Робин Уэллс - О, малышка!

Помолчав некоторое время, Джейк продолжил:

– Мои родители прилетали из Европы – возвращались с медицинской конференции, и я сказал им, что встречу их в аэропорту, но застрял на совещании. У Рейчел был выходной, и я позвонил ей и попросил сделать это вместо меня. – В окно ударил порыв ветра. – Это я должен был быть в той машине. Я, а не Рейчел. Рейчел осталась бы жива. У Тома и Сьюзен по-прежнему была бы дочь.

Энни положила ладонь ему на руку:

– О, Джейк, я уверена – они никогда так не думали.

– Они никогда не говорили это вслух, но как они могли об этом не думать? Я думаю об этом каждый день.

– А сейчас ты чувствуешь себя виноватым, потому что уходишь от Тома. – Все встало на свои места, разъяснилось. Она погладила его по плечу. – Джей, это был несчастный случай. Ты не должен винить себя за это.

– Нет, должен. – В его голосе звучала горечь, как в первый день их встречи.

– Ты чувствуешь себя виноватым в том, что остался жив. Я тебя понимаю. – Она дотронулась до его руки, и их пальцы переплелись. – Я была в колледже, когда у моего отца случился сердечный приступ. Я тоже потом винила себя за то, что меня в это время не было дома. Я ведь умела делать уколы. Если бы я осталась дома, то, может, спасла бы его.

– Это другое, Энни. Ты была там, где и должна была быть.

– И ты тоже. – Ее глаза были такими же яркими, как свеча на столике за ее спиной. – Почти все, кто потерял близких, чувствуют себя виноватыми. Ты думаешь: «Почему я жив, а он умер? Что я сделал, чтобы помешать этому?» Это нормально так думать. Но ответ всегда один и тот же – да ничего.

Джейк какое-то время сидел не шевелясь, позволяя ее словам врачевать его сердце и душу.

– Ты хочешь, чтобы все в жизни шло по плану. Но так бывает не всегда. Это потому, что нам не дано видеть картину в целом. – Она подобрала под себя ноги и ближе наклонилась к нему. – Вот послушай, что я об этом думаю. Жизнь как узор, который вышивается Богом, и каждая отдельная личность – это нитка. Мы должны довериться ему, пусть мудрая рука Господа управляет всем процессом, и позже мы поймем, почему наша нитка легла именно так, а не иначе.

Джейк покачал головой:

– Я не уверен, что верю в Бога.

– Ну и что? – Энни сжала его руку. – Он верит в тебя. Джейк улыбнулся: побыв с ней какое-то время, нельзя не улыбаться.

– Я тоже верю в тебя, – прошептала она. Глаза ее стали яркими, как пламя свечи. – Я верю в то, что ты хороший человек. И не сомневаюсь: если бы ты знал, что произойдет несчастный случай, то пожертвовал бы своей жизнью, чтобы предотвратить его.

Было непонятно, почему Джейк чуть не задохнулся от этих простых слов, но тем не менее это произошло.

– Спасибо, – сказал он.

– Не за что. Я ничего не сделала.

– Ты помогла мне. Я чувствую себя лучше. Энни пожала плечами:

– Тебе просто надо было выговориться. Это помогает.

– Ты помогаешь. – Протянув руку, он ласково коснулся ее подбородка. В груди у него стало тепло. Он дотронулся до ее щеки.

Глаза ее были нежными, губы полными и слегка раскрытыми. При воспоминании о том, каковы они на вкус, он потянулся к ним. Энни наклонилась к нему так близко, что он чувствовал на своем лице ее дыхание.

Джейку до боли хотелось поцеловать ее. Но больше всего он боялся причинить ей боль.

– Энни, дорогая. Я не хочу воспользоваться ситуацией, – сказал он хрипло. – Я могу лечь на полу и оставить тебя в покое, но если ты хочешь…

Она затаила дыхание. Сглотнув, он попытался еще раз:

– Я поступлю, как ты скажешь, решать тебе. Где ты хочешь, чтобы я лег?

Глаза ее в свете свечей были как два голубых огонька.

– Здесь, – прошептала она. – Здесь и сейчас.

Страсть, прозвучавшая в ее словах, зажгла в нем ответный огонь. Он притянул ее к себе на кровать. Поцелуй сначала был осторожным и медленным, но уже через несколько минут они, захлебываясь поцелуями, обнимали друг друга, расстегивали молнии, пуговицы, стаскивали друг с друга одежду так, как будто очищали бананы. Он раздел ее до бюстгальтера блекло-розового цвета и таких же трусиков. Она стащила с него все.

Он улыбнулся ей:

– По-моему, ты слишком тепло одета.

– Что ж, исправь это.

Он расстегнул бюстгальтер. Ее груди, полные, с розовыми сосками, напряглись, когда он пробежал по ним пальцами.

Наклонившись, Джек взял в рот сладкий сосок. Он дразнил сначала один, потом другой, пока дыхание Энни не стало прерывистым и горячим, а голова не заметалась по подушке. Он медленно гладил снизу вверх ее ноги, икры и наконец подобрался к шелковой коже ее бедер.

Энни ласкала его грудь и живот. Когда она обхватила рукой его возбужденную плоть, ему показалось, что он сейчас умрет и взлетит на небо.

– Энни, дорогая…

Она задыхалась, когда он сунул руку ей в трусики. Она была влажной, горячей, готовой – очень, очень готовой. Он стащил трусики, обнажив мягкий клубок волос тициановского цвета.

– Ты так хороша, – прошептал он. Он лежал рядом с ней и еле-еле касался ее. – Я представлял себе, какая ты голая, и боялся, что сойду с ума.

– Я тоже, – ахнула она, когда он осторожно прикоснулся к центру ее женственности.

– И когда ты об этом думала? – пробормотал он.

– Да все время. Особенно здесь по ночам.

– Вот так? Когда ты думаешь об этом, ты что-то делаешь с собой?

– Иногда.

– Покажи мне как. – Он потянул вниз ее руку, накрыв ее своей ладонью. Медленно, неуверенно она дотронулась до себя.

Это была самая эротическая сцена, которую Джейку когда-либо приходилось наблюдать. Он осторожно, круговыми движениями касался ее распухшего бутона.

– Вот так?

– Да. О да! – Энни шире раздвинула ноги, чтобы ему было удобнее. Схватив его за другую руку, она направила его палец в свою интимную гавань. – И вот здесь, я трогаю здесь, когда думаю о тебе. И я хочу… О… Джейк…

Он потрогал ее, как она показала, и возбудился до боли. Она приподняла голову:

– Джейк. Джейк, пожалуйста.

Она притянула его к себе, приподнимая бедра. Доставить ей удовольствие было для него сейчас важнее, чем получить удовлетворение самому.

– Иди сюда. – Обхватив его ягодицы, Энни направила его в свой горячий влажный рай. Она шевелилась под ним, двигаясь с ним в унисон.

Казалось, что они были рождены стать любовниками. Они меняли позиции, отыскивая друг у друга чувствительные местечки, интуитивно понимая, как нужно прикоснуться к ним, где погладить или поцеловать.

Он чувствовал, как она вся напряглась, слышал, как участилось ее дыхание. Когда Энни содрогнулась от спазма и выкрикнула его имя, он последовал за ней, погружаясь в сладкую бездну.

Уже потом, когда он пришел в себя, Джейк услышал стучавший по крыше дождь. Казалось, его звуки мягким рефреном повторяют слова хора, поющего в его душе.

На следующее утро Энни, проснувшись, обнаружила, что спала прижавшись к Джейку. Он обнимал ее одной рукой, сжимая ладонью ее грудь. Нога его находилась между ее ногами, над головой она чувствовала его теплое дыхание.

Она зажмурилась, в окно светило яркое солнце. Она не столько пряталась от него, сколько старалась продлить ночь. Это была самая удивительная, волшебная ночь в ее жизни. Ей хотелось крепко обнять Джейка, поместить его в свое сердце, спрессовать в своей памяти, как свадебные цветы в Библии ее бабушки.

Она любит Джейка. Энни знала это и раньше, но не хотела признаваться себе в этом. Она любила в нем все, любила его прошлого и такого, каким он стал. Любила страстно, искренне, глубоко.

Энни закрыла глаза, пытаясь удержать слезы, но пара слезинок выкатилась из ее глаз. Она зарылась лицом в подушку, чтобы их не было видно.

Это разбудило Джейка.

– Доброе утро, – прошептал он ей в ухо.

– Доброе утро. – Энни быстро вытерла кулаком слезы, все еще не поворачиваясь к нему.

Он отпустил, а затем снова сжал ее грудь. Она почувствовала острое желание, но отодвинулась от него.

– Я… Мне лучше встать и одеться. У нас же полон дом гостей.

– Пусть сами о себе позаботятся. – Он пробежал большим пальцем по ее соску, затем передвинул руку ниже, потом еще ниже по ее животу.

Энни постаралась подавить в себе возникшее от его прикосновений желание.

– Скоро проснется Маделин, а она еще не умеет заботиться о себе. А потом Хот-Дог-младший – его нужно вывести и…

– Хорошо, – горестно вздохнул Джейк, отпуская ее. Она села в постели, стараясь прикрыться простыней. Джейк тоже сел и откинулся на подушку в изголовье. – Но прежде чем мы выйдем из комнаты, я хочу тебе кое-что сказать.

Сердце Энни замерло, а потом отчаянно забилось. Может быть, он хочет сказать, что любит ее. «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста», – молилась она.

Джейк легко коснулся ее плеча:

– Это была волшебная ночь. Энни сумела лишь кивнуть.

– Я вот что думаю. Ты и я… ну в общем, нас связывает нечто большее, чем многие пары. Мы хорошо уживаемся, смешим друг друга, нам чудно в постели.

У Энни пересохло во рту.

– Поэтому у нас нет причин для развода. Почему бы нам не оставить все как есть?

Энни ждала, но слова, которые были так нужны ей, так и не прозвучали. Надежда вытекала для нее, как вода из незакрытого крана.

– Без любви – это не брак, – наконец сказала она.

Джейк дотронулся до ее руки:

– Мы оба любим Маделин.

– Этого недостаточно. – Она старалась, чтобы голос ее не дрожал. – Мои родители оба любили меня, но это не спасло их союз. А то, что они были несчастны, сделало несчастной и меня.

– Но мы же разумные люди. Если нам будет плохо друг с другом, мы разведемся.

Его слова звучали столь логично, столь упорядоченно. Но она-то испытывала к нему совсем другое.

– Так брак не сохранить. – Голос ее слегка дрогнул, но она заставила себя продолжить: – Брак – это любовь и обязательства друг перед другом. Если этого нет, все постепенно развалится.

– Не вижу причин, чтобы нам не попытаться.

– Дело в том… – «Дело в том, что я уже побывала в браке, где любовь была односторонней, и я знаю, как это тяжело. Я люблю тебя, а ты все еще любишь свою ушедшую жену».

Энни завернулась в простыню, пытаясь набраться мужества.

– Я не хочу так. Я хочу настоящей семьи, хочу отдавать и получать любовь. Я хочу мужа, который всем сердцем будет любить меня и захочет быть со мной всю жизнь. Я не хочу быть второй, не хочу занимать чье-то место.

Джейк не поднимал глаз. Она видела, как нервно дернулся его кадык. Она поспешила продолжить, пока мужество не покинуло ее.

– И потом, Маделин будет легче расти, если мы уже разведемся, а не взрослеть до нашего развода. Она не будет скучать по дому, по тому, чего у нее не было, по тому, чего она не знала.

Джейк тяжело вздохнул.

Глаза Энни наполнились слезами. Она сморгнула их, пытаясь довести разговор до конца. Ради Маделин, ради себя самой. Чем дольше будут продолжаться их отношения, чем дольше она будет любить его, зная, что он не любит ее, тем тяжелее будет расставание.

– Думаю, что нам нужно придерживаться нашего первоначального плана. Мы договорились, что наш брак продлится пять месяцев. Срок уже близок, и нам нужно будет сделать так, как мы договорились.

Наступила тишина. За окном крикнула голубая сойка и заверещал сверчок.

– Ты уверена, что хочешь этого? – спросил Джейк. «Нет! – кричало ее сердце. – Я хочу, чтобы ты любил меня».

– Да, – тихо прошептала она. Он снова вздохнул:

– Хорошо. Я подготовлю документы по совместной родительской опеке.

Они опять долго молчали. Энни старалась не заплакать.

– Что мы будем делать в выходные? – спросил Джейк.

– Ты можешь приезжать сюда, когда захочешь. Если мы разведемся сейчас, то сумеем остаться друзьями.

– Друзьями? – Он медленно сексуально улыбнулся, пробежав пальцем по ее руке. – Есть ли вероятность того, что мы можем…

Энни задержала его руку.

– Ты как-то сказал мне, что при физической связи возникает эмоциональная. А именно этого мы и хотим избежать. Не так ли?

– Наверное. – Он посмотрел на нее. В глазах его было желание и сожаление. – Черт побери.

Энни встала. Ей удалось закрыть за собой дверь еще до того, как к глазам подступили слезы. Сбросив с себя простыню, она включила душ, и шум его заглушил ее рыдания.

Высокие каблуки Сьюзен зацокали по полированному полу зала ожидания. Она опаздывала. Думала, что приедет вовремя, но долго искала место для парковки.

Может быть, посадка еще не началась? В самолете, которым они должны были лететь, не оказалось свободных мест в первом классе, и она не могла зарезервировать билет на место рядом с мужем. Пока она не придумала, как поступит, если увидит, что Келли и ее муж уже сидят рядом.

От волнения у нее взмокли ладони, ей хотелось повернуться и убежать, чтобы спрятаться дома.