Каролина Дэй - О, мой герой

Вот о чем я говорила! Видите, как получилось! Хреново! Только это самое «хреново» мне почему-то нравится. В голове очень отдаленно, но четко слышится стук его сердца, под моей ладонью его невредимая, но волосатая грудь. Не колется, кстати, что очень странно. Жалко только, что корсет скрывает ту татуировку на боку. Именно с той стороны у него ребро треснуло.

— Скажи, о чем ты мечтаешь? — теперь он разрушает гармоничную тишину между нами.

— Сейчас или вообще? — уточняю я.

— Вообще.

— Окончить университет, выплатить долг и накопить на собственный клуб со своими правилами, со своей программой, чтобы всем было комфортно.

И это правда. Мне кажется, босс — первый человек, с кем я поделилась планами на будущее, а точнее мечтами. Но пока я их исполню, Янка наверняка успеет окончить университет, да еще и получить степень магистра.

— Очень мило, — отвечает Миша спустя время.

— А у тебя?

— Честно? — чувствую, как он усмехается. — Чтобы ты меня поцеловала.

— Миш, перестань. Не смешно же, — говорю ему, не сдерживая улыбку.

— Я не смеюсь.

Поднимаю голову и внимательно смотрю на него, стараясь уловить, в какой момент он шутил, а в какой нет. И ничего не нахожу. Ни в его напряженных мышцах, ни в его мимике, ни в волшебном взгляде, окутывающем меня.

И снова это притяжение. Снова идет вторжение в какую-то неизвестную вселенную. Во что-то новое. Странное. И до боли приятное. Его глаза снова меняют цвет. Снова приобретают тот красивый синеватый оттенок, которым хочется любоваться вечно.

Вновь он прижимает меня. Вновь охватывает талию длинными пальцами. И вновь его губы накрывают мои. Чувствую, как он морщится, будто поцелуй неприятен. Но ему просто больно. И именно по этой причине хочу отодвинуться от него. Чтобы он не мучился. И уйти. Чтобы не мучилась я.

— Останься, — шепчет Миша, поглаживая большим пальцем мою нижнюю губу. Он держит меня, не дает уйти. Предсказывает мои действия наперед. Делает так, чтобы разум вступил в беспощадную борьбу с сердцем.

Только боссец просчитался. И разум, и сердце быстро согласовывают мои действия. Они позволяют снова положить руку на его обнаженную грудь, голову — на плечи, а губами коснуться его губ...

Чертово солнце! Сколько можно меня слепить и будить с утра пораньше! Сегодня на пары не надо — выходной день, а вчера я занавешивала окна, чтобы это гребаное солнце меня не беспокоило. Вот почему родители не купили квартиру с северной стороны?

Так, стоп. У меня же окна как раз на север выходят. Почему тогда...

Только сейчас осознаю, что меня не просто поджаривают, а пытаются в мгновение ока превратить в свежий окорочок под шубой в кисло-сладком соусе. Почему под шубой? Потому что сверху меня так одеялом укутали, словно я мерзну по ночам. Даже летом. Ну, и еще по одной причине.

Мне стоит говорить, что как только я открываю глаза, перед ними появляются размытые, но очень знакомые очертания лица? И брови черные, и волосы, разметавшиеся в разные стороны, и чуть полноватые губы красивой формы. И даже ряд пушистых ресниц, которые теперь видны гораздо четче. Жалко, что глаза закрыты. Хотя...

Нет! Ни черта не жалко. Пусть спит. Он и так вчера много перенес. И я много перенесла. Слишком много. Ебушки-воробушки! Если бы боссец вчера не пришел на помощь, то я бы... я бы... Не хочу и думать, что со мной могло произойти. Больше меня беспокоит даже не вчерашняя ситуация в клубе, а Миша.

Его же избили! Он вчера весь в крови был! А сейчас спит себе спокойно, накрытый одеялом, да еще и на меня ногу свалил. Слушай, босс, а тебе не больно? У тебя вроде как ребро треснуло, лишние движения могут дискомфорт принести, все дела. Так чего ты всем телом на меня взобрался? Думаешь, свалю? Так оно и есть! Мне по нужде надо, между прочим. И не только по ней, как выясняется позже.

— Не уходи, — шепчет хриплый голос мужчины прямо на ухо, и он двигает мое все еще расслабленное тело к себе. А я так и уснула в джинсах и футболке. Блин. Теперь на животе след от пуговки. А она ужасно давит на...

— Миш, я хочу ВТ...

— Потом сходишь, — и затыкает меня самым эффективным способом — своими губами, после прикосновения которых я забываю обо всем на свете. Ну, почти обо всем.

— Миш, дай в туалет сходить!

— Ладно. Но только возвращайся.

Фух! Наконец-то свобода. Хотя, признаться честно, я бы еще немного понежилась в этих согревающих объятьях. В этом тепле, которое можно сравнить с парилкой. Но в нем все равно здорово. Спокойно. И если бы не естественная нужда, так бы и осталась лежать, чувствуя на себе перевязанные бинтами ладони. Надо, кстати, посмотреть, что у него с ребрами.

«И с татушкой», — кричит подсознание.

Нет! На нее еще успею посмотреть. Сейчас это не так важно. Наверное.

— Лид, тебе звонят, — кричит Миша из спальни.

Даже из туалета слышу рингтон моего телефона. Не дадут спокойно проснуться, чтоб их! Незнакомый номер. Не дай бог рекламщики с утра пораньше решили до меня докопаться.

Или кто-то другой...

Так, спокойно, Лида. Если это опять коллекторы, у тебя есть куда спрятаться. В конце концов, у Миши спина широкая, крепкая. Правда, немного травмированная, но все же...

— Алло, — аккуратно поднимаю трубку.

— Лидия Андреевна, здравствуйте, — говорит женский голос. Они что, еще и женщин подключили? — Вас беспокоит Альбина Викторовна — директор средней школы, — а, помню-помню. Однажды вы послали меня домой переодеваться из-за того, что я пришла в голубых джинсах. — Я получила замечание от классного руководителя вашей сестры. У нас возникла ситуация...

— Какая? — тут же спрашиваю я. Только не говорите, что вы мою сестру потеряли — по кирпичику вашу школу разнесу.

— Ваша сестра пришла в неподобающем виде и подралась с одноклассницей, а еще...

Ну что ж за ябеда, а! Не может сама проблему решить? Хотя меня больше беспокоит не внешний вид сестры (тут сомнений нет, все с ним в порядке), а драка. Какой-то странный день. Одни драки вокруг!

— Через час буду у вас, — отвечаю директрисе и кидаю трубку, не дав ей договорить речь о правильной форме одежды в школе. Плавали, знаем.

— Все в порядке? — Миша уже поднялся с кровати и подошел ко мне, пока я разговаривала на кухне по телефону и смотрела в окно на утреннее солнце. Ну, почти на утреннее. На дворе полдень.

— Меня в школу вызывают.

— Учителям с утра пораньше не работается, и они решили развлечься?

— Нет, — отрезаю я, не глядя на его смазливую морду лица. Не до шуток мне. — Янка подралась.

— Знаешь, я не сомневался, что она вся в тебя пошла, — усмехается боссец.

— Не смешно, Миш. Она никогда ни с кем не конфликтовала. За все время, пока нет родителей, меня не вызывали в школу, понимаешь? А тут под конец года нарисовалась жалоба.

— Не переживай, сисястик. Хочешь, я с тобой поеду?

— Нет, сама разберусь, и вообще... — замираю на полуслове, осознав, как он только что меня назвал. — Что ты сказал?

Разворачиваюсь лицом к боссу и встречаюсь с легкой зеленью, просвечивающейся сквозь ореховую пелену. С чуть расслабленной мимикой на лице. Почему чуть? Да потому что этот нахал вот-вот готов заржать как конь!

— Миша, повтори!

— Сисястик, — звучит нежно из его уст. Если бы это было другое слово, к примеру, милая, то я бы растаяла, но сисястик. Сисястик, блин! Мы даже не спали для того, чтобы он такие словечки выдавал! Хотя... если бы и переспали, все равно отвесила бы люлей за это слово!

— Тебе вчера кроме ребер мозги не отбили?

— Неа, — отвечает он довольно. — Так что, поехали?

— Лежи дома, сама разберусь.

И я бы действительно разобралась в ситуации. Постаралась бы войти в положение и сделать все, чтобы мою сестру никто в этой гребаной школе не посмел обидеть. Но то, что я увидела, когда приехала через час на место происшествия, поставило меня в тупик.

— Это что за нах...

— Здравствуйте, Лидия Андреевна, — приветствует меня директриса. Все такая же пышечка, с таким же противным голосом и выражением лица, как у жабы. Вы за семь лет ни капли не изменились, Альбина Викторовна.

На ее слова никак не реагирую, не замечаю девчонку, сидящую в другом углу вместе с мамашей. Я смотрю четко на сестру. На сжавшуюся в комочек Яну с растрепанными волосами, небольшим кровоподтеком на губе, лицо покраснело, глаза опухшие. Пытается поднять подбородок, но то ли от боли, то ли из-за неудобного положения тела не может этого сделать.

Так, стоп. А почему на моей сестре одна объемная толстовка? Причем не ее размера! Да и вообще ей не принадлежащая! Что здесь за херня происходит?

— Как вы понимаете, ситуация внештатная. Ваша сестра появилась в школе вот в этом, — директриса кидает через весь стол ошметки одежды, похожие на те, что я сбрасываю во время смены.

Однако эти тряпки больше напоминают когда-то любимую джинсовую юбку и красную блестящую майку, в которой я на школьные дискотеки ходила.

— Короткий топ, юбка. Ты на вечеринку собралась, Орлова? — взвизгивает тем временем директриса.

— То есть мне нельзя, а Вике, как проститутке, одеваться можно!

Кстати, Янка права. Макияж у той девчонки точно как у проститутки. Но моя сестра тоже в этом не отстает. Не поняла, ты когда успела намалеваться, как на панель?

— Слышь, чё сказала? — активизируется другая девчонка, которую не сразу заметила.

— Тише, Викочка, — осаждает ее мама. — Сейчас все решим, правда, Альбина Викторовна? Девочку нужно наказать, она чуть не лишила жизни мою дочь.

— Объясните, что произошло? — встреваю наконец-то в диалог.

— Ваша сестра напала на Викторию во время перемены, — отвечает директриса, косясь на Яну, как на последнюю суку.

— И все?

— И все? И все? — взвизгивает мамаша той самой «Викочки». — У моей дочери все костяшки разбиты и кровь на брови! Вот, видите! — она указывает на бровь, где появилась маленькая капелька, которой до этого вообще не было. А они без меня тут около часа сидят.

— То есть моя сестра по костяшкам вашу дочь била? — этот цирк начинает надоедать. Она хоть соображает, что несет? — Как можно наносить удар по костяшкам рук? Вы логику чувствуете?

— Я-то чувствую, а вы, видимо, нет! Вашу сестру нужно в психушку сдать и лечить шокотерапией, может, тогда отучится от рукоприкладства.

— А давайте я сама решу, что делать с сестрой! — не выдерживаю я. Что-то не везет мне на нормальных людей в последнее время. Кроме Миши, конечно же. — Это все? — обращаюсь уже к Жабе.

— Нет, не все. Как вопрос решать будем?

— Исключить ее! — вмешивается снова писклявый голос.

— В конце года? — эта мамаша меня уже достала! — Ничего, что у них экзамены скоро?

— В другой школе сдаст!

— Вот и ведите свою драгоценную дочурку в другую школу, раз ее, бедную, по костяшкам бьют! Пошли! — киваю уже Янке.

Сестра медленно-медленно, под вопль мамаши и недовольный взгляд «Викочки», поднимается со стула и идет ко мне. Прихрамывает. Но не из-за травмы, как я полагала, а из-за... Почему у тебя на ногах мои туфли? А где каблук? Почему одного каблука не хватает? Ладно, потом разберусь. Сначала нужно вытащить Яну из этого бардака.

— Лидия Андреевна, вы же понимаете, что я обязана сделать выговор вашей сестре, — эти слова заставляют меня обернуться и взглянуть в глаза надоедливой жабе.

— Альбина Викторовна, вы же понимаете, что я в любой момент могу написать заявление на эту девчонку и ее маму за избиение и клевету. Поверьте, репутация школы пострадает сильнее, чем Вика.

И ухожу, приобняв Янку за плечи. Все же лучше бы я воспользовалась помощью Миши, ибо не знаю, как мы дойдем до дома такими темпами. Идти недалеко, конечно, но все же.

— Лид, прости, что так...

— Дома поговорим, — чеканю, когда мы выходим на это ужасно неудобное и кривое крыльцо парадного входа. Никак не починят. Семь лет прошло. Лучше бы ремонтом занялись, нежели всякой херней!

Вот так мы и доходим до дома. Медленными шагами, хромающими. Пока мы шли, успел позвонить Миша и выяснить, что все— таки произошло. Правда, в краткой версии, потому что сама подробностей не знаю.

Арчи встречает нас воплями, прыжками и громким гавканьем. Как всегда. Но прости, дружочек, тебя я позже на руки возьму. Сначала надо доставить сестру до ближайшего стула, потом обработать небольшие ранки, заварить успокаивающий чай, разлить его по чашкам, присесть рядом и...

— Вот теперь слушаю, — даю слово сестре, и тут как понеслось!

— Эта сука меня сама отхлестала! — взрывается Янка. — Она мне когтями в голову вцепилась, чуть все волосы не отодрала! А потом одежду всю разорвала на куски, прикинь!