Эй, послушайте. Кстати, о скунсе… Наверное, пора сменить ей подгузник.

Мысли Джейка заметались. Да он же не знает, как менять этот чертов подгузник. Может, кто-то из женщин ему поможет? Он только собрался попросить об этом, как одна из них наклонилась к своей сестре:

– Чудесно, что отцы теперь тоже все делают. Не правда ли?

Лилли качнула головой:

– Времена меняются. Сейчас каждый хороший отец занимается ребенком, не то что раньше. Об этом говорят во всех телевизионных шоу.

О нет. Он не собирается объяснять этим барышням, почему никогда не общался со своим ребенком и понятия не имеет, как менять подгузники. И потом, разве это так уж трудно?

Это оказалось гораздо труднее, чем Джейк себе представлял. Почему в мужском туалете нет места, где можно поменять ребенку подгузник? Он же не может положить девочку на голый пол. Значит, нужно ее переодевать, когда она стоит. Для этого пришлось бегать за ней и отдирать от писсуаров, которые ей почему-то очень понравились.

– Ну же, Маделин, постой минуту спокойно!

В ответ Маделин с голой попой снова направилась к одному из трех писсуаров. Джейк отправился следом, держа наготове памперс. Ему удалось обтереть ее, хотя на это у него ушел весь запас мокрых салфеток в детской сумке. У Джейка никак не получалось пристроить подгузник так, чтобы тот не падал. Он нечаянно разорвал один, и еще один оставался у него в запасе.

Маделин уже почти дотянулась ручкой до вожделенного писсуара, когда Джейк схватил ее. Как и следовало ожидать, она завопила так, что задрожали стекла.

– Ну же, Маделин! Помоги мне немножко. – Действуя одной рукой, Джейк умудрился просунуть подгузник у нее между ножками. Чтобы закрепить его, нужно было действовать двумя руками, но как только он выпустил ее, она быстро засеменила к писсуару. Памперс упал на пол.

Джейк, подобрав его, припомнил статью в журнале, которая утверждала, что поступки людей мотивируются неудовлетворенными в детстве желаниями. Если это так, то Маделин обречена всю жизнь присматривать за мужским туалетом.

Ему опять удалось схватить отчаянно визжавшую дочь. Зажав ее между коленями, Джейк сумел прикрепить один конец подгузника, прежде чем она вырвалась. Но победа его была непродолжительной, памперс сполз ей на колени, и она снова засеменила в однажды выбранном направлении.

Ладно, пусть этот подгузник держат ее штанишки. Если ему только удастся засунуть в них ее ноги…

Десять минут спустя Джейк вышел из мужского туалета. Розовая сумка с детскими вещами висела у него через плечо, на руках изо всех сил вопил ребенок. Чувствовал он себя как возвращающийся с поля боя солдат. Он уже почти пересек холл, когда почувствовал, что по его животу растекается теплая влага.