Робин Уэллс - О, малышка!

– Тебя выдала Маделин. Она чуть с ума не сошла от радости, когда я достала из кладовки коробки.

Джейк потер затылок, чувствуя себя идиотом.

– Мне не надо было рассказывать тебе, – признался он, – это было так глупо с моей стороны…

Глаза Энни продолжали смеяться.

– Было бы еще глупее, если бы ты съел шесть штук только для того, чтобы не выдать себя.

Джейк усмехнулся:

– А ты бы, конечно, позволила мне это сделать.

– Я бы позволила, а вот Маделин вряд ли. Засмеявшись, он заглянул ей в глаза – в ее смеющиеся, проказливые голубые глаза – и почувствовал, что его неудержимо тянет к ней.

– «Твинки», – сказала Энни, как будто пробуя слово на язык. – Знаешь, мне нравится это слово. Может, мне тоже звать тебя так?

– Только попробуй.

– Интересно посмотреть, что ты сделаешь.

– Ты знаешь, что бы я хотел сделать. – Слова вырвались у Джейка необдуманно.

Постоянно происходящая между ними химическая реакция завершилась вспышкой. Он посмотрел на нее, она – на него. Воздух в комнате стал теплее на несколько градусов, им стало трудно дышать.

– Энни, – пробормотал Джейк.

– Инк! Инк! Инк!

Неожиданное вмешательство заставило их обоих повернуться к детскому стульчику, где Маделин, по уши измазанная кремом, старалась дотянуться до оставшегося печенья.

Энни, шагнув к столу, убрала тарелку.

– Больше чем достаточно, дорогая, – сказала она девочке. Потом повернулась к Джейку: – Так как ответственность за то, что она вся измазалась кремом, несешь ты, то и мыть ее тебе. Итак, за ванну сегодня отвечаешь ты, – она бросила на него смеющийся взгляд, – Твинки.

Когда сорок минут спустя Джейк вынул Маделин из ванны, он был почти таким же мокрым, как и она. Ему удалось отнести ее в детскую, вытереть, надеть на нее памперс, но волосы лезли ему в глаза, когда он, присев на корточки, пытался продеть руки ребенка в рукава ночной рубашки. Энни вошла в детскую и улыбнулась.

– Что она сделала – утащила тебя вместе с собой в ванну?

– Почти. – Ему наконец удалось надеть рубашку на вертящуюся шалунью. Маделин тут же потянулась к корзине с игрушками и стала вываливать их на пол.

Джейк стал подниматься на ноги, когда его головы коснулось что-то теплое. Он посмотрел вверх и увидел, что Энни, сняв с крючка полотенце, пытается вытереть ему волосы. Мягкость ее рук потрясла Джейка.

До него давно никто так не дотрагивался. Руку пожмут, дружески по плечу хлопнут, Сьюзен в щеку поцелует – вот и все физические контакты после смерти Рейчел. Он никогда не думал, что это так важно, чтобы к тебе кто-то прикасался.

– Как ты умудрился так вымокнуть? – спросила Энни. От ее пальцев шел ток. Ее груди были на уровне его глаз.

Джейку было не то что говорить, дышать трудно.

– Маделин шлепнула меня мокрой игрушкой.

Груди Энни возвышались над его головой. Джейк старался сосредоточиться на том, что говорит, но мог думать только о том, как они красивы. Он может поднять голову и поцеловать их. Может хотя бы дотронуться до них. Интересно, как она поведет себя, если он это сделает?

Энни, последний раз проведя полотенцем по его голове, отступила назад:

– Ну вот, теперь лучше.

«Нет, не лучше. Лучше было, когда ты прикасалась ко мне». Маделин повернулась с мокрой игрушечной таксой в руках.

– О дох, – произнесла она.

Энни посмотрела на Джейка, удивленно приподняв брови:

– Слышал?

– Что?

– Она только что сказала – Хот-Дог.

Маделин, улыбнувшись беззубым ртом, помахала игрушкой. Джейк, посмотрев сначала на Энни, потом на Маделин, отрицательно покачал головой:

– Тебе показалось.

– Нет, она сказала это. Она скучает по Хот-Догу с тех пор, как собаку увезли домой, когда Бен и Хелен вернулись. – Энни наклонилась над Маделин и улыбнулась ей: – Кто у тебя тут, Маделин, как зовут твою собачку?

– О дох.

– Слышишь? – Лицо Энни осветила гордая улыбка. Она обняла ребенка. – Какая Маделин умничка. Игрушка похожа на Хот-Дога. Правда?

– О дох, – подтвердила Маделин.

– Она действительно это сказала! – воскликнул Джейк. – Ясно сказала «Хот-Дог».

Джейк, схватив дочку, закружил ее вокруг себя.

– Умница ты моя маленькая! Маделин сияла.

– О дох.

Энни, поймав взгляд Джейка, засмеялась. Маделин вслед за ней. Джейку казалось, что он сейчас лопнет от гордости.

«Вот что значит семья», – подумал он и замер от этой мысли.

Они трое и есть семья, во всяком случае биологически и юридически. Но не настоящая, в полном смысле этого слова.

Он и Энни женаты, но это лишь вопрос удобства. Они произвели на свет ребенка, но никогда не занимались любовью.

Любовь – это ключевое слово. Вот что соединяет людей в семью, а не брачные контракты и узы крови.

Джейк почувствовал смущение, им овладело чувство, близкое к панике. В их союзе нет места любви. Любовь – это чувство, а чувства несовместимы с адвокатской практикой. Цель их брака – выработать соглашение по законной опеке и вооружить Маделин понятной и легко объяснимой историей еемьи.

Энни взяла Маделин из рук Джейка:

– Готова пойти в кроватку, пирожок ты мой сладкий?

«Я готов». Слова так отчетливо прозвучали в мозгу Джейка, что он испугался. Ему надо скорее уезжать отсюда, пока он не сделал что-то, о чем впоследствии пожалеет.

– Я лучше пойду, у меня был нелегкий день.

– Можешь остаться на ночь. В комнате для гостей, – торопливо добавила Энни, – как всегда.

Помещение наполняла, как летучий пар, сексуальная энергия, чреватая моментальным взрывом. Она возникала между ними каждый раз, когда он видел ее. Надо было срочно уходить.

– Мне нужно вернуться в Талсу. У меня совещание рано утром. – Наклонившись, Джейк поцеловал Маделин. Он почувствовал слабый запах духов Энни. Хотел поцеловать и ее в щеку, но передумал.

Глаза ее смеялись, когда он отодвинулся. «Она знает», – подумал он с беспокойством. Она знает, что он чуть не поцеловал ее. Интересно, понимает ли она, почему он испугался.

Он шагнул к двери детской.

– Увижу вас обеих в пятницу.

– Отлично. Мы будем ждать тебя. Правда, Маделин? – Энни подняла ручку девочки, чтобы помахать ему. Ребенок радостно засмеялся. Но перед глазами Джейка, пока он ехал в Талсу, стояло лицо Энни – губы полураскрыты, глаза полны желания.

Энни закрывала дверь в комнату Маделин, когда услышала звук, которого так ждала, – по гравию дорожки зашуршали шины. Она быстро посмотрелась в зеркало в прихожей, затем напомнила себе, что это глупо. Джейк приезжает к Маделин, а не к ней. Тем не менее она сегодня уделила больше, чем обычно, внимания своей внешности – приняла после обеда душ, надела простое светло-зеленое платье с перекрещивающимися на спине бретельками, подкрасилась.

Она влюблялась в Джейка. Энни убеждала себя, что ей не нужна эта головная боль, что это нелепо, что его не интересуют длительные отношения, но сердце не слушало. Когда постучали в дверь, она помчалась открывать.

Она знала, что на крыльце стоит Джейк, но была не готова к тому, как его взгляд повлияет на нее. Когда он улыбнулся, у нее задрожали коленки, ей показалось, что ее ударили в солнечное сплетение. Он, видимо, приехал прямо с работы – на нем были свободные брюки и голубая рубашка с расстегнутым воротом. В ногах на крыльце стояла большая картонная коробка.

Джейка тоже тянуло к ней. Они видела это по его глазам – по тому, как расширились его зрачки. С минуту они, стоя на крыльце, молча смотрели друг на друга.

– Привет, – наконец сказала Энни.

– Привет тебе, – ответил он, окинув ее взглядом. Момент был неловким: друзья в таких случаях обычно целуют друг друга в щеку, знакомые пожимают руки. Джейк не сделал ни того, ни другого. – Прекрасно выглядишь.

– Спасибо. – Энни открыла дверь. – Входи.

Джейк прошел за ней в гостиную. Поставив коробку на журнальный столик, он опустился рядом с Энни на диван.

Ей нужно на чем-то сосредоточить взгляд, только не на нем. «Коробка, – сказала она себе, – смотри на коробку».

Она взглянула на нее и спросила:

– Что это?

– Сюрприз для Маделин.

Ей показалось, что там кто-то шевелится. Энни умирала от любопытства – что же там такое, но выражение лица Джейка не позволило ей поинтересоваться.

– О, она только что заснула. Тебе придется подождать до утра.

– Ну что ж! Сюрприз такого рода лучше демонстрировать утром.

Энни опять показалось, что в коробке кто-то пошевелился.

– Маделин любит сюрпризы.

– Я уже это понял. Но вот как ты к этому отнесешься, я не уверен.

– О, я тоже люблю сюрпризы. Конечно, если они приятные.

Джейк потер подбородок:

– Вот это-то как раз и неясно.

Из коробки раздался какой-то странный звук. Энни с любопытством посмотрела на нее:

– А меня ты тоже заставишь ждать до утра?

То, что находилось в коробке, стало царапать крышку. Джейк осторожно улыбнулся:

– Думаю, что у меня это не получится. Презент намерен выбраться наружу.

Поставив коробку на диван между ними, он открыл крышку. Крошечная красно-оранжевая таксочка немногим больше ладони Джейка весело затявкала.

– О, прелесть какая! – воскликнула Энни. Животное замахало длинным хвостиком. Джейк вынул его из коробки, и Энни протянула к нему руки.

Джейк передал ей собачку:

– Если ты не хочешь, чтобы она жила у вас, я увезу ее к себе в Талсу. Я просто подумал, что Маделин обрадуется, если у нее появится собственная собака.

– Я с радостью приму песика, Маделин будет в восторге. Это – он?

– Вообще-то она. В питомнике мне сказали, что девочек легче приучать, чем мальчиков, если только не кастрировать их.

Энни усмехнулась:

– Это правило распространяется не только на собак. Джейк улыбнулся.

Энни погладила щеночка.

– Она красавица.

– Да. – Джейк, перегнувшись через колени Энни, погладил песика. – Она напоминает мне тебя.

У Энни участился пульс. Она постаралась сдержанно улыбнуться:

– Сомнительный комплимент. Джейк засмеялся:

– Я имел в виду окрас. Ее шерстка такого же цвета, как твои волосы. – Взяв прядь волос Энни, он прислонил их к щенку. – Видишь?

«Вижу, что стоит тебе ко мне хоть чуть прикоснуться, как я вся дрожу. И вижу, что твои губы просто предназначены для поцелуев».

Щенок подпрыгнул и лизнул Энни в подбородок.

«Собака, – напомнила себе Энни. – Я должна сосредоточить свое внимание на собаке».

Взяв щенка на руки, Энни встала.

– Я думаю, она хочет пить. Джейк тоже встал.

– У меня в машине миски для еды и воды и еще там что-то нужное. Пойду принесу.

Он вернулся с большой корзинкой для домашних животных, красной подстилкой, огромным пакетом корма для щенят, большим пластиковым пакетом с игрушками и другими мелочами.

– Мы поселим ее на кухне. У меня есть кое-что позволяющее соорудить манеж. И можем держать ее там, пока она не научится вести себя в доме.

Пока Джейк пристраивал миски для еды и воды, Энни отгородила белой пластиковой сеткой часть кухни у задней двери и положила на пол газеты. Щенок принялся за еду, а потом с удовольствием попил.

– Ее, наверное, надо вывести, – сказала Энни. Открыв заднюю дверь, она вышла во двор, маленькая собачка побежала за ней. Джейк вышел вслед за ними.

Звезды над головой сверкали, как огни на рождественской елке. Хор сверчков и древесных лягушек распевал свои брачные песни. Воздух, густой и сладкий, был напоен запахом жимолости. Ночь предлагала пир для чувств.

Щенок, исследуя окрестности, побежал вдоль забора. Энни устроилась на деревянных качелях, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте. Качели затрещали, когда Джейк сел рядом. Он положил руку на спинку качелей, едва не касаясь ее волос. Энни постаралась удержаться от желания положить голову ему на руку.

«Собака», – повторила она про себя, как заклинание.

– Маделин будет очень любить своего щенка.

– Надеюсь. Наверное, мне следовало позвонить и спросить у тебя разрешение.

Они стали качаться.

– Ты говорил мне, что твои родители не разрешали тебе заводить животных.

– Рейчел тоже не согласилась бы. Она говорила, что собака и белые ковры несовместимы.

Энни хотела было сказать, что белые ковры вообще плохо совместимы с повседневной жизнью, но передумала. Повернув голову, но ничего не увидев, она спросила:

– Она побежала на кухню еще поесть?

Джейк повернулся, пытаясь увидеть что-то через окно.

– Нет, похоже, она укладывается.

«Может быть, нам следовало сделать то же самое», – глубоко вздохнула Энни.

– Это из-за ковров у тебя пока не было собаки?

– Да нет, я мало бываю дома. Думаю, собаке плохо одной.

– Это и к людям относится, – мягко заметила Энни.

Джейк посмотрел на нее, и от его пристального взгляда сердце Энни сделало скачок.